Сочинения - Владимир Маяковский

1927

Про это

Стоял – вспоминаю.

Был этот блеск.

И это

тогда

называлось Невою.

 В этой теме,и личнойи мелкой,перепетой не рази не пять,я кружил поэтической белкойи хочу кружиться опять.Эта темасейчаси молитвой у Буддыи у негра вострит на хозяев нож.Если Марс,и на нем хоть один сердцелюдый,то и онсейчасскрипитпро то ж.Эта тема придет,калеку за локтиподтолкнет к бумаге,прикажет:– Скреби! —И калекас бумагисрывается в клекоте,горько строчками в солнце песня рябит.Эта тема придет,позвонится с кухни,повернется,сгинет шапчонкой гриба,и гигантпостоит секундуи рухнет,под записочной рябью себя погребя.Эта тема придет,прикажет:– Истина! —Эта тема придет,велит:– Красота! —И пускайперекладиной кисти раскистены —только вальс под нос мурлычешь с креста.Эта тема азбуку тронет разбегом —уж на что б, казалось, книга ясна! —и становится– А —недоступней Казбека.Замутит,оттянет от хлеба и сна.Эта тема придет,вовек не износится,только скажет:– Отныне гляди на меня! —И глядишь на нее,и идешь знаменосцем,красношелкий огонь над землей знаменя.Это хитрая тема!Нырнет под события,в тайниках инстинктов готовясь к прыжку,и как будто ярясь– посмели забыть ee! —затрясет;посыпятся души из шкур.Эта тема ко мне заявилась гневная,приказала:– Податьдней удила! —Посмотрела, скривясь, в мое ежедневноеи грозой раскидала людей и дела.Эта тема пришла,остальные оттерлаи однабезраздельно стала близка.Эта тема ножом подступила к горлу.Молотобоец!От сердца к вискам.Эта тема день истемнила, в теменьколотись – велела – строчками лбов.Имяэтойтеме:…………!

О балладе и о балладах

Немолод очень лад баллад,но если слова боляти слова говорят про то, что болят,молодеет и лад баллад.Лубянский проезд.Водопьяный.Видвот.Вотфон.В постели она.Она лежит.Он.На столе телефон.«Он» и «она» баллада моя.Не страшно нов я.Страшно то,что «он» – это я,и то, что «она» —моя.При чем тюрьма?Рождество.Кутерьма.Без решеток окошки домика!Это вас не касается.Говорю – тюрьма.Стол.На столе соломинка.По кабелю пущен номерТронул еле – волдырь на теле.Трубку из рук вон.Из фабричной марки —две стрелки яркиеомолниили телефон.Соседняя комната.Из соседнейсонно:– Когда это?Откуда это живой поросенок? —Звонок от ожогов уже визжит,добела раскален аппарат.Больна она!Она лежит!Беги!Скорей!Пора!Мясом дымясь, сжимаю жжение.Моментально молния телом забегала.Стиснул миллион вольт напряжения.Ткнулся губой в телефонное пекло.Дырысверляв доме,взмывМясницкуюпашней,рвякабель,номерпулейлетелбарышне.Смотрел осовело барышнин глаз —под праздник работай за двух.Красная лампа опять зажглась.Позвонила!Огонь потух.И вдругкак по лампам пошло куролесить,вся сеть телефонная рвется на нити.– 67–10!Соедините! —В проулок!Скорей!Водопьяному в тишь!Ух!А то с электричеством станется —под рождествона воздух взлетишьсо всейсо своейтелефоннойстанцией.Жил на Мясницкой один старожил.Сто лет после этого жил —про это лишь —сто лет! —говаривал детям дед.– Было – суббота…под воскресенье…Окорочок…Хочу, чтоб дешево…Как вдарит кто-то!..Землетрясенье…Ноге горячо…Ходун – подошва!.. —Не верилось детям,чтоб так-тода там-то.Землетрясенье?Зимой?У почтамта?!

Телефон бросается на всех

Протиснувшись чудом сквозь тоненькийшнур,раструба трубки разинув оправу,погромом звонков громя тишину,разверг телефон дребезжащую лаву.Это визжащее,звенящее этопальнуло в стены,старалось взорвать их.Звоночинкитыщейот стенрикошетомпод стулья закатывалисьи под кровати.Об пол с потолка звоночище хлопал.И снова,звенящий мячище точно,взлетал к потолку, ударившись об пол,и сыпало вниз дребезгою звоночной.Стекло за стеклом,вьюшку за вьюшкойтянулозвенеть телефонному в тон.Трясяручоночкойдом-погремушку,тонул в разливе звонков телефон.

Секундантша

От сначуть видно —точка глазиголит щеки жаркие.Ленясь, кухарка поднялась,идет,кряхтя и харкая.Моченым яблоком она.Морщинят мысли лоб ее.– Кого?Владим Владимыч?!А! —Пошла, туфлею шлепая.Идет.Отмеряет шаги секундантом.Шаги отдаляются…Слышатся еле…Весь мир остальной отодвинут куда-то,лишь трубкой в меня неизвестное целит.

