Мемуары дипломата - Джордж Бьюкенен

Однако английская дипломатия даже в этих, казалось бы, безнадежных условиях не сидит сложа руки. Прежние методы дипломатического воздействия на русское правительство, конечно, неприменимы к Советской власти, и вот Бьюкенен выбирает второй выход - прямую борьбу с большевиками. Уже в конце ноября посольство посещают Скобелев и Чайковский и уведомляют Бьюкенена, что формируется новое социалистическое правительство, которое включит представителей "казачьей демократии" и будет опираться на поддержку кадетов. "На мой вопрос, как они думают ниспровергнуть большевиков, они отвечали: силой". Одновременно Бьюкенен, очевидно, поддерживает оживленные сношения и с Комитетом Спасения, хотя он, понятно, говорит об этом весьма лаконично. В конце декабря в посольство конспиративно приходят Руднев (городской голова Москвы), городской голова Петрограда и Гоц (которого Бьюкенен, кстати, всюду называет Гольцем). Разговор идет у них об Учредительном Собрании и о возможном отношении Англии к заключению Россией мира, если это окажется необходимым.

Повторяю, излагая свои сношения с анти-советскими группами, Бьюкенен становится весьма лаконичным и передает дело так, как будто все заключалось в обмене информацией; но, конечно, после деятельности Локкарта, кстати, получающего самую лестную оценку от Бьюкенена, можно не сомневаться, что и эти ночные визиты в английское посольство преследовали более серьезную цель, - а именно организацию совместной борьбы с Советской властью. Для историка русской контр-революции эти связи английской миссии с эсерами и другими соглашательскими группами, рассказанные самим же послом, представляют, конечно, огромный интерес. Бьюкенен, впрочем, не оставляет никаких сомнений относительно своего отношения к Советской власти. Возвратившись в Англию, он стал самым ярым сторонником вооруженной интервенции. По его словам, он, конечно, не проектировал посылку большой английской экспедиции в Россию, но защищал необходимость самой широкой поддержки Деникина и других "анти-большевистских генералов". Недостаточность этой поддержки и обусловила, по его мнению, крах интервенции. Любопытно отметить, что, отводя возражения финансового свойства, Бьюкенен цинично указывает, что "после достижения цели предприятия деньги, которые были вложены в него, окажутся хорошо помещенными". Если мы примем во внимание, что, возвратясь из России, Бьюкенен до некоторой степени стал экспертом английского правительства по русским делам и одновременно инспирировал в нужном направлении английское общественное мнение, мы поймем крупный интерес, который представляют его политические взгляды и проекты.

* * *

В настоящем издании воспоминания Бьюкенена подвергнуты лишь незначительным сокращениям. Выпущена только одна глава XII, посвященная внутреннему положению России между 1910-1914 г.г., написанная исключительно на основании газетных данных и имеющая интерес лишь для английского читателя. В дальнейшем сделаны небольшие сокращения лишь там, где Бьюкенен говорит о своих личных, служебных или семейных делах. Все эти чисто биографические мелочи, на которые, кстати, очень щедр Бьюкенен, конечно, лишь засорили бы русское издание. Оба тома подлинника соединены в настоящем издании в одну книгу.

В. Гурко-Кряжин

Предисловие

Сейчас составляют очень много книг. Если и я сейчас этим займусь, то не столько затем, чтоб рассказать все виденное и сделанное мною за 45 лет дипломатической деятельности, сколько из желания попытаться дать новое освещение некоторых крупных политических событий, с которыми прямо или косвенно я был связан. Наиболее важными, с точки зрения политической работы, моими постами были София и Петроград, которыми занята большая часть моей книги, хоть я даю очерк моей деятельности и до Болгарии и России. За время пятилетнего пребывания в первой из них я присутствовал при объявлении независимости Болгарии и при последовавшем затем признании князя Фердинанда королем. В России же, где я провел больше семи лет, я был свидетелем начала мировой войны, крушения империи, возникновения и падения Временного Правительства и большевистской революции.

Я впервые встретил князя Фердинанда в Вене, где я был вторым секретарем посольства. Он был тогда офицером австрийского кавалерийского полка. Там же мне пришлось узнать, что он в 1887 г. выставил свою кандидатуру на болгарский престол, освободившийся вследствие отречения князя Александра. Так как лишь немногие помнят сейчас о том, что происходило на Балканах 40 лет тому назад, то я дал краткий обзор истории Болгарии между 1885 и 1904 г.г., - когда я был назначен генеральным агентом и консулом в Софию - с тем, чтобы стало более понятным ее дальнейшее развитие и те смешанные чувства благодарности и подозрения, с какими многие болгары смотрели на Россию. Этот очерк так же, как и главы, посвященные моему пребыванию там, основан на моих официальных отчетах того времени, причем я целиком придерживался выраженных в этих отчетах взглядов, не позволяя себе изменять их в соответствии с той ролью, какую князь Фердинанд и его страна играли во время войны. Я держался, впрочем, такого метода во всей книге, так что, описывая Россию и русских, не менял нисколько взглядов, выраженных в моих официальных отчетах или частной переписке за время пребывания в Петрограде.

Я покинул Софию в 1909 г. и после годичного перерыва - времени моей службы в Гааге - снова был брошен в водоворот балканской политики, когда принял в конце 1910 г. назначение послом в Петроград. В течение, примерно, первого года Балканы оставались более или менее спокойными, и я мог посвятить свое непосредственное внимание вопросам, касающимся сохранения англо-русских дружеских отношений. Широким кругам читателей могут показаться мало интересными главы, посвященные так называемому Потсдамскому соглашению и часто повторявшимся спорам о Персии. Но они имеют несомненный исторический интерес, так как были, как я показал, моменты, когда оба этих вопроса грозили уничтожением этих дружеских отношений, что могло бы совершенно изменить весь ход современной истории. К счастью, положение было спасено благодаря неутомимым усилиям сэра Эдуарда Грэя и г. Сазонова. Когда же в 1912 г. снова наступила острая стадия Балканского вопроса, то оба правительства работали совместно и вполне дружески над сохранением европейского мира.

Я обозрел все последовательные фазисы этого кризиса: сербо-болгарский союзный договор 1912 г.; образование балканской конфедерации; первую балканскую войну, столкновение австрийских и русских претензий, едва не вовлекшее в конфликт всю Европу; заключение мира на условиях, представлявших триумф славянского дела, и последовавшую затем безумную ссору балканских союзников из-за добычи; вторую балканскую войну и Бухарестский мир, уничтоживший все, что было достигнуто после первой войны. Я показал, как России, колебавшейся между желанием содействовать славянским интересам и боязнью международных осложнений, пришлось не раз пересматривать свою политику. При всем нежелании критиковать моего старого друга и коллегу по работе, я все же отметил некоторые ошибки, какие Сазонов, по моему мнению, совершил.