Пропавшая шпага - Юлия Галанина

– И как это мама забыла, что у меня зубы свободными остаются? – злился нагруженный Полосатик. – Я ведь и в зубах прекрасно могу еще что-нибудь нести!

Но тут впереди он заметил толстяка – спутника Северного Ветра. (Его трудно было не заметить.) Полосатик подошел поближе.

Толстяк стоял у прилавка, торгующего разной яркой мелочью, лениво перебирал вещи пухлыми пальцами и говорил продавцу, который привез свой товар откуда-то из-за Гостеприимного Перевала:

– Ваш городок очень мил, но на мой взгляд чересчур тих. Вечером абсолютно нечем развлечься, нервы пощекотать. Я так не привык и мне здесь ужасно скучно. Неужели у вас нет никаких острых развлечений?

– Сходите на полуфинал, – посоветовал ему на ломаном языке продавец. – Острых развлечений там – во! – и он ребром ладони резанул себя по горлу.

Толстяк тоненько захихикал.

– Вы меня не поняли, любезнейший. Я говорю о развлечениях, по сравнению с которыми ваш полуфинал показался бы детской игрой. Чтобы кровь там лилась, чтобы денежки звенели. А? Теперь Вы поняли, что я хочу?

– Так это Вам надо за Город идти, в Красные Конюшни. В Западном Предместье это. Сегодня вечером, часиков в восемь, там все будет. Все, что Вы хотели. Да.

– Очень хорошо! – обрадовался толстяк. – Это как раз то, что мне надо.

Он купил у торговца какую-то безделушку и заторопился с рынка.

Полосатик тоже пошел домой, разочарованный, что толстяк никак не упомянул о Северном Ветре, но ему стало очень интересно, что же твориться в этих Красных Конюшнях? О каких развлечениях говорил торговец?

Глава пятая. Красные конюшни

Затычка продолжал биться над неподатливым произведением.

Он решил не сдаваться, и, кровь из носу, сделать хотя бы начало поэмы.

Из Места Где Всегда Тепло…

придумал он наконец первую строчку и полез в «Краткое пособие», чтобы найти рифму.

Пособие посоветовало взять для рифмы такие слова:

весло, дупло, жерло, зло, крыло, помело, ремесло, сверло, стекло, седло, тепло, трепло, чело, число, назло, светло, тяжело.

На север свой народ повел

Из Места, Где Всегда Тепло

решил уточнить начало строфы Затычка после некоторого раздумья.

Пришлось искать рифму к слову “повел”.

Но тут Затычку ждало тяжелое разочарование.

Козел, осел и новосел – эти слова как-то плохо вставлялись в героическую поэму.

Пришлось думать самому. Придумалось следующее:

На север свой народ повел

Из Места, Где Всегда Тепло

Своим врагам совсем назло

Великий Хромис – наш орел

– А дело-то пошло! – обрадовался несказанно Затычка.

В окно кто-то кинул горсть песка.

Затычка распахнул раму и посмотрел вниз. Под окном стояли Полосатик и Шустрик.

– Эй, мы решили за Город прогуляться! – крикнули они. – Пойдешь?

– Не могу! – отозвался Затычка. – Идите без меня, потом расскажете.

Друзья ушли.

Затычка вернулся к столу.

Коварный враг стремился вслед

Стремясь народу помешать

И торопился убежать

Обратно мерзкий домосед,

Который не хотел идти

По Хромиса пути

– строчил Затычка, чувствуя мощный прилив вдохновения.

Шустрик и Полосатик отправились в поход за тайной одни.

Хотя было еще рано, шел только шестой час вечера, но ведь еще надо было дойти до Западного Предместья и найти там эти конюшни.

…Предместья стали лепиться к Акватике довольно давно.

Сначала, когда Город только-только стал красоваться своей Цитаделью и внешними стенами на высоком берегу над Мероном, места в нем с избытком хватало всем.

Король-основатель Хромис Первый, или, как его еще звали Хромис Великий, заложил просторный город.

Просторный – для того количества людей, которое тогда жило в новорожденной Акватике. Годы шли и постепенно становилось тесновато. Город перешагнул за свои стены.

Неподалеку от Акватики стали образовываться предместья – недалеко, чтобы в случае опасности их жители смогли укрыться под защитой Цитадели, но и не совсем близко, чтобы было куда расти улицам и участкам.

В восточную сторону предместий не было – по негласному уговору, еще со времен Хромиса Великого, Непролазные Чащобы не трогали, не врезались в них дворами и огородами.

На севере тоже не было – какой был смысл строить там жилье, если у Акватики нет Северных Ворот?

На юг предместье было небольшим – Мерон не пускал, только между Городом и пристанью тянулись домишки, а у самой пристани много было складов.

