Вкус «лимона» - Леонид Головня

Коля получил предложение поступить в бригаду, но от этой чести отказался.

Сэм, пока не захмелел, дал Коле инструкцию:

– Я представлю тебя спортсменом. Ты вроде здоровый бугай. У Гоши бзик на спортсменов. Скажешь, приехал поработать в школе Каневского. Знаешь Каневского из киевского «Динамо»? Чемпион! Он тут детскую школу держит.

Сэм собрался бежать за огромным спортивным кубком, который он на соседней улице видел выставленным на выброс. Его убедили, что Гоша Сэму и так поверит.

Первый день в Америке Коля отметил стаканчиком дешевой водки без закуски.

Утром подморозило. Сэм исчез и появился с новостью:

– Иди, вот тебе адрес, Гоша тебя примет часов в двенадцать.

До двенадцати было время, Коля позавтракал в булочной и в витрине магазина «Электроника» увидел шубы и куртки. Подивился. Зашел, купил пиджак тонкой кожи и под тон – кепку. В соседнем магазине выбрал фирменные ботинки и светлые брюки из дорогих. В парфюмерии приобрел полюбившийся одеколон «Данхилл» с кремом для бритья. Переоделся в сквере – захотелось выглядеть перед «супером» солидно.

Прием Гоша оказал в подвале среди ведер, решеток, труб и верстака с инструментами.

– Физкульт-привет! – начал Коля.

– Сэм научил? – немедленно спросил Гоша.

– Почему? Я – мастер спорта, – хвастанул Коля, чтобы поддержать к себе интерес.

– Он ко мне чемпионов мира посылает. Мастер спорта – первый. Хорошо, мастер, тебе повезло. Стоит на первом этаже одна квартира пустая. Ты мне – месячную аренду наличными, я им даю рекомендацию. Домом владеет ассоциация.

…В квартире не было даже стула. Телефон стоял на полу. Коля поднял трубку, выяснил, что телефон работает, и спустился к Гоше узнать номер.

– Я сам не знаю, – ответил супер. – Придет счет, узнаешь и перепишешь на себя. Тебе повезло. Сотню сэкономил на установке.

«Пока действительно везет!» – думал Коля, вернувшись в квартиру и укладываясь на голом полу.

…Гоша разбудил Колю в шесть утра:

– В подвале есть мебель. Хочешь, подбери себе, что надо.

Коля пошел за Гошей в подвал. Мебели, причем почти новой, было квартиры на две. Отобрав двуспальную кровать, тумбочку, кресла на колесиках, диван и стол, Коля заинтересовался железным шкафом с ящиками.

– Файлхолдер, – пояснил Гоша. Он был особо заинтересован сбыть «тяжесть».

Коля решил взять «файлхолдер»: в ящиках он будет хранить белье, а в глубине шкафа есть место, которое можно оборудовать для хранения денег.

– Лешка, мой помощник, освободится, и загрузим тебе мебель, – сказал супер. – Не запирай квартиру, если уйдешь. Считай, сэкономил тысячи две. С файлхолдером тебе в сотни три вся мебель обойдется.

Гоша улыбался и был – вся доброта.

– О, нет! Я – без работы и не могу столько за мебель отдать. Я тебе приличную сумму отвалил, а сейчас еще и за аренду платить! Матрас оттащу да стулья. У тебя тележка есть?

– Ладно, так уж и быть. – Гоша понял, что перебрал с ценой. – Поможем мастеру спорта. Четвертак заплатишь?

– Четвертак осилю.

– Давай сейчас.

От спанья на полу у Коли ломило спину, сидеть в квартире на подоконнике было лихо, Коля набрал номер незнакомого Едлина.

Послышался сонный бас:

– Хто говорит?

– Вы оставили визитку в Петербурге, – объяснил Коля. – Я в Нью-Йорке. Хотелось бы переговорить.

– Приезжай! – обрадовался голос. – Адрес на визитке. Захвати пиво по дороге.

Звонок Коли разбудил тридцатилетнего Едлина, находившегося в глубоком похмелье. Квадратный, с широкой костью, облепленной большой, но рыхлой мышечной массой, он мог бы достичь заметных результатов в тяжелой атлетике. В модном костюме с галстуком, висящем рядом на стуле, он выглядел соблазнителем из мыльной оперы. Очки с толстыми затемненными линзами украшали крупные черты его лица, выступающего под волнами волос, как кусок утеса.

В Красноярске, откуда он был родом, Едлин терся среди спортивных деловых кругов. Круги подгребали под себя бюджетные фонды. Наглядевшись на то, сколь легко делается бизнес, он решил: вот как надо жить, и махнул в Америку.

Но в Штатах не было перестройки. Все лежало на своих местах и имело хозяев. В аппаратах власти капиталы друг у друга не рвали, на казенное имущество не посягали. Этим занимались преступники. Мухи и суп существовали отдельно. Торговые сделки с продажей «воздуха» практиковать было трудно, приходилось по-настоящему вкалывать.

