Литовско-Русское государство в XIII—XVI вв. - Александр Пресняков

Но и потом борьба то в форме суда перед папой, то в открытом бою вспыхивала с году на год. От 1322 г. имеем послание рижского магистрата к Гедимину с просьбой не заключать мира с Орденом без участия архиепископа и города Риги. Гедимин идет по стопам Миндовга, завязывая сношения с папой через Ригу. В спорах с Орденом рижане опубликовали четыре грамоты, писанные от Гедимина летом 1323 г. к папе, к монахам Доминиканского и Францисканского орденов и к городам, ведшим торг на Балтийском море. В грамотах заявлялось о готовности принять крещение с обвинением Ордена, что лишь его грабежи и жестокости препятствуют распространению христианства среди литвинов, просьба прислать знающих литовский язык проповедников, обещание строить церкви по образцу двух виленских и одной новгородской католических церквей, обещание свободной торговли немецким купцам и приглашение колонистов с обещанием земель и льгот.

Затем появились еще две грамоты к папе с жалобами на рыцарей с признанием христианства и папского главенства. Это вызвало появление в Риге легатов в сентябре 1324 г. Они утвердили именем папы договор, заключенный Гедимином с духовными и светскими властями Ливонии и сообщили его для строгого исполнения Прусскому ордену под страхом интердикта. Отсюда легаты послали послов к Гедимину. До нас дошел отчет этих послов. Грамоты с литовской речи Гедимина, переводимой по-немецки одним из виленских монахов, писали францисканцы, тоже виленские, Бертольд и Генрих. Результат получился такой, что когда Гедимину послы от легатов велели перевести обратно текст грамоты, то он ответил:

«Этого я не приказывал писать; если же брат Бертольд написал, то пусть сам отвечает. Если когда-либо я имел намерение креститься, то пусть меня сам дьявол крестит. Я говорил, что буду почитать папу как отца, но сказал это потому, что папа старше меня; всех стариков — и папу, и рижского архиепископа, и других — я почитаю, как отцов, ровесников люблю, как братьев, а кто моложе меня — готов любить, как сыновей. Говорил я еще, что позволю христианам молиться по обычаю их веры, русским — по их обычаям и полякам по своему, а сами мы будем молиться по нашим обычаям».

И на допросе монах Бертольд с товарищами на вопрос, признаются ли, что он им не приказывал писать о крещении, ответили, «что он хочет быть послушным сыном папы и быть принятым в лоно святой материцеркви — это значит не что иное, как принять крещение».

Что говорил Гедимин послам, то подтвердил литовский боярин в Риге перед легатами. Все это официально записано и давно опубликовано, а утверждение, что Гедимин обещал креститься, все живет в литературе. Как бы то ни было, Орден признал договор, утвержденный легатами, недействительным, как обусловленный крещением; но ослабленный усилившимися раздорами с Ригою, которую Гедимин поддерживал военною силою, он не мог сильно вредить великому княжеству Литовскому.

Таково в общих чертах историческое дело Гедимина. Его главная задача—строение нового государства на русско-литовской почве, главная опора — не Русь, а Литва. Естественно и центр переносится из Новгородка в Вильну. Силы Гедимина направлены на северные дела. Объединение заново Галицко-Волынской земли, хотя и урезанной с севера, в руках Юрия Львовича, конец его династии в 1323 г. и переход этих владений к Юрию-Болеславу произошли без участия Литвы. Только после гибели Гедимина в 1341 г. при осаде одного рыцарского замка положение изменилось.

ГЛАВА II.

НАСЛЕДИЕ ГЕДИМИНА

Западный германо-романский мир, пережив период феодального дробления и тщетных попыток сохранить и возродить единство в форме Священной Римской империи, строит в XIV в. новое политическое здание национальных государств. Меньше всего удается это Германии, сплотившей формы своего политического быта в ряд территориальных княжеств, связанных в одно целое лишь условной имперской связью, лишенной действительного жизненного значения. Но передовые посты германизма на востоке — Бранденбургская марка и марка Австрийская — закладывают основы двух германских государств, наиболее сильных вершительниц судеб немецкого племени, на политико-географической и этнографической основе не чисто германской, а в значительной степени поглощая славянские элементы.

