Трое из Иудеи (СИ) - Леженда Валентин

– Скажите, а кто-нибудь видел… м… м… сам момент убийства?

– К сожалению, нет, – нехотя сознался Назир. – Час был ранним, улицы безлюдными. На земле и на теле несчастного остались следы от колёс боевой колесницы. Пока что неизвестный следствию злодей несколько раз переехал уже мёртвое тело. Сейчас мы изучаем отпечатки, дабы сравнить их со всеми колесницами, имеющимися в столице.

– А зачем кому-то таки понадобилось переезжать мертвеца боевой повозкой?

– Вот в этом то и заключается главное несоответствие. Необъяснимый факт не дает мне покоя. Узнай я причину и, возможно, всё сразу же станет на свои места.

– А вы не допускали мысль, что убийца… – Моисей неопределённо пошевелил рукой осознавая, что ходит по краю, – пытался таким образом замести следы, шоб сбить следствие с толку.

– Гм… очень необычная мысль, – похвалил прозорливость хозяина дома представитель закона. – Но в этом случае убийца либо дурак, либо сумасшедший, либо настоящий злой гений, поскольку он оставил в теле орудие убийства. Я допускаю изощрённую игру чужого ума, но слишком уж это… тонко что ли. Мне почему-то кажется, что преступник действовал в состоянии аффекта. А вы как думаете, уважаемый?

– Лично мне таки кажется… – будущий пророк с удовольствием вкушал спелые персики запивая их дорогим вином, подспудно понимая, что возможно делает это последний раз в свой жизни. – Что какой-то мерзавец пытается подло подставить меня…

– Но зачем это вдруг кому-нибудь понадобилось? – сыщик был само внимание.

– У могущественных людей много врагов, а я, как вы таки понимаете, во дворце фараона далеко человек не из последних. Вся эта мутная история… она уже порядочно навредила мне. Боюсь, что в скором времени мне придется покинуть столицу, а возможно, даже и сам Египет.

В голосе Моисея звучала неподдельная скорбь и это был единственный уникальный момент, когда он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО был искренен со знаменитым сыщиком.

Абд аль-Хаммам всё прекрасно понимал. Весь его опыт, все его знания говорили о том, что он разделяет сытную трапезу с хладнокровным убийцей. Понимать то он понимал, но ничего поделать с этим не мог. Не хватало улик, вернее, улик совсем не было. Другое дело, если бы перед ним был обычный египтянин. Того бы быстренько довели до нужной кондиции: посадили бы голой задницей на горлышко кувшина со змеями и тот бы сразу же сознался не только в убийстве надсмотрщика, но и в заговоре против семьи фараона с последующим вооруженным государственным переворотом.

Но богатый жрец был не так-то прост. Сын дочери фараона, любимец верхушки египетского жречества. Этого не запугаешь, да и самому потом следствие выйдет боком. Вот если бы у него на руках были неопровержимые улики, а не только уличные слухи, тогда другое дело. Он бы смог предстать перед фараоном не с пустыми руками и могущественный жрец закончил бы свои дни в лучшем случае на строительстве пирамид, где выживал хорошо ещё если каждый второй. Безусловно свидетели убийства были, но простые египетские граждане посчитали безопасней для себя промолчать.

Ни с чем покинул особняк Моисея прославленный сыщик. Но так просто сдаваться Назир Абд аль-Хаммам не собирался. Во что бы то ни стало поклялся он всем мыслимым и немыслимым египетским богам, что выведет на чистую воду зазнавшегося вельможу. Ведь от этого зависела его профессиональная карьера. А высочайшая репутация при дворе фараона – это всё. Не было ещё ни одного дела, которое бы не смог раскрыть гениальный сыщик.

Значит должен раскрыть и это.

Нет, не должен, а просто обязан.

Репутация и честное незапятнанное имя действительно очень многое значили в те древние времена и понимал это не только знаменитый Назир Абд аль-Хаммам по прозвищу Неутомимый, понимал это и сам Моисей.

