Фотографическая карточка - Голи Смарт

Неожиданное возвращение мистера Фоксборо ни у кого не вызвало удивления — такова была его манера. Он терпеть не мог писать письма и редко предупреждал о своем приезде. Жена неделями могла не знать, где он. Она привыкла к этому и не высказывала супругу никаких упреков.

— Морант, Герберт Морант… — повторял мистер Фоксборо, когда дочь рассказала ему о своем приключении. — Я смутно припоминаю, что когда-то знал одного Моранта…

— Не питайте ложных надежд, что он окажется наследником большого состояния, — это не про него. И хотя у этого человека, как он сам говорит, немало разных способностей, он еще не придумал, как ими распорядиться, — продолжала Нид. — Это ведь и правда весьма затруднительно, папа, я сама не знаю, что мне выбрать — трагедию или комедию.

— Трагедию с твоей маленькой фигуркой! — рассмеялся отец.

— Почему вы поднимаете меня на смех? — вскричала избалованная девушка. — Я совсем не так мала, как вам кажется, и еще вырасту. По крайней мере Джульетту я могу играть.

— Об этом будет еще время подумать года через два. Вы видели Кодемора? Мне нужно с ним встретиться.

— Да, он был у нас дважды, — ответила жена. — Откровенно говоря, он мне не нравится, Джеймс, но раз у тебя с ним дела, я стараюсь быть вежливой. Однако мне бы не хотелось часто видеть его у нас.

— Тебе не о чем волноваться, — произнес Фоксборо.

— Ну не знаю, не знаю! — Миссис Фоксборо с сомнением покачала головой.

— Он несносный, папа, — вмешалась Нид, — мистер Морант познакомился с ним у нас и нашел его ужасным… ужасным… Как же он выразился? Да! Хлыщом.

— Нас связывает одно небольшое дело… Как идут дела в «Сиринге»? — спросил мистер Фоксборо у жены.

— Очень хорошо. Бывало, конечно, и лучше, но жаловаться грех. Сейчас проверим счета.

— Если вы будете говорить о делах, я убегу, — заявила дочь.

— Беги, милая, беги, — ответила ей мать. — Мы скоро закончим. Ты не за деньгами хочешь обратиться к Кодемору? — спросила она, когда Нид вышла.

— Именно за этим, — ответил ей муж.

— О, милый Джеймс! Ты же знаешь, как он дорого заставляет платить за это. А я-то надеялась, что нам больше не придется прибегать к его услугам. Взгляни на бумаги: приход значительно превышает расход. Оставь мне пятьсот фунтов, а остальное можешь забрать.

— Этого мало. Мне нужно гораздо больше.

— Неужели гастроли провалились? Я не знаю, где ты был, но…

— Речь совсем не об этом, — перебил ее Фоксборо. — Я должен найти деньги для одного дела, которое затеял несколько лет тому назад.

— Одолжи у кого-нибудь другого, Джеймс. У меня есть веские основания желать, чтобы ты не обращался к Кодемору, особенно сейчас.

— Почему же? — удивился Фоксборо. — Это скверно в любое время, я согласен, но почему не стоит делать этого именно сейчас?

— Он без ума от Нид.

— Помилуй! Она еще дитя, а Кодемор ей в отцы годится! — воскликнул изумленный Фоксборо.

— Нид скоро восемнадцать, а мистеру Кодемору, хотя он выглядит и гораздо старше ее, тридцать пять или шесть лет. Я не думаю, что он считает себя слишком старым для нее.

— А я не думаю, что такая идея вообще могла прийти ему на ум. Вам, женщинам, вечно кажется, что все вокруг только и грезят, как бы похитить ваших дочерей, когда они становятся невестами.

— Мы лучше вас, мужчин, разбираемся в этом, Джеймс, и я повторюсь: мне очень жаль, что ты вынужден обратиться к мистеру Кодемору.

— Нидия, ты, умная женщина, и я послушался бы твоего совета, если бы мог, но мне сейчас очень нужны деньги, а у кого их взять, если не у Кодемора? Он наверняка даст под залог «Сиринги», хотя, конечно, придется заплатить громадные проценты.

Миссис Фоксборо вздохнула. Не прошло еще и двух лет, как «Сиринга» стала приносить прибыль. До этого семейству Фоксборо приходилось довольствоваться менее чем половиной нынешнего дохода. Кодемор и двое других заимодавцев забирали значительную часть прибыли. Когда долги были уплачены, миссис Фоксборо стало жаль выпускать из рук такое выгодное дело. Хотя она и признавала, что капитал, давший им возможность выстроить и открыть «Сирингу», был сколочен на гастролях ее мужа, однако теперь она хотела, чтобы он отказался от своих поездок и оставался с ней дома. С постоянной разлукой можно было мириться прежде, когда они боролись за место под солнцем, но теперь, когда их положение довольно устойчиво, они ни в чем не нуждаются и обеспечивают дочь, что еще нужно? Все это миссис Фоксборо не единожды растолковывала мужу, но он отвечал, что отказаться от спекуляций не так легко, как ей кажется.

— Нидия, я занимаюсь не только театром и не могу не обратиться к Кодемору.

