Закон пустыни - Кристиан Жак

– Это меня мало волнует.

– Правда может вам не нравиться, но изменить ее никто не в состоянии.

– Правда состоит в том, что Небамон подкупил начальника стражи и вас.

Старший судья выпрямился:

– Меня – нет.

– Тогда говорите.

Судья заколебался. Он мог арестовать Сути за оскорбление и грубость, но ему было стыдно за себя. Судья Пазаир пугал его, это правда: слишком решительный, слишком нетерпеливый и страстный, слишком верящий в справедливость. Но он, старый судья, повидавший на своем веку много всякого, разве не он предал это уважение молодых к закону? Мысль о судьбе простого судьи мучила его. Может быть, он уже погиб, не вынеся тягот заключения?

– Каторжная тюрьма недалеко от Харги, – прошептал он.

– Дайте мне письменное разрешение отправиться туда.

– Вы слишком много от меня хотите.

– Поторопитесь, у меня мало времени.

На последней стоянке, у границы оазиса, Сути спешился. Эту жару, пыль и ветер могли переносить только ослы. Вооруженный луком, полусотней стрел, мечом и двумя кинжалами, он чувствовал себя в силах противостоять любому врагу. Кроме того, старший судья дал ему дощечку, где говорилось, что он уполномочен привезти заключенного Пазаира в Мемфис.

Кем превозмог свое нетерпение и остался с Нефрет. Ведь когда Небамон оправится от своего испуга, он начнет действовать, и тогда защитить ее смогут только павиан и его хозяин. И нубиец, несмотря на большое желание участвовать в освобождении Пазаира, был вынужден согласиться охранять Нефрет.

Когда Сути уехал, Пантера поклялась себе, что, если его не будет больше недели, она изменит ему с первым встречным и станет рассказывать об этом на всех углах. Сути не обещал ей ничего, кроме того, что вернется со своим другом.

На осла были навьючены бурдюки, наполненные мясом, сушеной рыбой, фруктами и хлебом, который оставался мягким несколько дней. Человек и животное почти не отдыхали – Сути слишком торопился к цели.

Когда на горизонте показалась тюрьма с ее убогими, затерянными в пустыне бараками, Сути вознес молитву богу Мину, покровителю погонщиков верблюдов и путешественников. Он считал богов неприступными существами, но все же, в определенных обстоятельствах, предпочитал заручиться их поддержкой.

Сути разбудил начальника тюрьмы, задремавшего под полотняным пологом. Великан недовольно бурчал.

– У вас здесь содержится судья Пазаир.

– В первый раз слышу.

– Он не числится в списках, это правда.

– Говорю вам, не знаю.

Сути показал ему записную дощечку, но она не вызвала у великана никакого интереса.

– Нет здесь Пазаира. Вообще нет никаких судей, а только воры-рецидивисты.

– У меня официальный приказ.

– Подождите, пока вернутся заключенные, увидите сами.

И начальник снова заснул. Сути подумал: а не послал ли его старший судья сюда, в этот тупик, специально, чтобы тем временем расправиться с Пазаиром в Азии? Но это же, мягко говоря, наивно! Он зашел на кухню, чтобы пополнить запас воды.

Повар, беззубый старик, спросонья вскочил.

– Это кто еще?

– Я приехал выручать друга. К сожалению, ты не похож на Пазаира.

– Повтори-ка еще раз?

– Судья Пазаир.

– И что ты от него хочешь?

– Освободить.

– Вот как… Но ты опоздал.

– Ну-ка выкладывай.

Старый пчеловод выговорил шепотом:

– Он бежал, с моей помощью.

– Один, в пустыню! Он не продержится и двух дней. В какую сторону он пошел?

– Первая река, холм, пальмовая роща, каменистое плато и дальше на восток, в долину! Если его душа крепко привязана к телу, он выберется.

– Пазаир сильно ослабел.

– Поторопись найти его; он обещал помочь мне выбраться отсюда.

– Но ты ведь вор?

– Не больше, чем другие. Просто я хочу заниматься своими ульями. Пусть ваш судья вернет меня домой.

6

Монтумес принял старшего судью в оружейном зале, где были развешаны щиты, мечи и охотничьи трофеи. У хозяина был гнусавый и вкрадчивый голос, острый нос и лысый, красный череп, который он постоянно почесывал. Склонный к полноте, верховный страж был вынужден соблюдать диету, чтобы сохранить подвижность. Постоянный участник торжественных приемов, обладавший большими связями, осторожный и ловкий, Монтумес лично контролировал всю систему сторожевых служб царства. Никто не мог поставить ему в упрек ни малейшей неосмотрительности; он чрезвычайно берег свою безупречную репутацию государственного сановника.

– Вы по личным делам, мой дорогой судья?

– Дело конфиденциальное, как вы предпочитаете.

– Такой подход гарантирует долгую и спокойную карьеру, не правда ли?

– Когда я посадил Пазаира в одиночку, я поставил одно условие.

– Не припоминаю.

– Вы должны были раскрыть мотив преступления.

– Не забывайте, что я взял Пазаира с поличным.

– С какой стати ему убивать своего учителя, мудреца, назначенного старшим жрецом Карнака, и, следовательно, человека, на которого он мог рассчитывать?

– Ревность или безумие.

– Не делайте из меня дурака.

– Зачем вам это? Мы избавились от Пазаира, и это главное.

– Вы уверены в его виновности?

– Повторяю: я застал его в тот момент, когда он склонился над телом Беранира. Что бы вы подумали на моем месте?

– Мотив?

– Но вы же согласились: процесс произвел бы плохое впечатление. Страна должна уважать судей и доверять им. Пазаир – скандальная личность. Его наставник Беранир, возможно, пытался его утихомирить. А он возмутился и нанес удар. Любой суд вынес бы ему смертный приговор. Мы с вами еще были к нему великодушны: мы спасли его репутацию. Ведь официально он погиб при исполнении задания. Разве это не самый приемлемый выход и для него, и для нас?

– Сути знает правду.

– Как…

– Кем заставил заговорить старшего лекаря Небамона. Сути знает, что Пазаир жив, и я был вынужден сказать ему, где тот находится.

Гнев начальника стражи удивил старшего судью: Монтумес слыл за человека выдержанного.

– Безрассудство, чистое безрассудство! Вы, верховный судья города, идете на поводу у какого-то солдата! Ни Кем, ни Сути ничего не могут сделать!

– Вы упускаете из виду письменное заявление Небамона.

– Показания, добытые под пыткой, недействительны.

– Заявление было сделано раньше, на нем стоят дата и подпись.

– Уничтожьте его!

– Кем потребовал от старшего лекаря сделать копию, которая заверена двумя слугами в его доме. Невиновность Пазаира доказана. В течение нескольких часов, предшествовавших преступлению, он работал в своем служебном кабинете. Свидетели подтвердят это, я проверял.