За синим горизонтом событий (Хичи - 2) - Фредерик Пол

Джанин, вернувшаяся к созерцанию своих щек, бросила через плечо:

- Мы бы могли наблюдать ее уже несколько месяцев, если бы кое-кто не вывел из строя большой телескоп.

- Джанин! - Когда хочет, Ларви великолепно владеет собой, и на этот раз ей удалось сохранить олимпийское спокойствие. - Я думаю, что это повод для праздника, а не для ссоры, - предельно доброжелательно произнесла она. - Ты ведь тоже так считаешь, Джанин? Я предлагаю всем выпить.

Застегивая на лету шорты, я направился к выходу. Продолжение этого сценария я прекрасно знал.

- Ты собираешься использовать химические ракеты, Ларви? - как можно любезнее поинтересовался я. - Ладно, тогда нам с Джанин нужно выйти и проверить боковые грузы. Может, выпьем все вместе, когда мы вернемся?

Ларви солнечно улыбнулась.

- Хорошая мысль, дорогой. Только мы с папой можем и сейчас немного выпить, а потом присоединимся к вам.

- Одевайся, - приказал я Джанин, чтобы предотвратить язвительное замечание, готовое сорваться с ее языка. Но она, очевидно, решила быть послушной, потому что без лишних слов подчинилась. Мы проверили герметичность костюмов друг у друга, потом позволили Ларви и Пейтеру удостовериться в их надежности, затем пролезли в шлюз и на привязных ремнях выбрались в космос.

Первое, что мы сделали, - это посмотрели в сторону нашего бывшего дома. Надо сказать, не очень ободряющее зрелище: Солнце превратилось в обычную яркую звезду, а Землю я вообще разглядеть не смог, хотя Джанин обычно утверждает, что видит ее.

Второй взгляд по традиции - в сторону Пищевой фабрики, но и тут я оказался не на высоте. Одна звезда в этом беспорядочном скоплении ничем не отличается от другой, особенно на нижних пределах яркости, а их на небе пятьдесят или шестьдесят тысяч.

Джанин работала быстро и на редкость эффективно. Она простукивала болты, крепившие к боку корабля большие ионные двигатели. Я делал то же самое со стальными креплениями. Джанин, в целом, хороший ребенок. Ей четырнадцать лет, и она сексуально озабочена, но она не виновата, что у нее нет подходящего объекта, с которым можно было бы пройти этот нелегкий путь превращения в женщину. Кроме меня, конечно, и еще менее удовлетворительно ее отца.

Все оказалось в полном порядке, как мы и предполагали. Джанин дожидалась меня у стойки большого телескопа, и показателем ее хорошего настроения было то, что она даже не упомянула, кто свернул эту чертову трубу.

Я позволил ей первой вернуться на корабль, а сам еще несколько минут поплавал в пустоте. Не потому, что мне очень нравился вид давно осточертевшей Галактики. Только здесь, в безвоздушном пространстве, я мог себе позволить побыть в относительном одиночестве.

Мы по-прежнему делали больше трех километров в секунду, но судить о скорости было невозможно - не с чем сравнивать. Казалось, мы вообще не движемся. И так было почти все эти три с половиной года.

Старый Питер - он произносит свое имя как Пейтер - все время рассказывает самые фантастические истории. Одна из них - о его отце, который якобы служил в отряде "оборотней" СС. Легендарному "оборотню" в конце войны не могло быть больше шестнадцати. По словам Пейтера, он должен был перевозить реактивные двигатели для истребителей МЕ-210, которыми только что вооружили Люфтваффе. Героический мальчонка до самой смерти не мог себе простить, что не доставил двигатели вовремя, поэтому летчики Люфтваффе не смогли справиться с "Ланками" и В-17, что, по его мнению, изменило бы ход войны. Всем рассказ показался ужасно интересным, особенно когда мы услышали его в первый раз. Но суть истории заключалась не в этом. Самое забавное, как юный наци перевозил последнее слово техники - в упряжке. Но не лошадей, а быков. И даже не на крестьянской телеге, а на санях. Новейшие турбины - и крепколобый паренек по щиколотки в навозе и с ивовым прутиком в руке.

Болтаясь в безвоздушном пространстве на огромном расстоянии от Земли, которое корабль хичи одолел бы за один день (если бы у нас был такой корабль и мы могли бы заставить его лететь, куда нам нужно!), я ощутил что-то вроде сочувствия к отцу Пейтера. Мы сейчас находились в аналогичном положении. Единственное, чего нам не хватало, так это навоза.

* * *

День тысяча двести восемьдесят четвертый. Изменение курса прошло гладко. Мы забрались в свои системы жизнеобеспечения и привязались к амортизационным сиденьям. Все наше оборудование и баллоны с воздухом аккуратно вписались в предназначенные для них места. Учитывая, что предстоящее дельта-V было ничтожным, мы не очень волновались. К тому же в случае аварии в пяти тысячах астрономических единиц от дома наши системы лишь продлили бы мучения. Но мы аккуратно выполнили все, что положено, как делали это все три с половиной года.

После поворота, когда химические ракеты вывели нас на финишную прямую и снова уступили место ионным двигателям, мы увидели ЕЕ. Вера долго жужжала и потрескивала, а потом нерешительно объявила, что все в порядке, хотя окончательное подтверждение должно было прийти с Земли несколько недель спустя.

Ларви первой выбралась из своего сиденья и оказалась у приборов. За несколько секунд она вывела ЕЕ в фокус. А мы завороженно смотрели на конечную цель нашего затянувшегося путешествия - Пищевую фабрику!

Она раздражающе дергалась в рефлекторе-отражателе, удерживать ее в фокусе было чрезвычайно трудно. Этому способствовали и ионные двигатели, которые вызывают некоторую вибрацию корабля. К тому же мы были еще очень далеко от фабрики. Но уже видели ее. Она имела цвет железной окалины и тускло синела на фоне черного космоса.

Продолговатая форма у Пищевой фабрики была несколько странной, размеры - гигантского небоскреба. Один конец сооружения был мягко закруглен, другой как будто срезан.

- Вам не кажется, что ее чем-то ударило? - со страхом проговорила Ларви.

- Нет! - резко ответил ее отец. - Она так сконструирована!

- Откуда ты знаешь? - спросила Ларви, но Пейтер ей не ответил. Ему просто нечего было сказать, мы все это прекрасно понимали и очень боялись. Если фабрика окажется поврежденной, нас ожидали большие неприятности. Конечно, премия все равно наша, но после семи лет тяжелейшего пути мы рассчитывали на настоящую крупную выгоду. И эта хрупкая надежда основывалась на том, что Пищевая фабрика действует. Или по крайней мере доступна для изучения и ремонта.

- Пол! - неожиданно обратилась ко мне Ларви. - Взгляни-ка на этот бок. Он только что показался. Там, случайно, не корабли?

Я сощурился, стараясь разглядеть, что она заметила. На длинной ровной стороне фабрики виднелись с полдесятка выпуклостей - три или четыре поменьше и две большие. Насколько я мог судить, они напоминали наросты вроде тех, что рисуют на поверхности астероида Врат.