Как бы то ни было, на запад от территории, на исторических судьбах которой сосредоточено внимание моего курса, идет в XIV в. кристаллизация политического быта. Такая же «кристаллизация», если допустимо это выражение, происходит и на северо-восточной окраине Европы: объединяется северо-восточная Русь, строится на великорусской племенной почве Московское государство, противоставляя свое национальное политическое единство татарскому и литовскому мирам.

Наша территория к этой исторической эпохе нашла свой политический центр не там, где искала его в XIII в., — не в Галицко-Волынской области и не в Новогрудке Миндовга, а в Вильне Гедимина. И тут руководящие исторические силы отлили к северу и отсюда, окрепши, начали свое поступательное развитие в форме собирания западно- и южнорусских земель в сложный политический организм Литовско-Русского государства. Задача эта представляла особую, совершенно исключительную сложность, так как новое государство лишено было единого и цельного племенного (этнографического) фундамента и вдобавок слагалось на рубеже двух культурно-исторических миров, под влиянием перекрещивавшихся на его почве различных культурных влияний.

Тут во времена Витеня (с середины 1290-х годов до 1320 г.) и его брата и преемника Гедимина (1321—1341 гг.) завершено в новой форме и на иных основаниях здание, заложенное Миндовгом. Территория государства, во главе которого стоял «rex Litwinorum Ruthenorumque», охватывала ближайшим образом то, что позднее выступает как великое княжество Литовское или земля Литовская в собственном, тесном смысле слова. Этнографическая Литва составляла только ядро этой территории, так как под собственно Литовской землей разумелась не только исконная территория литовского племени, а и соседние русские земли, занятые и отчасти колонизованные литвою в XIII в., а именно: Черная Русь (по левым притокам Немана) с городами Новгородком, Волковыйском, Слонимом, Здитовом, Городном. Тут находим, как только встречаем более обильные сведения о внутреннем быте этой области, большое количество имений литовских панов и бояр, созданных военнослужилой колонизацией Черной Руси.

Так, самая сердцевина Литовско-Русского государства представляет собою уже довольно сложное по составу этнографическое и социально-политическое целое, объединяя мелкие волости и общины литовские, управлявшиеся в доисторическое время местными вождями, и обломки древнерусских земель — либо частей Полоцкой земли, либо отдельных владений, как Городенское княжество. В этой собственно Литве на самой ранней заре ее исторической жизни уже выступает различие двух ее половин с двумя центрами — Вильной и Троками, с сохранением, кроме того, некоторой индивидуальности за более мелкими составными частями, имевшими до объединения в Литве свое особое бытие. И внутренний строй Литовской земли, насколько можем его себе представить, сохранял черты своего доисторического прошлого.

Новое государство строилось на весьма еще первобытной экономической основе. Господствующее значение лесных промыслов, элементарного скотоводства и сельского хозяйства при ничтожном развитии торговли устраняло возможность развития городского быта, сколько-нибудь подобного наблюдаемому в древней Руси. Землевладение, естественно, — господствующий источник благосостояния и социальной силы. Так определялось сходство условий социально-экономического быта Литвы и Руси.

С другой стороны, сложные и напряженные условия, вызвавшие к исторической жизни и деятельности великое княжество Литовское, выросшее в борьбе на несколько фронтов, создавали потребность в сильной военной организации, которая обеспечивала бы наличность постоянно готовых к бою военных сил. Сочетание указанных политических и экономических условий литовской жизни вело к развитию той же связи военного дела и военной службы с землевладением, которое составляет одну из характернейших особенностей русского строя в удельное время, после упадка городской организации с ее городовыми полками.

В организации своей военной силы литовская власть опирается на крупное землевладение панов и служилых княжат, не только не стремясь по началу упразднить или ослабить их вотчинную (местнополитического характера) силу, но пользуясь ею как