БЧ. Том 4 (СИ) - Володин Григорий Григорьевич

«Перекачалась, — с огорчением думает барышня, потирая руки. — Бес не оценит. Блин, меньше на тренажеры надо было налегать. Но на этих источниках тоска же смертная!»

Вечером в зале ресторации устроили бал для отдыхающих благородных. Вика тоже решила заглянуть — слишком соскучилась по общению. Осенью курортный сезон в Пятигорске заканчивается, соответственно и сверстниц мало. Скукота, общаться не с кем. Поэтому все дни девушка пропадала в спортзале. Вот и накачала такие мощные банки, что запросто свернет быку шею.

Но явно виновата не только увлеченность Вики. Просто КПД тренировок резко вырос. Такой скачок точно из-за Бесовских медитаций. Мускулы Вики лучше усваивали упражнения, сила и ловкость тоже улучшились. Даже соображает она быстрее. На днях помогла деду весь кроссворд решить.

Громкий хохот вокруг заставил барышню обернуться. Рядом переговаривается группа мужчин. Вдруг из компании отделяется краснорожий господин. Уже изрядно подвыпивший.

— Не станцуете…ик… со мной, барышня? Ангажирую вас, — выдает он, подмигнув мутно-серым глазом друзьям.

— Боюсь, не удержите, — хмыкает Вика, в то же время бросая кругом растерянный взгляд. Не такое веселье она себе планировала.

И помощь приходит — один молодой адъютант крепко вцепляется пьяному господину в плечо.

— Прошу удалиться, — процеживает парень. — Сударыня уже обещалась танцевать со мной.

Пьяный делает неуверенный шаг в сторону своих друзей. Те тотчас пристыженно его уводят.

— Виктор Грушин, — представляется адъютант. — Позвольте составить вам компанию.

Вика одаривает офицера благодарным взглядом, и они усаживаются. Время за разговором пролетает быстро. Приятную беседу все же портит духота, и адъютант предлагает проветриться в саду при ресторации.

Грушин сопровождает Вику вглубь цветника. Пестрые астры горят в ночи, окруженные аккуратными кустиками из самшита. Шуршат под туфлями коврики-очитки.

— Наверняка, вам скучно в Пятигорске? — улыбается Грушин.

— Ужасно, — кивает Вика, разглядывая черную тень поющего соловья на ветвях. — Не с кем даже поспарринговаться.

— Э, понятно… Посмотрите на эти прекрасные цветы…Слышите пение? Вверху — соловей! И луна! — вдруг в голосе Грушина улавливается громкое придыхание. — Не правда ли, романтично?

— Ну, так, — сдерживает зевок девушка. Уже поздно, а с утра на пробежку по тропкам Машука. Надо бы найти предлог уйти спать.

— Не хотели бы вы завтра прогуляться со мной по бульвару? — подступает ближе кавалер.

— Можно.

Она не успевает среагировать, как ее талию приобнимают, а щеку обжигает поцелуй. Какого х… соловья!

— Руки!

— Разве я не заслужил благодарности за ваше спасение, — еще ближе притягивает ее к себе Грушин.

Хлесь!

Ладонь Вики размазывает вытянутые губы адъютанта. Только силу удара не рассчитывает. С булькающим стоном Грушин переворачивается через себя и падает прямо на клумбу с расхваленными астрами. Ломаются ветви кустарников под зеленым мундиром адъютанта.

— Бульвар отменяется, — бросает Вика, отвернувшись. — Свою благодарность вы уже получили.

Она идет к выходу прямиком через цветник, как вдруг слышит хруст гравия дорожки под чьими-то ногами. Звуки подозрительно рядом. Нехорошее предчувствие заставляет девушку среагировать. Обойдя источник шума по газону, Вика заглядывает сквозь листья декоративных деревьев.

Стоя за клумбами, грузный мужчина навел объектив фотоаппарата на поднимающегося Грушина.

— Заснял? — кричит адъютант в темноту. Вряд ли он видит в кустах спрятавшегося.

— Ага, — отвечает толстяк. — Всего секунду ты ее чмокал, прежде чем получил по усам. Но как-то я умудрился. Прямо вышли два голубка под луной. Хоть на обложку романтической новеллы вставляй. Только княгиню такое сомнительное «доказательство» не устроит.

Ошеломленный взгляд Вики мечется в непонимании.

— А мы не скажем Ее Сиятельству, что оно сомнительное, — отряхивает сор со штанов Грушин. — Эта секунда могла длиться и час, и целую ночь. Мерзавка заслужила.