— Очень жаль, но тебе лучше знать. Сколько времени ты пробудешь дома на этот раз?

— С сожалением говорю: всего несколько дней. Не печалься, скоро я стану домоседом и превращусь в добропорядочного мужа.

— Закончили с вашими счетами? — спросила Нид, заходя в комнату. — Когда мама принимается за эти противные тетради, я убегаю. Вы знаете, на днях она грозилась приучить меня к хозяйству!

— Это тебе со временем пригодится, — осекла ее мать.

— Ну уж нет! Если у моего будущего мужа не будет хватать средств держать экономку, то пусть сам возится с хозяйством, — заявила Нид. — Меня всегда обманывают в лавках, когда дают сдачу.

— Следовательно, если он будет небогат, я его выпровожу, — проговорил отец девушки.

— Это уже моя обязанность, сэр, — ответила Нид насмешливо, — ваши деспотичные замашки заставят даже слонов в Зоологическом саду взреветь от негодования.

В это время послышался стук в дверь.

— Поздновато для гостей, — заметила миссис Фоксборо. — Кто бы это мог быть?

— Мистер Морант, разумеется, — сказала Нид и, встав у двери, приняла театральную позу, а когда дверь отворилась, драматически воскликнула: — Отец, вот мой защитник!

Каково же было смущение Нид, когда в комнату вошел Кодемор. Низко поклонившись, он сказал:

— Приятно слышать, мисс Фоксборо! Я и не знал, что я такой счастливец. Как поживаете, Джеймс? — обратился он к хозяину дома и поприветствовал поклоном его жену. — В «Сиринге» до меня случайно дошли слухи, что вы вернулись, и я зашел поздороваться.

Кодемору всегда удавалось узнавать обо всем случайно.

— Не думал, что о моем приезде кто-нибудь знает, но вы весьма кстати, пойдемте-ка в мой кабинет, — произнес Джеймс.

Через несколько минут хозяин и его гость сидели в уютной комнатке с задней стороны дома и выбирали сигары из ящика.

— Вот крепкие, а эти послабее. Позвольте предложить вам выпить: водка, джин, виски, сельтерская, — говорил хозяин.

— Где вы были? Как гастроли, удачно? — спросил Кодемор, закурив сигару.

— Оставим это, мне нужно обсудить с вами совсем другое.

— Деньги? — спросил Кодемор, слегка приподняв брови. — А! Я так и думал! — продолжил он, когда Фоксборо кивнул. — Если люди хотят поговорить со мной, то всегда о деньгах. А денег-то теперь мало.

— Их всегда становится мало, — спокойно ответил Фоксборо, — когда я намереваюсь у вас занять.

— А сколько вам нужно? — спросил Кодемор как бы невзначай, ведь он не хотел выглядеть типичным заимодавцем и потому выказывал беспечность светского человека, хотя при этом его черные глаза наблюдали за собеседником ястребиным взором.

— Порядочно: шесть тысяч фунтов стерлингов.

— Придется поискать. Для чего вам?

— Это уж мое дело, вам ни к чему это знать. Залог имеется.

— Залог, да! Какой же?

— Прежний, «Сиринга», да не один театр, а все владение, я ведь возобновил контракт на землю, когда строил новое здание. Впрочем, вам это все известно, «Сиринга» уже была у вас в залоге.

— Да, но не за такую большую сумму, друг мой.

— Раньше вы являлись не единственным кредитором по закладной, на этот раз вы будете один.

— Я посмотрю, что можно сделать, — медленно произнес Кодемор. — Вам ведь не сейчас деньги нужны?

— Через месяц или недель шесть.

— Хорошо, я подумаю, но вам придется заплатить большие проценты — залог не очень верный.

— Залог очень хорош, и вы это прекрасно знаете, — возразил Фоксборо.

— Да, но вы можете умереть или заболеть, и тогда сложно будет найти подходящего человека, чтобы вести это дело. Откуда же получать проценты, если «Сиринга» на время закроется?

— Всегда можно представить закладную ко взысканию, продать и вернуть капитал.

— Не знаю… Театральное дело очень нестабильно. Впрочем, я сделаю для вас все, что смогу. Нет, больше я пить не буду, благодарю, мне пора идти.

— К моей игре прибавился лишний козырь, — бормотал себе под нос Кодемор по дороге домой. — Хотел бы я знать, для чего Джеймсу Фоксборо эти шесть тысяч.

IV. Игра в крикет

Тотерделю удалось-таки попасть в муниципалитет. И хотя он был человеком ленивым, однако врожденное любопытство побуждало его соваться во все городские дела. Теперь его больше всего занимало, почему Джон Фосдайк вдруг охладел к театру, который он сам же предложил основать в Бомборо. Театр уже начали строить, и не на занятые деньги, как изначально задумал юрист, — он же был городским секретарем, — а на сумму из запасного капитала, отданную на проценты под залог железнодорожных зданий, как настоял Тотердель. Но Джон Фосдайк ни разу не взглянул на стройку, а когда кто-то высказывал удивление по этому поводу, он отвечал: «Это лучше предоставить архитектору».