Призрак с арбалетом - Сергей Саканский

Пилипенко выхватил свой табельный «Макаров».

– Прикончить его, что ли? – обратился он к Жарову.

– Шутишь?

– Конечно, шучу, – сказал Пилипенко и выстрелил.

Выстрел был, как говорили в прежние времена, «на воздух», но все же произвел желаемое действие. Трое в саду застыли, словно в немой сцене у Гоголя: оперативники с кадками и студент, который, казалось, замер прямо в полете. Тут один с размаху надел студенту наголову кадку, а другой скрутил ему руки за спиной. Пилипенко продул «Макарова», спрятал его обратно в желтую кобуру, скрытно висевшую под мышкой, и одернул полу пиджака.

Оперативники подвели студента к окну.

– Не топчите газон, – строго сказал следователь. – Мне он тут не нужен, везите его в управление.

Теперь все встало на свои места, или почти все. Собака правильно вела след, но в одном из его узлов была сбита с толку. Киллер, он же студент, действительно застрелил бомжа на Дарсане, прошел коротким путем на улицу Коновальца и перелез через забор пансионата. Ральфа же миновала это место и устремилась дальше, поймав след того же человека, но более ранний: киллер воспользовался тем же перелазом, когда вышел на свою охоту, на мост. Именно тогда его и запечатлела видеокамера магазина.

Он действительно поджидал свою жертву, но не только сегодня: охотник поселился в пансионате заранее, чтобы не вызывать подозрений. И это именно он был призраком, потому что был одет точно также как жертва. Только вот совершенно было непонятно, для чего ему был нужен этот маскарад…

Пилипенко по-хозяйски затворил окно, ловко вправив сломанный шпингалет.

– Надо же, студент юрфака, – пробурчал он. – Двоечник он, а не студент. И какие отпечатки могут быть на окровавленной стреле?

– Оставьте ребенка в покое! – раздался вдруг тихий, но настойчивый голос.

Все обернулись к хозяйке, которая произнесла эти слова. Пожилая женщина сидела в дальнем углу холла и ошарашенно наблюдала за происходящим.

– Я Сашеньку, – продолжала она, указывая в сторону окна, – знаю вот с таких вот… – хозяйка показала высоту над полом, тяжело вставая на ноги и как бы опираясь на невидимую голову ребенка, которого демонстрировала.

– Неужели? – неподдельно изумился Пилипенко.

– Он ко мне каждый год приезжает, тетей Дусей зовет. А раньше он маленьким был, родители его привозили…

– Ух, ты! – воскликнул Пилипенко, и теперь стало ясно, что его удивление преувеличено.

– Тетя Дуся! – встрял Жаров. – Выходит, вы обманули нас, когда сказали, что этот Сашенька не выходил из дома, спал весь вечер…

– Да нет, – махнул рукой Пилипенко. – Сашенька просто вылезал из окна и переваливал через забор в переулок. Тетя Дуся не виновата…

Пилипенко помолчал. Неожиданно он выбросил вверх руку, будто в каком-то условном приветствии.

– Сколько пальцев? – внезапно спросил он хозяйку.

– Три, – неуверенно ответила она.

– А вы как думаете? – обратился он к Ларисе.

– Два, – сказала она.

Действительно, Пилипенко выставил два пальца, словно показывая международный знак победы. Он подошел к Ларисе и ласково тронул ее за плечо.

– Вы как себя чувствуете?

– Плохо, откровенно говоря.

– Я понимаю ваше состояние, но все же вынужден просить вас проехать со мной в управление. Нам очень нужны ваши свидетельские показания.

Все, кроме хозяйки, вышли во двор. Лариса направилась к воротам в сопровождении Минина, Жаров и следователь перевернули и поставили на место цветочные кадки.

– Зачем он убил бомжа? – спросил Жаров.

Пилипенко поднял голову. Его лицо выглядело измученным.

– Давай потом, а? Я к тебе утром забегу, будь у себя в офисе.

– И все же! Я не усну, пока не разгадаю этот пазл. Почему ты тогда так переполошился в управлении, собаку сразу вызвал? Что я такого сказал?

– Да это самое простое. Ты узнал детали, которые не были известны мне. То, что студент родом из Воронежа. А я знал, по паспорту убитого бомжа, что тот…

– Тоже из Воронежа!

– И был там учителем. В общем, схема такова. Сашенька оказался в центре города. Ему надо было избавиться от орудия убийства, а также от подложной одежды. Но на свою беду он встречает бомжа, своего старого учителя, который узнает его. Парень пугается: теперь есть человек, видевший его в этом наряде. Скорее всего, бомж видел и арбалет, который тот держал под плащом. И тут у него возникает новый план. Легче всего спрятать вещь на самом виду, что всем известно. Он предлагает своему опустившемуся учителю помощь, даже одежду с себя снимает. Ведет его наверх, на Дарсан, обещав некую работу. Несчастный бомж успевает сообщить своему другу, Сливе, что скоро их дела пойдут хорошо. Ну, а там – стрела в шею. Он думал, что второе, совершенно незамотивированное убийство еще больше запутает первое. Как всегда, убийца считает свой план гениальным, но на поверку все оказывается фуфлом… Ладно, после договорим.

