Что у нас впереди? - Сергей Иванович Чекалин

свои ряды заложниками из жен и детей противного лагеря. Мы содрогаемся варварству нашего времени, когда заложники берутся в обеспечение чужой жизни и неприкосновенности. Мы содрогаемся от ужаса и боли, когда после покушений на представителей нашего современного правительства в Петрограде и Москве как бы в дар любви им и в свидетельство преданности, и в искупление вины злоумышленников, воздвигались целые курганы из тел лиц совершенно непричастных к этим покушениям и безумные эти жертвоприношения приветствовались восторгом тех, кто должен был остановить подобные зверства. Мы содрогались, – но ведь эти действия шли там, где не знают или не признают Христа, где считают религию опиумом для народа, где христианские идеалы – вредный пережиток, где открыто и цинично возводится в насущную задачу истребление одного класса другим и междоусобная брань».

Были устроены в Тамбовщине концентрационные лагеря на общую численность до 15000 человек на двухнедельный срок для родственников повстанцев. Всего по Тамбовщине, как я уже говорил выше, насчитывалось 12 стационарных концлагерей. Некоторое время даже использовали отдельные концентрационные лагеря для малолетних детей, в которых собралось таковых больше тысячи. Трёхлетних детей содержали даже без матерей. Но тут и «бандиты» стали действовать таким же образом: они нападали на семьи коммунистов, стали даже убивать стариков, детей и матерей в этих семьях. Пришлось вмешиваться центральным органам власти, чтобы не трогали детей крестьян.

Сохранился список 23-х расстрелянных детей (мальчиков) в возрасте 13-16 лет, многие – с указанием фамилии, имени и отчества, местности их проживания. Он есть в интернете и в историческом архиве, но я приведу его и здесь, в этих записках:

в возрасте 13-ти лет (два человека): Кирилов Тимофей Васильевич (Нечаевская волость), Лапунов Ефим (село Спасское);

в возрасте 14-ти лет (три человека): Воинов Алексей Николаевич (село Алексеевка), Воскресенский Леон Семёнович (деревня Буровка), Стемхов Михаил (деревня Коптево);

в возрасте 15-ти лет (восемь человек): Житенев Фёдор Васильевич, Кочеркин Георгий Васильевич, Мардвиков Владимир Иванович и Рассказов Егор Степанович (из Нечаевской волости), Рассказов Степан Иванович (?), Тетеркин Фёдор Степанович и Шляпин Андрей Егорович (из села Алексеевка), Безуглов Степан (село Спасское);

в возрасте 16-ти лет (десять человек): Беляев Василий Яковлевич, Борисов Архип Иванович, Ивановский Сергей Васильевич и Татушкин Тимофей Павлович (из Нечаевской волости), Сотников Алексей, Сотников Яков и Степанов Алексей (из деревни Коптево), Яковлев Дмитрий (село Спасское), Бескринский Иван Сергеевич (деревня Буровка), Андреев Иван Семёнович (село Алексеевка).

И такое произошло совсем даже не впервые, расстрел таких сравнительно несмышлёных мальчишек. До этого, в 1919 году, во время начала «красного террора», в Москве расстреляли несколько сотен такого же возраста, 12-16 лет,  бойскаутов, членов организации, которую признали контрреволюционной. Большинство этих убитых детей находятся в общей могиле в районе современного района Бутово.

В том же 1919 году был написан антиутопистом Ефимом Зозулей пророческий «Рассказ об Аке и человечестве». Приведу из него соответствующую цитату:

«…Очумелые люди, с лиц которых стекали слёзы в ведёрки с клейстером, расклеивали эти плакаты.

Их текст был прост, беспощаден и неотвратим. Вот он:

«Всем без исключения.

Проверка права на жизнь жителей города производится порайонно, специальными комиссиями в составе трёх членов Коллегии Высшей Решимости. Медицинское и духовное исследование происходит там  же. Жители, признанные ненужными для жизни, обязуются уйти из неё в течение двадцати четырёх часов. В течение этого срока разрешается апеллировать. Апелляция в письменной форме передаётся Президиуму Коллегии Высшей Решимости. Ответ следует не позже, чем через три часа. Над ненужными людьми, не могущими по слабости воли или вследствие любви к жизни уйти из неё, приговор Коллегии Высшей Решимости приводят в исполнение их друзья, соседи или специальные вооружённые отряды.

