Цесаревич - Михаил Курильский

   Не долго думая детвора устроила игры в салочки, потом казаки-разбойник, пятнашки и так далее. В конце концов, большинство приглашенных детишек повалилось на траву и играть в подвижные игры отказалась. Двум сорванцам, оказавшимся в одиночестве, пришлось присоединиться к остальным. Совместными усилиями удалось уговорить няню почитать вслух сказки.

   Вечером детей забрали родители. Всех кроме Бориса. Алексей впервые устроил истерику и потребовал, чтоб дружка оставили с ним. Мария Федоровна оказалась не против. Александра Федоровна согласилась с мнением сына. Николай, как обычно пошел в поводу у женщин. Борису постелили на кушетке в спальне царевича.

   Перед сном Алексей пришлепал в спальню отца.

   - Папа! А ты знаешь, что Борису тоже укол делали?

   - Многим делали уколы. Мне тоже. - Отец усадил сына на колено.

   - Ты не понял. Он то же может раны заращивать, как и я. Ему тоже вкололи панацею.

   - С чего ты взял?

   - Он сам мне сказал. И у него тоже все мгновенно залечилось, как и у меня. Мы оба расшиблись, и оба залечились.

   - Ты в этом уверен?

   - Ну да! А можно он теперь с нами будет жить? У него ни кого не осталось. Папу убили, мама заболела и умерла. А тебя, папа, никогда не убьют?

   - Ну что-ты? За этим смотрит охрана. А дружок твой пусть остается. Иди спать.

   Царь Николай еще долго думал над простыми вопросами сына. А на утро вызвал Столыпина и имел с ним долгий разговор. После разговора на нужды жандармерии было выделено дополнительное финансирование.

   На следующий день мальчишки с рассветом убежали "на рыбалку". После завтрака гоняли на отремонтированных велосипедах. К обеду их загнали в дом. Салочки, и огромная ваза пришла в негодность. Трагедия. Поразило домочадцев, что мальчишки наперебой доказывали свою вину выгораживая друг друга.

   Наказание понесли оба. До вечера им было запрещено выходить из детской. До вечера играли в настольные игры, пока из детской не послышались вопли и крики. На шум зашел Николай.

   Мальчишки катались по полу и орали, как стая кошек. Отец торопливо растащил драчунов.

   - Что тут происходит?

   - Папа! Он жулит и говорит, что я дурак!

   - Неправда! Я сказал, что честь не помощник в политике и бизнесе.

   - Царь образец чести, а ты бесчестный жулик.

   - Сам ты жулик!

   - Это ты жулик!

   - Замолчали! Оба! - Царь вскинул обоих за шиворот. Они немедленно заткнулись и повисли придушенными котятами.

   - Приведите себя в порядок и марш. Обедать.

   За столом висела гнетущая тишина. Оба малолетки ковыряли ложками поданную перемену блюд, и насуплено молчали. Дочки, уловив настроение за столом удивленно переглядывались. Александра Федоровна переводила недоуменный взгляд с одного ребенка на другого и наконец, остановила взгляд на супруге.

   - Итак! Из-за чего поссорились? - Вечная полуулыбка в усы и легкий прищур Николая II исказила искусственная строгость.

   - Он бесчестный жулик! - Взвился из-за стола Алексей.

   - Сядь сын. И спокойно объясни, что произошло.

   - Мы играли в монопольку. Он обещал одно, а сам облапошил меня. А потом сказал, что царь сам должен быть жуликом, а я идеалист и лопух. Царь людьми торгует, а не товаром. А я людьми не торгую. Царь оплот благонравия! А он не достоин, называться дворянином, он продажный лавочник и слово не держит.

   - Неправда! Я сказал, что царь должен быть большим капиталистом, чем самый крупный из них. Потому, что не для себя, а для страны зарабатывает. А он сказал, что у меня нет чести, и я лавочник, а не дворянин.

   - Так оно и было, сын?

   - Да.

   - Почему вы подрались?

   - Господи! Ники! Они дрались?

   - Спокойно Алексис, я разберусь.

   Борис встал из-за стола. Вытянулся по стойке смирно и гордо вскинул голову.

   - Ваше величество! Ваши высочества! Господин наследник! Я приношу свои извинения за свое поведение. Готов понести любое наказание. Честь имею. Разрешите идти.

   Лица присутствующих, в том числе и прислуги, удивленно вытянулись. Алексей, давно стоящий напротив, тяжело вздохнул. Вытянулся по стойке смирно и звонким, срывающимся голосом произнес.

   - Борис Николаевич! Я прошу прощения, что полез с вами в драку и назвал вас бесчестным лавочником. Прошу вас остаться. Мир?

   Оба посмотрели на Николая. Один с надеждой, другой с вызовом и оба со сдерживаемыми слезами.

   - Так! Петухи! Помирились? Пожмите руки и обедать.

   Мальчишки обошли стол и пожали друг другу руки. После чего расселись по местам и усилено заработали ложками. Дождавшись десерта, Николай вернулся к теме разговора.

