Умраж - Gvela

Фу! Да что же сегодня такое! То вонь в моей комнате, то перегарище в зале, теперь невыносимый «аромат» от мусорного ведра! Зло хватаю его и иду на лестничную площадку. Мусора-то пшик, даже не поймешь от чего может быть такой запах. Выкидываю мешок. Все равно прет так, что глаза слезятся. Распсиховавшись, выкидываю и ведро в мусоропровод. Лечу в кухню, чтобы помыть руки. Вымыл. Сижу… понимаю, что это как-то ненормально, ощущать настолько сильно запахи. Сделал себе кофе… Такой приятный запах, я даже носом повел, с наслаждением вдыхая аромат и блаженствуя…

Глянув еще раз на спящую парочку начинающих алканавтов, решил не мучить ни себя, ни их, и собрался в магазин. Надо подарок брату поискать, раз прежний ушел в пользование Умражем. Но запах… Пишу записку: «Проветрить всё! Скоро буду. Сергей».

Магазин встретил меня толчеей. Люди видимо решили именно сегодня начать покупать елочные игрушки. Пока нашел спортивный костюм, тоже хорошего качества, но другой модели, устал как собака. Проходя мимо одной из витрин парфюмерного магазина, решил прикупить для парней новогодний подарок. Обнюхался так, что голова разболелась, но ароматы все же выбрал. Умражу более насыщенный, богатый, а Пашке – с тонким, едва уловимым оттенком. Купив две бутылки минералки, вернулся домой.

– А ты где был? – вышел из ванной свежий как огурец Умраж, причем, гад, в одном узком полотенце на бедрах. Я повел носом, уловив за все тем же ароматом персика его собственный, который будоражил кровь. Да что со мной сегодня такое?!

– А мы только проснулись, – оповестил меня с помятым после сна лицом Пашка.

– Пьянь, – высказался я. – И как только в вас все пять литров влезли?

– Почему это пять? – выпятив грудь, выдал Пашка и тут же схватился за голову.

– Дебилы, – вынес я вердикт и, раздевшись, прошел в кухню.

– Ты был в магазине? А почему меня не разбудил? Я бы помог, – нарисовался в дверном проеме Умраж. Таааак… не смотреть… не нюхать… бред какой-то… Меня крутит так, что сейчас просто наброшусь на этого парня и отымею…

– Вы спали, – прохрипел я, откашлявшись. – Иди оденься, а то замерзнешь.

Хочу его потрогать! Повернуться? Нет! Нельзя! Черт, ну почему он такой соблазнительный?! Вот на Пашку у меня же не стоит…

– Тааак. Паша… А ты одеться не хочешь? У вас что, мода такая, в одних полотенцах на бедрах бродить? – И, когда Умраж ушел, добавил, – Паша, я голодный… очень…

– Понял, – улыбнулся друг, правильно поняв, рванул в комнату одеваться. Я вздохнул с облегчением. Только внизу тесно… Проскальзываю в ванную, как партизан в тыл врага. Включаю воду для шумового сопровождения и занимаюсь собой. И всего-то несколько секунд понадобилось…

– Нет. Это ненормально. И так у меня сухпаёк столько времени был, а теперь рядом такой лакомый кусочек бродит, а низя… В клуб проветриться сходить, что ли? – Выхожу из ванной. А меня, оказывается, уже ждут в кухне.

– А сами чайник поставить не могли? – бурчу я. – Не в гостях.

– А где? – улыбается Пашка. – Не ворчи. Лучше накорми несчастных больных людей. И нелюдей.

Умраж довольно улыбается шутке Пашки.

– И что бы вам хотелось отведать, господа? – склонился я в поклоне перед ними.

– Блинчики со сметаной! Правда, Умраж? – решил взять количеством Пашка. Знает же, что не люблю блины делать, но все равно просит постоянно. Любит он их, зараза.

– Оладьи и джем, – достаю все необходимое, чтобы замесить тесто.

– Вот видишь, и это друг называется. Жалко ему блинов для друга. А у вас там блины пекут?

– Блины? Не знаю. Не пробовал.

– Что, серьезно, что ли? – опешил я. – Никогда их не ел?

– Да. А они настолько вкусные? – заинтересовался Умраж.

– Сейчас напеку, – сдался я.

– Ура! Победа! Ты не представляешь, как сложно Серого раскрутить на их готовку. И как назло, получаются они у него – пальчики оближешь. Не знаю, может магичит над ними чего.

– Сергей, ты владеешь магией? – и ведь спрашивает с таким серьезным выражением лица, что и засмеяться не могу.

– Нет.

– Жаль.

– Пашка, а почему ты сегодня не на работе, ведь среда только? – первый блин пошел не комом. Хорошо.

– Отгул взял. Вот, решил друга споить, а не получилось, как видишь. Здорово, что Умраж компанию составил. Вот и приходи после этого к тебе с пивом.

– Я столько не пью, Паш, сколько ты вечно притаскиваешь.