Как только хитрый усач покинул его дом, будущий пророк принялся собираться в дальнюю дорогу. Первым делом он сполна расплатился со своими многочисленными слугами, отпустил на волю рабов и всевозможных домашних животных (холёный гепард в золотом ошейнике потом долго терроризировал по ночам припозднившихся жителей столицы Египта).

Разобравшись со всеми домашними делами, Моисей в последний раз прогулялся по опустевшему дому и, собрав в узелок всё самое драгоценное, взошёл на любимую колесницу и под покровом темноты покинул предавший его город. Горько и тяжело было будущему пророку покидать блистательный Раамсес. Много приятных воспоминаний оставлял он здесь.

А что ждало его впереди? Лишения и разочарования. Вот такая она ветреная злодейка судьба. Пока ты молод она к тебе крайне благосклонна, но как только появится серебро в волосах пиши пропало, отворачивается от тебя удача и всё тут. И ничего с этим невозможно таки поделать. Да и кого винить во всех своих неудачах как ни себя любимого?

Моисей давно уже уяснил одно строгое правило – винить окружающих в своих бедах, поступок слабого человека. А разве он за все эти сорок лет проявил хоть раз слабость? Ведь нет же. В конце концов за всё рано или поздно приходиться платить. Катался четыре десятка лет как сыр в масле, изволь теперь немножечко нищенствовать. Хотя с мешком золота за плечами с нищенствованием возникнут некоторые проблемы…

Но один момент во всём произошедшем был всё-таки положительным. Ужасные сны, наконец, перестали терзать несчастного, а значит, всё у него в будущем должно сложиться пучком…

Неусыпная стража, дежурившая у городских стен, выпускать колесницу из ночного города наотрез отказалась, но Моисей предвидел и это невзначай рассыпав на дороге недавно отчеканенные золотые монеты. Стражники все как один дружно уставились в ночное небо, где медленно плыла в море чёрной синевы жёлтая луна.

– Никак откусил кто от Луны кусок? – удивлённо воскликнул один из солдат.

– Точно!!! – подхватили другие. – Глядите, диск щербатым стал, ох не к добру это, ох не к добру.

– Да ладно тебе, Азиз, то затмение не к добру, а тут явно хороший знак.

– Хороший?

– Ну да! И означает он то, что очень скоро мы все хорошенько разбогатеем.

Правильно истолковав слова стражей, Моисей не пожалел монет щедро швыряя их в дорожную пыль и уже почти покинув городские ворота, будущий пророк услышал короткие фразы брошенные ему в спину.

– Никак колесница мимо проехала, что скажите, братья?

– Да не было никакой колесницы, то тебе спьяну померещилось.

Так Моисей навсегда покинул стены любимого Рамсеса, чтобы никогда сюда больше не возвращаться.

На восточной стороне залива Акаба простиралась земля Мадиамская, в которой обитали потомки одного из шестерых сыновей легендарного Авраама и его второй жены Хеттуры. Эти потомки Авраама были далёкими родственниками Моисея и он решил сперва остановиться у них, дабы вдоволь насладиться их гостеприимством. Шутка ли сказать, сорок лет из одного города не выезжал. Путешествия на лодке по Нилу, конечно же, не в счёт.

Будущему пророку пришлось проехать на колеснице около четырехсот километров по дороге тянущейся через пустыни и безлюдные степи. Пыль на тех дорогах стояла сами понимаете какая, поэтому к концу путешествия Моисей стал очень живо напоминать глиняного монстра Голема, будто выбравшегося со страниц страшных народных преданий Иудеи.

Увидав у дороги зелёный оазис с колодцем посередине, Моисей остановил колесницу и, спешившись, напился вдоволь, напоил лошадей, затем услышав приближающиеся женские голоса, быстренько спрятался вместе с боевой повозкой в ближайших зарослях.

Через некоторое время донеслось нетерпеливое блеяние и к колодцу подошло небольшое стадо овец, сопровождаемое семью прелестными девушками. Девушки тарахтели без умолку и, находившийся вне поля их зрения будущий пророк, с интересом прислушался, о чём они говорят.

Как вскоре выяснилось девушки обсуждали последние новости и беглый жрец не без удивления отметил, что его скромная персона так же занимает весёлых красавиц.