Просветление мира

Застыли докладчики всех заседаний,не могут закончить начатый жест.Как были,рот разинув,сюда онисмотрят на рождество из рождеств.Им видима жизньот дрязг и до дрязг.Дом их —единая будняя тина.Будто в себя,в меня смотрясь,ждалисмертельной любви поединок.Окаменели сиренные рокоты.Колес и шагов суматоха не вертит.Лишь поле дуэлида время-докторс бескрайним бинтом исцеляющей смерти.Москва —за Москвой поля примолкли.Моря —за морями горы стройны.Вселеннаявсякак будто в бинокле,в огромном бинокле (с другой стороны).Горизонт распрямилсяровно-ровно.Тесьма.Натянут бечевкой тугой.Край один —я в моей комнате,ты в своей комнате – край другой.А между —такая,какая не снится,какая-то гордая белой обновой,через вселеннуюлегла Мясницкаяминиатюрой кости слоновой.Ясность.Прозрачнейшей ясностью пытка.В Мясницкойдеталью искуснейшей выточкикабельтонюсенький —ну, просто нитка!И всевот на этой вот держится ниточке.

Дуэль

Раз!Трубку наводят.Надеждубрось.Два!Как разостановилась,не дрогнув,междумоихмольбой обволокнутых глаз.Хочется крикнуть медлительной бабе:– Чего задаетесь?Стоите Дантесом.Скорей,скорей просверлите сквозь кабельпулейлюбого яда и веса. —Страшнее пуль —оттудасюда вот,кухаркой оброненное между зевот,проглоченным кроликом в брюхе удавапо кабелю,вижу,слово ползет.Страшнее слов —из древнейшей древности,где самку клыком добывали люди еще,ползлоиз шнура —скребущейся ревностивремен троглодитских тогдашнее чудище.А может быть…Наверное, может!Никто в телефон не лез и не лезет,нет никакой троглодичьей рожи.Сам в телефоне.Зеркалюсь в железе.Возьми и пиши ему ВЦИК циркуляры!Пойди – эту правильность с Эрфуртскойсверь!Сквозь первое горебессмысленный,ярый,мозг поборов,проскребается зверь.Что может сделаться с человекомКрасивый вид.Товарищи!Взвесьте!В Париж гастролировать едущий летом,поэт,почтенный сотрудник «Известий»,царапает стул когтем из штиблета.Вчера человек —единым махомклыками свой размедведил вид я!Косматый.Шерстью свисает рубаха.Тоже туда ж!?В телефоны бабахать!?К своим пошел!В моря ледовитые!

Размедвеженье

Медведем,когда он смертельно сердится,на телефонгрудьна врага тяну.А сердцеглубже уходит в рогатину!Течет.Ручьища красной меди.Рычанье и кровь.Лакай, темнота!Не знаю,плачут ли,нет медведи,но если плачут,то именно так.То именно так:без сочувственной фальшискулят,заливаясь ущельной длиной.И именно так их медвежий Бальшин,скуленьем разбужен, ворчит за стеной.Вот так медведи именно могут:недвижно,задравши морду,как те,повыть,извытьсяи лечь в берлогу,царапая логово в двадцать когтей.Сорвался лист.Обвал.Беспокоит.Винтовки-шишкине грохнули б враз.Ему лишь взмедведиться может такоесквозь слезы и шерсть, бахромящую глаз.

Протекающая комната

Кровать.Железки.Барахло одеяло.Лежит в железках.Тихо.Вяло.Трепет пришел.Пошел по железкам.Простынь постельная треплется плеском.Вода лизнула холодом ногу.Откуда вода?Почему много?Сам наплакал.Плакса.Слякоть.Неправда —столько нельзя наплакать.Чертова ванна!Вода за диваном.Под столом,за шкафом вода.С дивана,сдвинут воды задеваньем,в окно проплыл чемодан.Камин…Окурок…Сам кинул.Пойти потушить.Петушится.Страх.Куда?К какому такому камину?Верста.За верстою берег в кострах.Размыло все,даже запах капустныйс кухнивсегдашний,приторно сладкий.Река.Вдали берега.Как пусто!Как ветер воет вдогонку с Ладоги!Река.Большая река.Холодина.Рябит река.Я в середине.Белым медведемвзлез на льдину,плыву на своей подушке-льдине.Бегут берега,за видом вид.Подо мной подушки лед.С Ладоги дует.Вода бежит.Летит подушка-плот.Плыву.Лихорадюсь на льдине-подушке.Одно ощущенье водой не вымыто:я долженне то под кроватные дужки,не топод мостом проплыть под каким-то.Были вот так же:ветер да я.Эта река!..Не эта.Иная.Нет, не иная!Было —стоял.Было – блестело.Теперь вспоминаю.Мысль растет.Не справлюсь я с нею.Назад!Вода не выпустит плот.Видней и видней…Ясней и яснее…Теперь неизбежно…Он будет!Он вот!!!

Человек из-за 7-ми лет