Примечания:

1.Жители города обязаны с полной покорностью подчиняться действиям и постановлениям Коллегии Высшей Решимости. На все вопросы должны даваться совершенно правдивые ответы. О каждом ненужном человеке составляется протокол-характеристика.

2.Настоящее постановление будет проведено с неуклонной твёрдостью. Человеческий хлам, мешающий переустройству жизни на началах справедливости и счастья, должен быть безжалостно уничтожен. Настоящее постановление касается всех без исключения граждан – мужчин, женщин, богатых и бедных.

Выезд из города кому бы там ни было во всё время работ по проверке права на жизнь безусловно воспрещён».

Можно сравнить с аналогичным Постановлением №171, прямо отсюда и списано. Вероятно, Ленин читал этот рассказ Ефима Зозули…

Для заложников, членов семей бунтовщиков и просто попавших первыми под руку, в чистом поле огородили место колючей проволокой. В самом Тамбове открытое место-лагерь было организовано на Соборной площади. Такой концентрационный лагерь для заложников – чистое изобретение М.Н.Тухачевского.

Система заложничества была очень распространённой у большевиков. Вот что писал на этот счёт известный С.П.Мельгунов в книге «Красный террор», которого я цитировал выше:

«Брали  сотнями  заложниц –  крестьянских жен вмeстe с  дeтьми во время крестьянских восстаний в Тамбовской губернии: они сидeли в разных тюрьмах, в том числe в Москвe и Петербургe чуть ли не в течение двух лeт. Например, приказ оперштаба тамбовской  ЧК  1-го сентября 1920 г. объявлял: «Провести к семьям восставших беспощадный красный террор… арестовывать в таких семьях всeх с 18-лeтнего возраста, не считаясь с полом и если бандитские выступления будут продлолжаться, расстреливать их. Сёла обложить чрезвычайными контрбуциями, за неисполнение которых будут конфисковываться все земли и всё имущество».

Как проводился в жизнь этот приказ, свидeтельствуют официальные сообщения, печатавшеся в тамбовских  «Извeстиях»: 5-го  сентября  сожжено 5 сёл, 7-го сентября расстреляно более 250 крестьян… В одном Кожуховском концентрационном лагере под Москвой (в 1921-1922 гг.) содержалось 313 тамбовских крестьян в качестве заложников, в числе их были дети от 1 месяца до 16 дет. Среди этих раздетых (без тёплых вещей) полуголых запложников осенью 1921 года свирепствовал сыпной тиф».

30-го ноября 1920 года, как пишет дальше С.П.Мельгунов, появилось «правительственное сообщение» о том, что ряд    «бeлогвардейских организаций задумал совершение террористических  актов против руководителей рабоче-крестьянской революции». Поэтому заключенные в тюрьмах,  представители различных  политических групп, объявлялись заложниками.

На  это сообщение  откликнулся письмом к  Ленину  старый анархист П.А.Кропоткин (впрочем, весьма уважаемый Лениным). Он писал:

«Неужели не нашлось  среди Вас никого, чтобы  напомнить,  что такие мeры,  представляющие возврат к худшему времени средневeковья и религиозных войн – недостойны  людей, взявшихся созидать будущее общество на коммунистических началах… Неужели никто из Вас не вдумался в то, что такое заложник? Это значит, что человeк засажен в тюрьму, не как в наказание за какое-нибудь преступление, что его держат в тюрьмe, чтобы угрожать его смертью своим противникам.  «Убьёте одного из  наших, мы убьём столько-то из Ваших». Но развe это не всё равно, что выводить человeка каждое утро на казнь и отводить его назад в тюрьму, говоря: «Погодите», «Не сегодня». Неужели Ваши товарищи не понимают, что это равносильно восстановлению пытки