   - Сын! Твой друг в чем-то прав. Настоящий государь должен быть не просто лавочником, ибо его ярмарка - весь мир! А лавочники в ней другие государи. И задача государя продавать другим государям не только товары своих подданных, но иногда и их жизни за свободу своего государства. В этом он прав.

   - Борис! Ты забыл о том, что русский государь в первую очередь образец благочестия для своих подданных. То, что ты назвал торговлей, называется - политикой. Государственной политикой, и с торговлей она имеет только внешнее сходство. Честь дворянина должна быть выше меркантильного злата. В этом Алексей прав. Если дал слово, то изволь его держать.

   - Я не давал слова. Я сказал - посмотрим. Он сам полез в ловушку.

   - Но ты же видел, что я туда могу попасть! - Снова завелся царевич.

   - А надо уметь проигрывать! - Борис тоже стал заводиться.

   - Хватит! - Властно прервал перепалку отец. - После обеда Борис уедет. Не можете вместе, значит, так тому и быть.

   Обед закончился в молчании. Мальчишки поплелись со слугами собирать вещи. Был вызван экипаж. Слуги понесли чмоданы, Борис понуро брел следом. Вся семья Романовых молча наблюдала за изгнанием.

   Наконец Алеша не выдержал и бросился к отцу.

   - Не выгоняй его папа. Я, правда, проиграл. Я очень обиделся и наговорил гадостей, я больше не буду. Я первый полез в драку. Я раньше не проигрывал, и я так больше не буду. Бориска! Извини меня. Ты был прав я нюня и лопух.

   - Никогда не говори так! - Борис повернулся к нему. - Ты государь, а я раб твой. Но специально тебе проигрывать не буду.

   - Я согласен! Оставайся! Папа пусть он останется! Пожалуйста.

   Алексей подбежал к другу и обнял его. Оба с надеждой посмотрели на императора.

   - Бог с вами. Оставайся. - Мальчишек мигом сдуло. Слуги безропотно поволокли вещи обратно.

   До вечера, ни каких эксцессов не произошло. Вечером Алексей пришлепал к отцу пожелать спокойной ночи.

   - Папа. А правда политика такое подлое дело, а царь должен им заниматься? И своими людьми торговать?

   - Да сынок. Именно поэтому царь это помазанник божий. Он несет ответственность не перед людьми, а перед богом. И поэтому ему дано право решать, кому жить, и как жить. Это очень большая ответственность. Когда ни-будь тебе придется взять на себя этот груз.

   - И ты папа решаешь, кому умереть, а кому жить?

   - Да сын. Это мой крест. И я очень горд, что ты сегодня не допустил несправедливости к Борису. Он мальчик гордый и смелый, а еще честный. Жаль, у меня не было такого друга.

   Алексей ушел спать. Николай II долго думал о произошедшем, а наутро велел собрать кабинет министров на внеочередной доклад о состоянии дел в стране и мире.

   На следующее утро Борис растолкал Алексея с первыми лучами раннего Петербургского солнышка.

   - Вставай соня!

   - Ты чего? Дай поспать.

   - Вставай! На троне выспишься. Пойдем. - Он стащил с царевича одеяло.

   - Да куда ты меня тащишь?

   - Пойдем! Драться тебя учить буду. Ты драться не умеешь. Вчера как девчонка кидался.

   - Я! Девчонка! Ну, я тебя сейчас!

   Моментом мальчишки оделись и выскочили из дворца.

   - Смотри! Встаешь вот так. Нет, ногу дальше, колено чуть-чуть согни. Руку выше. Эту ниже. Короче повторяй за мной. Это похоже на танец, только вместо па удары.

   Плавные движения чередовались с резкими выпадами. Своеобразный танец заворожил Алексея. Тело казалось, само движется, угадывая ритм, в отсутствие музыки. Удары наносились не только руками, но и ногами, локтями и коленями. И всё-таки это был танец. Танец смерти. Танец не банальной драки, а реального боя.

   Разминка закончилась, и Алексей с трудом очнулся от транса неслышимой музыки боя.

   - Эк тебя зацепило! С первого то раза. - Борис настороженно вглядывался в глаза царевича. - Давай попробуем спаринг.

   - Это что? Драться? С тобой? По настоящему?

   - Да. Только по голове не бей. Начали!

   - Я не могу. Я не буду с тобой драться.

   - Тогда я с тобой буду, защищайся.

   Молниеносный удар Бориса застыл в миллиметре от лица царевича, перехваченный жестким блоком. На лице Алексея застыло удивленное выражение, но тело отреагировало самостоятельно. Ответная серия ударов по корпусу, пусть и не достигла противника, но сменила удивление на улыбку. Обмен ударами нарастал лавинообразно. Улыбки давно покинули лица. Пыль стояла столбом. Скорость ударов сначала была различима. Вот уже руки и ноги дерущихся стали ели различимы. Наконец картина боя превратилась в клуб пыли с еле размытыми тенями.