Они вышли из чугунных ворот на улицу Коновальца. Пилипенко огляделся. Похоже, ему в голову пришла какая-то идея.

– Твоя камера ведь снимает видео? – спросил он Жарова.

– Разумеется. Только качество не очень.

– Это не важно. Возьми-ка сейчас место преступления, с этой точки.

– Но на мосту люди!

– Быстро, мы спешим.

Жаров достал аппарат и навел его на металлический мостик. В маленьком мониторе камеры он видел, как по мосту идут Минин и убитая горем женщина. На середине моста она закрыла лицо руками. Коротко вспыхнул в случайном луче дальнего фонаря ее алый бант. У Жарова защемило в груди: так она была красива и грациозна…

Ступив на мост, он представил себе отвратительную картину убийства. Ты поругался с женой, бежишь в незнакомый ночной город, по этому гулкому мосту. Впереди яркий свет, голоса и смех, троллейбус, искря, подъезжает к остановке, а здесь – темнота, безлюдье, скрип твоих шагов и журчанье воды в лунных бликах… И вдруг на мосту появляется чья-то фигура. Человек в длинном плаще, в широкополой шляпе – ты отмечаешь, что он одет так же, как ты сам. Недоумение: он приближается, и ты видишь, что он точно такой же, как ты, будто бы ты идешь к зеркалу.

Призрак! Призрак человека, который должен умереть. И этот человек – ты сам.

Домой Жаров уже не собирался: до редакции было гораздо ближе. Он часто ночевал в офисе, который грозился стать его даже не вторым, а главным и единственным домом.

Офисом эта двухкомнатная площадь называлась весьма условно: обыкновенная ялтинская халупа с евроремонтом, такая же, как и «пансионат», с той лишь разницей, что хозяин жил в другом месте, а старый жилфонд достался ему по наследству. Помещение было занято Жаровым с предоплатой за год, к их обоюдному удовольствию. Жаров выбрал это место, поскольку оно выглядело презентабельно: массивная лестница, ведущая к старинной дубовой двери, в нескольких шагах от памятника Лесе Украинке, что давало возможность легко указать ориентир приезжим. Внутри тоже все было значительно: высокие потолки, старинная мебель и даже камин.

Ноги гудели от беготни, Жаров добрел до Народного переулка, отворил двери. Он достал из шкафа и бросил на кожаный диван в приемной свою старую армейскую шинель: она служила ему одеялом. Хотелось спать, но еще больше – записать впечатления сегодняшней ночи, пока они были горячи.

Жаров включил компьютер и начал сочинять материал.

КИЛЛЕР ОБЕЗВРЕЖЕН

– вывел он рабочее название и сразу набросал несколько строк.

По сообщениям доверенного источника МВД (имелся в виду Петька Клюев) в ночь на понедельник в Ялте произошло жестокое, ничем не мотивированное убийство. Кровь жертвы… Тьфу!

Жаров выделил весь текст и удалил. Он подключил к компьютеру свою камеру и переписал файлы на жесткий диск. Сцена взятия киллера получилась хорошо. Вот этот кадр можно даже поставить в газету: лица задержанного не разобрать в темноте, так что презумпция соблюдается, зато ясно видны оперативники, которые стремятся осуществить захват преступника с помощью пустых кадок.

Место преступления… Зачем Пилипенко просил снять именно видео, ведь качественную фотографию из записи не вытащишь?

Жаров проиграл запись. Минин и Лариса идут по мосту: женщина закрыла лицо руками, алый бант мелькнул в ночи, словно траурная роза. Жаров повторил. Обычная улица, слабо освещенная фонарем, в кадре также луна, она кажется маленькой, как всегда в отображении объектива, это только человеческий глаз видит ее такой большой…

Ничего особенного, но что-то все же не так. Почему следователю понадобился именно этот ракурс? Жаров останавливал кадр, внимательно рассматривал все его углы. Его раздражало, что он на самом деле видит что-то неправильное, чего не может быть, но он никак не мог сообразить – что…

Жаров глубоко задумался, переключился в файл своей статьи, вернул написанное и снова стер. Он сидел долго, глядя в пустой экран, где вскоре появилась мультипликационная заставка и его собственное смутное лицо, отраженное в черном фоне. Жаров клевал носом над клавиатурой, и мысли в его голове так же плавно вращались, как и цветные кольца заставки.