Извращенные эмоции - Кора Рейли

— Я думал, что было бы неплохо поговорить с глазу на глаз, Лука. От одного человека чести к другому. От Капо к Капо.

На лице Луки отразилась ненависть, но было и уважение.

— А я-то думал, что ты трус, который послал своего телохранителя и брата сражаться.

— Я много кто, Лука. Трус не из их числа, — сказал Римо.

— Знаешь что, почему бы нам не всадить тебе пулю в голову и не помочь Лас-Вегасу найти нового Капо. Кого нибудь менее поганого, — сказал Маттео, целясь в Римо.

Ромеро направил на меня пистолет. Фабиано вытащил пистолет, но Римо покачал головой. Я подошел к нему.

— Убивать нас бессмысленно, — спокойно сказал я. — Савио свяжется с Кавалларо, как только мы умрем, и предложит им сотрудничество, но даже ты не сможешь бороться и с Каморрой, и с бандой.

— Твоему брату Савио всего шестнадцать. Он не сможет контролировать Каморру.

— Мне было всего семнадцать, когда я начал бороться за свою территорию. Тебе было всего семнадцать, когда ты сломал человеку горло. Савио — Фальконе. Он прирожденный убийца, Лука. Он может контролировать Каморру. Имя Фальконе имеет власть в Лас-Вегасе и за его пределами, — сказал Римо.

Лука прищурился, но я воспринял это как хороший знак, что он еще не убил нас.

— Ты хочешь рискнуть сотрудничеством между отрядом и Каморрой? Ты не сможешь помириться с Данте Кавалларо, если не пошлешь к нему свою невестку и капитана. — Я кивнул в сторону Ромеро.

Лука по-прежнему молчал. Вероятно, он пытался решить, стоит ли ему просто прикончить нас. Мой палец свободно лежал на спусковом крючке, но со снайперами на крыше, даже мои навыки не спасли бы нас.

Римо придвинулся к Луке еще ближе, пока они не оказались на расстоянии вытянутой руки. Лука был примерно на дюйм выше Римо, но это его не удивило.

— О чем тут говорить, Римо? И на этот раз я знаю, что твой брат Нино не целится в мою жену, так что ничто не мешает мне искупаться в твоей гребаной крови Фальконе.

Римо усмехнулся.

— Каморра не собирается причинять вред твоей семье, Лука. Не твоей жене, ни твоим детям.

Лука рванул вперед, сжимая пальцами горло Римо. Мой брат не пытался защищаться.

— Мы не единственные, кто знает о твоих детях, — прохрипел он, не сводя глаз с Фамильи Капо. — Наряд знает и братва. Они напали на мою территорию, когда думали, что я уязвим. Как ты думаешь, на кого они нападут, чтобы причинить тебе боль, Лука? Скудери пытался избавиться от Фабиано, собственного сына, наследника. Что он сделает с дочерьми, которые так сильно разочаровали его, которые разрушили мир между нарядом и семьей?

У Фамильи Капо был такой вид, словно он хотел раздавить Римо горло, и я знал, что он мог бы это сделать. Римо был одним из самых жестоких бойцов, жестоким до мозга костей, но бой с Лукой, вероятно, убьет их обоих. Даже мы с Фабиано не смогли предотвратить этого, не с Маттео, Ромеро и снайперами.

Римо покраснел, но продолжал говорить.

— Данте Кавалларо наш враг, и я собираюсь пойти в Чикаго и показать ему, что значит воевать с Каморрой, показать ему, почему нас презирают даже среди наших. Я заставлю его заплатить, и это будет несправедливо. Что касается Скудери, Фабиано собирается убить его очень медленно, и если ты хочешь, мы можем отправить тебе видеозапись, чтобы ты мог поделиться ею с сестрами Скудери. Ты хочешь смерти Кавалларо так же сильно, как и мы.

Лука отпустил Римо.

— Не стоит недооценивать Кавалларо. Он холодный, как рыба, но он жестокий прохвосту, как ты и я. И Скудери грязный кусок дерьма, но стратегический гений. Вот почему он остаётся советником Данте.

Фабиано тихо зарычал, но в остальном молчал. Римо кивнул, потирая горло.

— Я знаю, что за человек Кавалларо. И я не сомневаюсь, что Скудери вдохновитель извращенных планов, но я нападу там, где он и Кавалларо этого не ожидают. Я обыграю их в их же игре. И я буду наслаждаться каждой гребаной минутой.

Лука прищурился.

— Я не собираюсь участвовать в твоем крестовом походе. У меня такое чувство, что мне не понравится твой план. Вы ненормальные.

— Я не прошу тебя присоединиться ко мне. Я прошу тебя держаться от меня подальше. В прошлом Каморра и семья работали вместе. Мира на наших территориях может привести к миру между нашими семьями в Италии.

— Моя территория моя единственная забота.

Римо пожал плечами.

— Мы оба можем извлечь выгоду из Союза. Я могу предложить тебе безопасные маршруты доставки наркотиков через свою территорию. Ты теряешь больше половины поставок, потому что мои люди или солдаты перехватывают их. Мир означает, что тебе больше не придется беспокоиться об этом. Ты можешь удвоить свою прибыль. И я буду держать Данте занятым атаками, так что ты сможешь сосредоточиться на братве и не беспокоиться о своей семье так сильно.

— А ты, в свою очередь, хочешь, чтобы я не вмешивался в твою войну с отрядом? — Лука звучал подозрительно.

Я заговорил.

— Данте может придти к тебе после того, как мы начнем атаку. Мы хотим убедиться, что ему не удастся убедить тебя помочь ему.

Лука холодно улыбнулся.

— Я не собираюсь работать с этим подразделением. Я хочу смерти Данте Кавалларо, поверь мне. — он прищурил глаза. — Так как же ты хочешь жить в мире?

— Во-первых, мы освободим ваших солдат и наркотики, — улыбнулся Римо. Он сделал мне знак, и я потянулся к телефону, заставляя все оружие повернуться в мою сторону.

Я быстро послал сообщение Савио, чтобы он организовал освобождение людей Фамильи. Я кивнул.

— Пока мы говорим, твою люди освобождаются, а наркотики благополучно прибудут на твою территорию.

— Почему бы тебе просто не рассказать — пробормотал Маттео.

— Это еще не все. У меня кончается терпение.

Я бросил взгляд на Римо. Маттео говорил в точности как он.

— Мы хотим показать тебе, что Каморра готова к переменам, — спокойно сказал я.

— Фабиано разрешено быть с посторонней. Он подарил ей браслет, который подарила ему твоя жена.

— Мне плевать на все это, — прорычал Лука. — Меня не волнует, нашел ли Фабиано шлюху для траха.

— Осторожно, Лука, — прошипел Фабиано, делая шаг вперед. Лука поднял брови.

— Почему бы нам не вернуться к делу? — предложил я. — Тебе нужен мир. Нам нужен мир. Ты хочешь смерти Кавалларо и Скудери. Мы убьем их.

Римо открыл свои объятия.

— И чтобы показать тебе, что мы очень серьезно относимся к перемирию