Идеал на витрине - Ольга Хмельницкая

– Тезис «от каждого по способностям» – не лучше. Это значит, что люди будут работать просто так, из энтузиазма. Потому что им это интересно. А на самом-то деле все сразу лягут перед телевизором и будут семечки бесплатные грызть. Будет страна диванных трутней.

– Не все, – сказала Полина Ульяновна, – вот я не лягу. И не буду грызть. А ты будешь?

– Не знаю, – сказала внучка, подумав, – насчет себя я не уверена.

– Спасибо, Дмитрий Николаевич, – произнесла Инна Сергеевна, усаживаясь на предложенный ей стул, – я не займу у вас много времени.

Жакет у нее был застегнут на все пуговицы, юбка – чуть ниже колена, и вообще она напоминала человека в футляре. Футляре, который, как знала Инна Сергеевна, порой будоражит воображение сильнее, чем бикини.

Дима поднял глаза, оторвавшись от толстого отчета.

– Пойдемте, – сказал он, вставая, – я вас познакомлю с кем нужно, а вы уже обсудите там все детали. Вы хотите провести кампанию в печатных СМИ?

– В женских журналах, чтобы как можно точнее попасть в целевую аудиторию, – произнесла Инна Сергеевна и поднялась на ноги. – А также можно на бигбордах рекламу разместить.

К сорока годам она также знала, как много можно сказать одним движением, не произнося слов, и встала быстро и легко, не неловко, не неуклюже, а в полной мере демонстрируя хорошую физическую форму. Потом она пошла за Димой, держась чуть ближе, чем это было положено по этикету. Все эти невербальные мелочи имели значение.

Памятник Ленину по ночам гудел от ветра. Этот гул напоминал свист ветра в парусах. Миша лежал, свернувшись на старой рогожке, и старался заснуть. Заснуть у него не получалось, череда тяжелых мыслей роилась в его голове, не давая отключиться. Как он попал в такую ситуацию? Хватит ли у него сил все преодолеть? Для рывка нужны силы, нужна энергия, мячик должен прыгать, чтобы перескочить в другое место или хотя бы перекатиться. Судьба сдувшихся мячиков печальна.

Миша напоминал себе именно сдувшийся мячик. У него болел зуб. В тюрьме он потерял почти все зубы. Воспоминание о борьбе за свое честное имя, которую он проиграл, отзывалось болью не только в зубе, но и в голове.

Боли Миша не боялся. В тюрьме на соседних нарах жил старик, который рассказал Мише, что надо делать, если что-то болит.

– Представь, что больное место окутывает голубое сияние, – говорил старик. – Ты должен его увидеть, этот свет. Например, возьмем зуб, который болит. Окружи его светом, представь, как он сияет изнутри, как будто он в коконе…

Миша представлял и представлял, но у него ничего не получалось. Свет не держался. Он его не видел. И только когда он вышел из тюрьмы и поселился в основании статуи, однажды ночью что-то произошло, и он увидел. Тогда нежное голубое сияние, уютное и похожее на горящий на кухне газ, окутало его нарывающий палец. Ничего не произошло. Палец продолжал болеть. Но когда Миша утром проснулся, нарыв прошел без следа.

Миша улегся поудобнее. Потом нащупал сознанием свой больной зуб. Секунду спустя оттуда вырвался голубой фонтан из света, как фейерверк. Мише почти сразу же стало легко и хорошо, и он заснул.

– Что ты делала в яме? – спросил Ларису ее молодой человек. – Как ты вообще здесь оказалась, на этой улице? Ты же поехала к подруге в Митино. Зачем было мне врать?

Лариса сидела, втянув голову в плечи.

– Я увидела тебя и пошла за тобой… ну…

– А почему ты меня не позвала?

– Я как раз хотела позвать.

– Да? А как же подруга в Митино? Ты же мне за полчаса до этого звонила и врала, что ты уже у подруги. Или из Митино летают самолеты?

Он подошел к шкафу, распахнул его, вытащил чемодан и начал бросать туда вещи.

– Я от тебя ухожу, – заявил он.

Лариса залилась слезами.

– Я ни в чем не виновата! – сказала она. – Я оказалась там потому, что следила за тобой. Думала, что ты мне изменяешь.

– С кем? С Владькой? – спросил он.

– Ну почему с Владькой, – растерялась Лариса.

– Так я же ехал к Владьке.

В этот момент у него зазвонил телефон.

– Да, Владька, – сказал он в трубку. – Нет, не приеду. Лариса в яму прыгнула. От ревности. Думает, у нас с тобой это. Я не знаю, как объяснить ей, что у нас не это, а то.

Лариса виновато опустила глаза.

– Только не про принцесс, – попросил сын Айгуль. – Расскажи про космический корабль сказку.

– Про космический корабль я не умею, – ответила Айгуль. – Могу только про крокодильчика.

– Ладно, – хором сказали дети.