А вот на западе и на северо-западе предместья были большими. Там и места хватало, и до Города было недалеко, и Западные Ворота радушно впускали и выпускали всех желающих.

Данюшки вышли из Города через Западные Ворота и свернули на дорогу, ведущую к Западному Предместью. Дорога была широкой и наезженной, идти по ней было сплошным удовольствием.

Скоро они оказались в Западном Предместье и призадумались: где же здесь Красные Конюшни? Кругом домики, двух и трехэтажных, как в Акватике мало, но зато все одноэтажные с садами и огородами. На улицах роются в соре куры, во дворах мычат коровы. А где конюшни – непонятно.

Наконец Шустрик не выдержал и остановил пробегающего мимо карапуза:

– Скажи, мы правильно идем к Красным Конюшням?

– Нет, не плавильно! – важно ответил карапуз. – Вы идете наплаво, а надо налево. А только потом наплаво. Понятно?

– Понятно, – кивнул Шустрик.

Карапуз умчался дальше по своим очень важным делам.

– Ну что, пошли налево, а потом направо? – улыбнулся Шустрик.

Они свернули на улочку по левой руке, прошли ею до конца, вышли на другую улицу, повернули направо.

Новая улица привела их в чистое поле.

Вдалеке, прямо посреди поля, стояло какое-то строение. Точнее, группа строений под общей крышей.

– Наверное, это и есть небезызвестные Красные Конюшни, – сказал Полосатик.

На огороженном поле стояли сметанные копны, а чуть в стороне паслись в загоне полосатые панаки.

– Давай подождем, – предложил Шустрик. – Если мы правильно пришли, то и толстяк должен здесь появиться. Я не думаю, что он раньше нас успел.

Они свернули в сторону под тень какого-то забора, уселись на наваленные бревна и приготовились ждать.

По одному, по двое к строению посреди поля подтягивались люди. В основном мужчины, и, похоже, не местные.

Незадолго до восьми появился и толстяк. Он сменил свое роскошное одеяние на более скромное, но все равно выделялся своими размерами. Толстяк тоже прошел к строению, стараясь держаться поближе к шумной компании, спешащей туда же.

Данюшки еще подождали, чтобы он их не заметил, а затем Полосатик решительно сказал:

– Теперь пошли!

Они тоже, как и толстяк, пристроились к кучке идущих в конюшни людей.

У входа с каждого входящего брали по монете с башенкой.

Полосатик и не думал, что добром помянет свой поход на рынок, но в сдаче, которую он принес и которую мама разрешила оставить себе, среди мелких коронок обнаружились и две башенки.

Радуясь удачному стечению обстоятельств, Полосатик протянул их. Но остроглазый человек, стоящий на входе, денег не взял и вовнутрь данюшек не пустил.

– Идите отсюда! – насмешливо сказал он. – Не получившим имена здесь делать нечего. Вот так.

Чувствуя себя, как оплеванные, Шустрик с Полосатиком отошли.

Человек пропустил последних желающих, подождал возможных опоздавших и закрыл тяжелые кованые ворота. К этому времени уже стемнело. Поднявшийся вечерний ветерок шевелил на поле сухие былинки прошлогодней травы.

– Что, и вас завернул? – раздалось из темноты.

Из-за угла конюшни вышла какая-то фигура и подошла к данюшкам. Это оказался парень примерно такого же возраста, как и они, может на пару зим постарше.

– Здравствуйте! Меня зовут Шумный. Я из рода Танихтис Альбонубес, – представился паренек.

– Я Шустрый из Леопардовых Данио. Зови меня Шустриком.

– Я Полосатый из рода Данио Рерио, Полосатик то есть, – представились данюшки.

– Предлагаю попробовать с той стороны, – сказал их новый знакомый.

– А ты знаешь, что там происходит? – спросил Шустрик.

– Нет, в том и дело. Люди ходят, а что здесь творится – молчат. Вот я и решил проверить сам. Я там вроде бы нашел лазейку, пойдемте покажу.

Они пошли вслед за Шумным вдоль стены конюшни, выложенной из красного кирпича.

“Вот почему конюшни – Красные” – мимолетно подумал Шустрик.

Стена строения прервалась наглухо закрытыми воротами. Видимо, у конюшен были ворота со всех четырех сторон.

Сверху ворота были покрыты островерхой двускатной крышей, но между кровлей и воротами был небольшой промежуток, широкая щель.

Сквозь нее они и проникли вовнутрь Красных Конюшен.

Конюшни с рядами стойл шли одна за одной, огибая квадратный внутренний двор. Этот двор был огорожен и вокруг ограды толпились возбужденные люди. Громадные факелы по углам двора – целые костры, разожженные на массивных трехногих металлических подставках – освещали поле внутреннего двора.