Вика тяжело вздыхает. Сознание обжигает волной гнева. И сейчас он выплеснется, цель маячит в двух шагах.

Девушка подступает вплотную к толстяку и с разворота хреначит его каблуком в колено. Взметается синим облаком подол платья, оголяя бархатные загорелые ножки.

— А-ар-р-рр! — резкий крикболи перекрывает пение птицы.

— Жоскен! — удивляется адъютант — Ты чего!

Жоскен не отвечает, так как ему в рот прилетает собственным фотоаппаратом.

Бымс!

— Сука-а-а! Мои зубы!

Хлобысь!

— Пофтой!

Тресь!

— Фпафите!

Бац!

Вика, не жалея сил, пинает жирного вуайериста. Разве что доспех не надела, а то бы и убила с одного фронт-кика. Последний удар вырубает Жоскена, толстяк падает навзничь.

Сбоку раздается крик:

— Жоскен! Где ты, твою мать?

Быстренько Вика хватает разбитую зеркалку и скрывается в листве, пока рыщущий в кустах адъютант не отыскал поверженного дружка. Девушка спешно уходит. Все-таки меряться силами с офицером для нее перебор. Пока. Но Вика запомнит холеное лицо Грушина. Однажды она разукрасит его за посягательство на их с Бесом отношения. Ну или самого Беса попросит, если уж будет совсем невтерпеж.

Руки Вики в белых, заляпанных кровью, перчатках вынимают из зеркалки флеш-карту. Девушка чувствует, как ее губы расползаются в жестоком оскале.

А вот охреневшую княгиню ударить можно уже сейчас.

— Спасибо за предупреждение, Ольга, — нежно улыбается София, спускаясь в гостиную. — Адвокаты занялись и сейчас штурмуют секретариат Корпуса жандармов. Сама я попробую дозвониться до цесаревича. Не волнуйся, это точно недоразумение. Мы с Перуном всё уладим, — шурша подолом ситцевого платья, княгиня кладет руку на спинку дивана, на котором сидит Кали. — Так что можешь идти домой, дорогая.

В другой руке София сжимает мобильник, ожидая звонка.

В присутствии княгини Кали встает. На девочке нет лица. Круглые, затравленные глаза сверкают бусинками. Губы поджаты, кулаки стиснуты.

«Если тебя впечатлили какие-то жандармы, — хмыкает про себя София. — Как собираешься биться с демонами? А, школьница?»

— Я будто здесь с вами ждать новостей, — качает девушка головой. Движения ее резкие и полны волнения.

— Похвальное рвение, но тебе же лучше уйти, — не сбавляет напора София. Улыбка замирает на ее красивом лице холодной маской. — Перуну я обязательно расскажу о твоем умном поступке.

Проверка, вся наша жизнь проверка. Ею являются все разговоры, все противостоящие духу соблазны. А Перун испытывает как никто другой. Точнее близость с ним. Проще же свалить тяготы на другую. Убегай, детка, домой, к мамочке и папочке. Займись уроками, завтра ведь снова в школу.

— Не лучше, — бурчит девушка и резко срывается на крик. — Почему вы тратите время на глупые разговоры?! Быстро звоните цесаревичу!

От такой наглости у Софии чуть глаз не дергается. Ей указывает мелкая простолюдинка? Совсем от страха обезумела?

На самом деле, София уже пыталась дозвониться наследнику, но Владимир не берет трубку. Она уверена, что и не возьмет. Видимо, с потерей родового генома она лишилась и прямой линии с негласным руководителем Тайной канцелярии. Владимиру плевать на старые заслуги, его волнует только настоящее. Отслуживших своё людей он выбрасывает, как сломанные игрушки.

— Попробуй еще раз покомандовать, — София оправляет складки платья медленным, полным угрозы движением. — Я твой директор, имей уважение. Уж молчу про высший дворянский титул.

Судя по взгляду Кали, она прекрасно понимает, что за оскорбление София может прямо сейчас ее покалечить. И будет в своем праве. Но в тоскливых глазах сидит еще другое, глубинное знание. Знание правды, как бы сказал Перун.

— Вы признаете своей высшей инстанцией Беса? — спрашивает Кали.

— Перуна, — машинально поправляет княгиня. — Ну и?

— А я его девушка, — со злостью дергает подбородком Кали. — А значит выше вас по признанной вами же иерархии. Поэтому имейте уважение, Ваше Сиятельство, разговаривать со мной в нормальном тоне. И прошу поторопиться со звонками нужным людям. Я буду ждать ваших сообщений.