Они были очень хорошенькими в своих пижамках с зайчиками.

– Крокодильчик очень хотел петь со сцены. Он нашел талантливую белочку, которая умела здорово играть на рояле. Но пел крокодильчик плохо. Как он ни старался, его почти всегда забрасывали гнилыми помидорами и тухлыми яйцами, и он печально уползал со сцены. Особенно старались обезьяны. Они специально приходили на концерты крокодильчика, чтобы метко забросать его гнильем и гуано.

– Они ничего не понимают, – сказала как-то белочка. – Ты хорошо поешь. А чтобы никто не бросал в тебя помидоры, в конце каждого куплета спускайся к зрителям и щелкай зубами. Они перестанут бросаться и оскорблять тебя.

Крокодильчик так и сделал. Спев куплет, он подполз к краю сцены и громко защелкал, наслаждаясь округлившимися глазами зрителей, которые уже было приготовились бросать в него гнилые помидоры.

– Щелк, щелк, ще-е-е-е-елк!

– Он щебечет, как большой соловей, – потрясенно сказали звери, сидящие в первом ряду.

– Я в шоке, – произнес музыкальный критик и зачеркнул все те ругательные слова, которые он хотел было написать в газетку.

– Неинтересно, – проговорила девочка. – Давай про принцесс.

– Неинтересно, – кивнул мальчик. – Хочу про космический корабль.

– Ладно, вот вам про корабль и про принцессу, – согласилась Айгуль. – Жил-был космический торговец. Он летал с планеты на планету и торговал разными диковинками. У него был старенький, но крепкий космический корабль. И вот однажды в космосе он увидел кораблик, который подавал сигнал бедствия. Торговец подлетел поближе и пришвартовался к кораблю. В корпусе ракеты виднелись оплавленные дыры, как будто туда кто-то стрелял. Торговец пробрался внутрь, не надеясь найти никого живого, но в рубке лежала красивая принцесса.

– С золотыми кудрями? – спросила девочка.

– Да, и с огромными синими глазами, – сказала Айгуль. – Красивая-красивая. Настоящая принцесса.

– Торговец принес принцессу к себе на корабль и выходил ее. Она горячо поблагодарила его за спасение. Он влюбился в нее. Они путешествовали вместе, девушка оказалась доброй, умной и хорошей. Принцесса помогала ему в торговле, в управлении кораблем, и торговец был совершенно счастлив. Но однажды она утром выпила чай, съела печенье и сказала:

– Я хочу тебе кое в чем признаться.

– Давай, говори, – согласился торговец. – Я ценю честность. Кроме того, мы с тобой давно вместе, и я не представляю, что ты можешь сказать мне такого, чтобы я изменил к тебе свое отношение.

Тогда принцесса встала. Кожа ее начала лопаться, появились щупальца, потом большая голова с клювом… Торговец закричал и схватился за пистолет.

– Что ты делаешь? – спросило чудовище. – Это же все равно я. Та же самая, что только что сидела за столом и ела печенье. Какая тебе разница, как я выгляжу? Ты спас мне жизнь, но я несколько раз спасала тебя в ответ. Неужели нельзя любить за душу, только за тело?

Торговец выстрелил. Он стрелял снова и снова. Выстрелы пробили обшивку, корабль стал неуправляемым. Торговец прыгнул в капсулу и сбежал на ближайшую планету. А чудовище снова стало принцессой, потому что это была настоящая принцесса, которая просто на время притворилась чудовищем.

– Она выжила? – спросила дочка.

– Конечно, – сказала Айгуль. – И теперь принцесса немного поспит и подождет кого-то другого. Того, кто не испугается, когда увидит щупальца, и не станет в нее стрелять.

В магазине никого не было. Таня ходила по залу. Лариса стояла перед зеркалом и мазала шишку на лбу какой-то гадостью.

– Я хочу вот этот топик, – сказала Таня. – Прямо не могу… аж дыханье перехватывает.

Топ Florence & Fred был белым, из белого хлопка, плотного и шелковистого на ощупь, с треугольным вырезом на груди.

– Хочу, – повторила Таня. – Сейчас еще лифчик подберу. Думаю, тут нужно что-то белое, плотное, со вставочками. Я вообще люблю белое.

– Купишь с зарплаты, – сказала Лариса. – Хотя с твоим пирсингом надо покупать что-то такое… готичное. И вообще черное носить, а не белое. А то как-то нелогично.

– Ну, хоть померяю, – произнесла Таня.

Она взяла топик, несколько белых лифчиков и скрылась в примерочной. Через минуту Таня вышла. Ткань красиво обтягивала ее грудь, девушка выглядела юной и свежей, как только что распустившаяся лилия.

– Я, пожалуй, немного поношу ее, – сказала Таня.

– Лучше сними, – сказала Лариса. – А то придет хозяйка или Инна Сергеевна, и будут неприятности…