Еретик. Книга 3 - Вера Золотарёва

и дело было вовсе не в том, что он впервые был приглашен на один из главных христианских праздников в дом язычницы – нет, его заботил вопрос, что можно преподнести Элизе в качестве подарка. В конце концов, на недавние плащи для нее и Рени он потратил все, что откладывал, и теперь был довольно стеснен в средствах – жалование инквизитора никогда не отличалось внушительностью. Впрочем, таких молодых людей редко брали в инквизицию – папский указ предписывал лишь человеку, достигшему сорокалетнего возраста занимать этот пост – посему возмущаться своему скудному жалованию Вивьен полагал нецелесообразным. Он думал, что Лоран, разозлившись на алчность своего и без того вольного сотрудника, попросту укажет ему на дверь, и тогда Вивьену предстоит вернуться в обитель Сент-Уэн под присмотр Бернара Лебо. От одной мысли об этом становилось тоскливо, поэтому Вивьен давно отбросил мысль попросить Лорана платить ему немного больше.

Когда до Рождества оставалась всего пара дней, Вивьен проходил мимо раскинувшейся на площади ярмарки и замер у прилавка, на котором нашел кое-что дорогое, но действительно подходящее.

Выложив торговцу почти последние свои деньги, Вивьен почувствовал себя, как ни странно, намного лучше: теперь он был уверен, что сумеет произвести на Элизу должное впечатление, одновременно отдав дань ее прошлому и выказав свое уважение к оному. Отчего-то ему не надоедало удивлять ее.

В прежние времена, когда он частенько отлучался из монастыря и позволял себе повеселиться всласть, ему успешно удавалось завоевать женское внимание без особого труда – вполне хватало располагавшей к тому внешности, любви к чистоте и пары скромных подарков, чтобы молодая девушка начинала испытывать к нему романтическое влечение. Вивьен не гнушался нарушением заповеди о прелюбодеяниях ни в свою бытность послушника в Сент-Уэне, ни после, во время обучения у Лорана. Однако он предпочитал не поддерживать ни одну романтическую связь слишком долго. До Элизы.

Светловолосая лесная язычница оказалась первой женщиной, к которой Вивьен проникся сильным чувством. Не желая признаваться в этом даже себе, в глубине души Вивьен понимал, что страшился этой любви – той опасности и зависимости, что она несла в себе, – однако ни под каким предлогом не был готов ни на что променять ее.

Он совершенно бескорыстно хотел помогать Элизе, узнавать ее, радовать ее, не рассчитывая ничего за это получить. Однако дар, отданный взамен, он чтил во много крат сильнее всего того, что мог даровать ей сам – у Элизы ведь получалось принести в его душу успокоение, которого не могла принести ни одна молитва. Рядом с ней утихала его внутренняя, с трудом сдерживаемая злость, уходили прочь почти все вопросы. Не требуя внимания к своим стараниям, Элиза боролась за этот покой в его душе во время каждой встречи. Она не оставляла попыток избавить Вивьена от кошмарных сновидений и бессонницы. Она ведь спасла его, когда он был ранен, не восприняв при этом свой поступок как подвиг, не потребовав никакой награды! Она слушала его с упоением, с нею он мог поделиться почти любой своей мыслью, не боясь осуждения. А каждая ночь, которую они проводили вместе, была незабываемой. Вивьен проникался непритворным уважением к знаниям Элизы и к ее вере, поощрял ее ученические стремления, восхищался ее мужественностью и самостоятельностью, столь несвойственным большинству женщин. Он с одобрением и пониманием относился к ее заботе о сестре, сочувствовал потерям и страданиям, которые оставили на ней серьезный отпечаток. Он любил ее – он не лгал, когда выпалил это впервые, стоя напротив нее в своей комнате на постоялом дворе. Элиза стала первой женщиной, которую он привел в свое скромное жилище.

Она стала первой, с чьим обидчиком он расквитался жестоко и без сожаления, поэтому он понимал, что обещание убить за нее не станет ни для кого из них пустым и высокопарным бахвальством. Он сделал бы это снова, не колеблясь, если бы пришлось.

Вивьен не понял, когда перестал представлять себе жизнь без Элизы, ведь изначально он не предполагал, что их связь – коей грозила участь навсегда остаться под запретом – продлится так долго, но благодарил Бога за каждый день, проведенный с нею, и надеялся, что дни эти никогда не закончатся.

Осознавая все это, Вивьен с трудом удерживал приобретенный для Элизы подарок в руках без дрожи.

«Надеюсь лишь, что ей понравится, и она не найдет в этом никаких символов, которых я не хотел бы в это вкладывать», – подумал он.

И Элиза не нашла в его подарке ничего, кроме радости.

Когда Вивьен и Ренар явились после Рождественской мессы в домик лесной ведьмы, Элиза встретила их с сияющими глазами, указав на скромные, но довольно разнообразные угощения, которые она приготовила.

– Я не знаю, что обычно едят на Рождество, – смущенно произнесла она, – но я надеюсь, что вам понравится.

Обыкновенно не впечатлительный Ренар был поражен тем, с какой нежностью и с каким уважением Элиза отнеслась к празднику, которого нет в ее веровании. Он расплылся в широкой улыбке, крепко обнял Элизу и вручил им с Рени печенья из Сент-Уэна. К удивлению для самого себя, он решил отдать лесным ведьмам всю порцию монастырских сладостей, хотя обыкновенно предпочитал не делиться дарами аббата Лебо ни с кем.

Вивьен же улучил момент, подозвал к себе Элизу и поманил прочь из дома.

Накинув недавно подаренный им теплый плащ, она последовала за ним на улицу, в сырой зимний вечер. И тогда Вивьен достал из взятой с собой дорожной сумки завернутый в грубую ткань и перевязанный простой бечевкой подарок.

Элиза изумилась.

– Вивьен, что это? – округлив глаза, спросила она, принимая сверток. Тот оказался довольно тяжелым, и Элиза, чуть нахмурившись, взвесила его на руках.

– Открой, – заговорщицки улыбнулся Вивьен, с трепетом ожидая, как она отреагирует, когда развернет.

Несколько мгновений Элиза изучала подарок так, будто не верила своим глазам.

– Книга… – полушепотом произнесла она, и глаза ее слегка блеснули, словно она готова заплакать, – настоящая…

Элиза любовно провела пальцами по корешку, раскрыла книгу и пролистнула несколько страниц – бережно, будто боясь сломать такое сокровище – и, ничего не сумев разглядеть в темноте, закрыла ее и положила ладонь на обложку.

– Это история, – Вивьен чуть замялся, – Тристана и Изольды, написанная известным поэтом позапрошлого столетия Кретьеном де Труа.

Элиза подняла на него глаза и несколько раз изумленно моргнула.

– Это… мне?.. – полушепотом спросила она.

Вивьен одобрительно усмехнулся.

– Конечно, нет, – хмыкнул он, – как ты думаешь, Рени понравится книга? Думаю, это лучший подарок для девушки, которую я никогда не учил читать и которую