Едлин с трудом поднялся с мягкого дивана, где утопал во множестве подушек, надел очки и зашлепал в кухню. Болела голова, и желудок жгла тошнотворная изжога. Опрокинув чайную ложку соды в разинутый рот, он стал спешно запивать ее водой, преодолевая отрыжку. Закурив, Едлин снова утонул на диване и включил телевизор. На экране замелькали кадры порно.

Коля с пивом появился для него весьма кстати. Расплывшийся верзила в очках махом выпил бутылку. Потом вытер рот салфеткой.

– Хороший бизнес вам предлагал, зря не звонили.

– Про бизнес – потом. Я решил тут остаться. Надо как-то оформляться. Хотел посоветоваться.

– Ты, значит, – перебежчик. Это хорошо! Хорошо!

– Почему хорошо?

– Потому что перебежчикам сразу политическое убежище дают. Без всякой канители. Пойдешь к моему приятелю, Алабышеву. Он контору «Помощь иммигранту» держит. Вот тут где-то визитка… – Едлин пошарил на столе и нашел зеленую карточку. – У тебя деньги есть? – спросил он, протягивая визитку.

Коля не ожидал вопроса в упор. Но в любом случае расставаться с деньгами он не желал.

– Есть долларов двести, – соврал Мавроди и названной суммой сразу притупил интерес к своей личности.

– Передай деньги Алабышеву, – сказал Едлин, снова укладываясь на диван. – Я ему должен. Будет хороший повод начать разговор. Деньги, они сближают. Деньги – хорошая рекомендация. В Америке без рекомендации – никуда! Долг отдам через недельку. О’кей?

– О’кей.

– Жалко, что у тебя денег нет. Жена на три дня в отъезде. Бабы есть, закачаешься!

С шумного Брайтона Коля повернул в переулок и вошел в тишину «одноэтажной Америки». Вереницу двух-трехэтажных особняков украшали выносные таблички врачей, юристов, налоговых спецов.

«Помощь иммигранту» была прибита на боковой двери добротного владения психиатра. Коля нажал кнопку интеркома. Не дождавшись ответа, тронул дверь. Та открылась, и Мавроди увидел узкую штольню с лестницей. Поднявшись вверх, Коля обнаружил приемную с двумя табуретками для ожидающих. Дальше, сквозь арку, светлел кабинет.

– Можно? – подал голос Коля.

Никто не ответил.

Он прошел в кабинет. Помещение украшали полотна с кущами и лужайками, изображенными в округлых формах. Те же формы имели и садовые постройки, выступающие среди растительности.

На столе сидел кот – крупное мохнатое создание с плоской мордой и вмятым носом, как в спущенной резиновой игрушке, отчего морда выражала застывшее неудовольствие. «Вечно недовольный» кот посмотрел на вошедшего и не шелохнулся.

Сквозь приоткрытую дверь из кабинета виднелся внутренний коридорчик. Коля подошел к коридорчику и громко спросил:

– Есть кто-нибудь?

Ответа не последовало. Но где-то в глубине слышался шум душа.

Коля вернулся в кабинет и стал рассматривать картины. В лужайках и садах он теперь заметил разноразмерных людей и животных. Особенно понравилась Коле, похоже, что-то поющая в кустах женщина в розовом костюме.

Чернявый, невысокий, слегка сутуловатый, со шкиперской бородкой, владелец фирмы «Помощь иммигранту» Алабышев стоял в это время под козырьком входа в невзрачный дом и раздраженно оглядывался. Короткая лесенка спускалась к запертой двери в полуподвальное помещение. От руки написанная вывеска на двери сообщала русскими буквами: «Восстановление документов».

Вдруг лицо Алабышева просветлело. Он увидев полную даму, вылезшую из машины с кейсом в руке. Дама была затянута в синий с золочеными пуговицами брючный костюм, на голове несла синюю шляпку канотье с желтой лентой, на лице, под очками в форме бабочки, – килограммы пудры, помады и других красителей.

– Солдат спит, служба идет, – подмигнул Алабышев, когда дама оказалась рядом.

Доставая ключи, она протянула кейс:

– Подержи, пожалуйста.

Алабышев взял кейс и чуть не уронил:

– Ого! Что у тебя в нем, кирпичи?

– Бумага из Киева прилетела. Тут другой формат листа, не напасусь никак.

– Мама, я летчика люблю! – пропел-сострил Алабышев и пошел за дамой в подвал.

– Не ерничай, новобрачный! Чего тебе не валяется в субботу с молодой-то бабой? И между прочим, нехорошо уводить жену у своего приятеля! Японец столько для тебя сделал.

– Уже болтают, – сказал Алабышев самодовольно. – Японца не поймешь. То сама любезность, то «я – занят, потом!».

– Ревнует, значит!

Длинное помещение занимало два стола, беспорядочно загруженных кипами бумаг. На одном из столов ютилась отодвинутая к стене, старая русская машинка «Москва».