– Да ну тебя. Скучный ты, Серый. Тебе надо в клуб сходить, развеяться.

– Зачем ему в клуб? – влез Умраж.

– А у него воздержание, как я понимаю, затянулось, – ехидно выдал Пашка.

– И с чего такие выводы? – развернулся я, иронично смотря на друга, хотя было огромное желание припечатать его по лбу деревянной лопаткой, что держу в руках.

– Когда у тебя, Серый, последний раз секс был?

– Не твоего ума дело, – раздраженно рявкнул я, отворачиваясь к плите, чтобы не видеть изучающего взгляда Умража.

– Ты прикинь, Умраж, год. Представляешь, целый год воздержания… Ему в монахи можно идти.

– А почему?

Я замер. Вот сейчас все и решится. Умраж встанет и уйдет. Хоть он и сумасшедший, но мне нравится…

– От него парень ушел год назад, и все… Наш Серега ударился в работу, забыв, что он здоровый мужик с потребностями и вообще просто молодой. И я его вытянуть не могу. Всё же, чтобы пойти с ним за компанию в гей-клуб мужества у меня пока не хватает.

– Парень? Сергей, так тебе нравятся мужчины?

– Да. И только они. – Все. Сказал. Жду реакцию.

– Блин, горит! – завопил Пашка. – Уй, мой блинчик! Серый, смотри лучше за ними.

– Я достану джем, – поднялся из-за стола Умраж, ныряя в нутро холодильника.

И это вся реакция? А где вопли? Или хотя бы удивление?

– Умраж, а ты тоже гей? – выдал вслух то, что у меня крутилось в голове, Пашка.

– Мне тоже нравятся мужчины, – оскалился довольно он. Ой, держите меня кто-нибудь, потому что ноги подкашиваются от счастья. У меня есть шанс… Есть шанс! Разворачиваюсь к плите пряча улыбку от ушей.

– Из вас получится отличная пара, – спокойно выдает Пашка. – Раз так…

– Паша, – предупреждающе рычу я. – Еще слово на эту тему, и блинов ты больше у меня никогда не получишь.

– Всё, я нем как рыба, – выставляет впереди руки, как будто защищаясь, Пашка. Умраж хмыкает. Я отчего-то краснею как девица на выданье и продолжаю печь блинчики. После четвертого блина из-за скопившегося дымка начинаю усиленно чихать. На шестом раздраженно бросаю в раковину лопатку и взрываюсь.

– Да что же сегодня такое?! От запахов деваться некуда! Это уже бесит.

– Серый, может, ты простыл? У меня такое бывает, когда только заболеваю. Чихаешь постоянно, стоит только начать.

– Началось утром? – насторожился Умраж. Неужели опять сейчас начнет какую-нибудь ахинею нести?!

– Да, утром. Может, у меня аллергия на какую-нибудь хрень появилась? Из-за этого и нюх обострился?

– Мне кажется, у тебя появились первые признаки изменений, – с серьезным видом произносит Умраж. Я только глаза к потолку закатил. Начинается…

– Что за изменения? С чего вдруг? – тут же ухватился за интересное Пашка.

– Моя сущность демона влияет на того, кто находится рядом. Если в нем есть хоть малая капля нечеловеческой крови, то он перестанет быть человеком. Видимо, организм сам выбирает более сильную сущность, пытаясь защититься от противника сильнее его, то есть меня. Люди самые хрупкие существа, поэтому рядом со мной никто человеком не остается.

– Если есть та самая капля иного создания, – уточнил Пашка.

– Да.

– Класс! И в кого Серега может превратиться?

– Не знаю. Много созданий жили на Земле, и некоторые до сих пор тут остаются.

– Что, правда?! – обрадовался Пашка. – И кто живет в нашем мире?

– Домовые, лешие, немного вампиров и оборотней. Возможно, несколько десятков русалок. Это приблизительно. Все же я не очень любил историю других миров.

– Нюх… нюх… – задумался Пашка. – Получается, либо вампир, либо оборотень. А я тоже изменюсь?

Я молча пек блины, не вступая в разговор. Хрен его знает, с такими разговорами каждый день и сам скоро поверишь, что Умраж действительно демон.

– Если и изменишься, то дня через два-три.

Я в уме подсчитал: сегодня четвертый день нашего совместного проживания с Умражем. Неужели я действительно меняюсь? И в кого?! Аааа!!! Я чокнулся, о чем думаю?! Бред!

– Хватит всякую хрень нести. Лучше будем есть.

Обожаю, как пахнет чай, а сегодня его аромат особенно приятен. Зажмуриваюсь, втягиваю запах носом и ошарашенно замираю после фразы Пашки.

– Оборотень. Смотри, и нюхает по-собачьи, – открываю глаза, смотрю на парней, разглядывающих меня как экспонат в музее.

– Значит так, – терпение мое кончилось. – Умраж, я меняюсь?

– Да, – хоть бы, скотина, немного поколебался перед ответом. Я даже содрогнулся внутренне от уверенности в его голосе.