Призрачная ночь - Грей Клаудия

Глава третья

Лукас рухнул на пол. Кол торчал прямо из его груди.

Я упала рядом с ним на колени.

— Балтазар, нет! Что ты сделал? — Но едва я взялась за кол, чтобы вытащить его, Балтазар грубо схватил меня и оттолкнул от Лукаса. Я тут же превратилась в облачко, с легкостью выскользнув из его рук. — Ты не помешаешь мне о нем позаботиться!

— Ну сама-то подумай, — сказал Балтазар. — Пока полиция здесь, он должен молчать. И нельзя допустить, чтобы он снова набросился на Вика. Я не могу придумать никакого другого способа, а ты?

— Должно быть что-нибудь, нельзя же протыкать его колом! — воскликнула я.

— Это ему никак не повредит, — отозвался Ранульф, приходя в себя после драки с Лукасом. — Кол, воткнутый в сердце, только парализует, но не убивает. Когда мы вытащим кол, Лукас снова будет прежним — за исключением шрама.

— Я знаю, но…

Видеть его, лежащего у моих ног, недвижимого, будто мертвого, как несколько часов назад, было невыносимо.

Балтазар подошел ко мне. В полумраке винного погреба он казался еще более массивным, чем на самом деле, что здорово контрастировало с его негромким голосом.

— Однажды Лукас пронзил меня колом, чтобы спасти. Я возвращаю ему долг.

— И делаешь это с удовольствием. — Я отвернулась, хотя уже поняла, что пока вытаскивать кол из Лукаса нельзя, — мы не сможем его удержать.

— Пока мы не раздобудем для него свежей крови, лучше оставить его без сознания, — произнес Балтазар. И только я собралась смягчиться, как он добавил: — Когда ты успокоишься и начнешь вести себя как взрослая, сама это поймешь.

— Вот только не заставляйте меня присутствовать при вашей романтической ссоре, — сказал Ранульф.

В общем, это была довольно простая просьба, но она напомнила о том, что в свое время произошло между Балтазаром и мной, — о том, как сильно он хотел того, чего я не могла ему дать. И хотя я не считала, что сегодня Балтазар руководствовался ревностью, все равно невольно думала, не из-за нее ли он получил некоторое удовлетворение, проткнув Лукаса колом.

Именно Балтазар решил отправиться в погоню за Черити сразу после моей смерти, это он потащил за собой Лукаса, зная, что тот убит горем и не может как следует сражаться. И Лукас ринулся в эту битву, по сути совершив самоубийство. За ошибку Балтазара Лукас будет расплачиваться вечно, и это перевешивало все, что происходило между нами раньше, плохое или хорошее.

«Вот что случается, когда связываешься не с теми мертвецами», — произнес чей-то язвительный голос.

Макси, здешнее домашнее привидение. Остальные ее, конечно, не слышали. Макси была связана с Виком все его детство, но никогда не показывалась ни перед ним, ни перед любым другим живым существом — кроме меня. Предвкушая мое превращение в призрак, она стала появляться передо мной, когда я еще училась в академии «Вечная ночь», а теперь, когда я умерла, она хотела, чтобы я покинула мир смертных и отправилась с ней в другие, более мистические миры. Но сама эта мысль приводила меня в ужас, и сейчас мне меньше всего хотелось обсуждать с ней это.

В комнате повисло неловкое молчание. Неподвижное тело на полу делало невозможным любые будничные разговоры. Балтазар рассматривал полки с винными бутылками. Я решила, что он немного отвлекся, но он вытащил одну бутылку.

— Аргентинский «Мальбек». Неплохо.

— Вы что, собрались сидеть тут и пить вино? — возмутилась я.

— Нам придется сидеть тут и что-то делать. — Балтазар огляделся в поисках штопора, не нашел и просто отбил горлышко бутылки о крохотную раковину. На пол брызнули красные капли. — Это не особенно дорогое вино. Мы его потом возместим.

— Да не в этом дело, — отозвалась я.

— А в чем дело, Бьянка? — Он тоже начал раздражаться. — Или ты психуешь, потому что я выгляжу как несовершеннолетний? Может, на вид мне всего девятнадцать, но я уже лет четыреста с лишним как достиг нужного возраста.

Он прекрасно понимал, что я имею в виду, но прежде чем я успела рявкнуть, Ранульф застонал:

— Нет, все-таки они ссорятся.

— Ладно, — сказала я. — Ладно. Мир. — Я здорово от всего этого устала.

И хотя мне казалось, что Балтазар готов продолжать, он все-таки тоже замолчал, вытащил из кармана мой браслет и буркнул:

— Поднял его на лужайке.

— Спасибо, — холодно поблагодарила я, но тут же торопливо застегнула браслет на запястье.

Со дня моей смерти прошло всего два дня, однако я уже успела выяснить, что существуют всего две вещи, обладающие способностью возвращать мне физическое тело, — те, к которым я была сильно привязана в жизни: этот коралловый браслет и гагатовая брошь в кармане у Лукаса. Обе они сделаны из материалов, бывших когда-то живыми, и это нас объединяет. Как только браслет занял свое место, я ощутила силу тяжести, и мне больше не требовалось напрягаться, чтобы удерживать форму тела.

Балтазар тяжело вздохнул, взял два бокала с полки у раковины и налил вина себе и Ранульфу. Помявшись секунду, он спросил:

— А ты можешь пить вино? Ну, вообще что-нибудь пить?

— Не знаю, — ответила я, — Кажется, мне больше не требуются ни вода, ни еда.

Мне стало противно при одной мысли, что я буду что-то жевать, и я поняла, что это еще одно отличие между мной и теми, кто жив.

«Существуют куда более интересные занятия, чем есть и пить, — сказала Макси. Ее присутствие ощущалось все сильнее, как холодное пятно рядом со мной, но Ранульф и Балтазар явно ничего не чувствовали. — Тебе не интересно, что это такое?»

Я не обращала на нее внимания, глядя только на Лукаса, такого бледного и неподвижного. На колу виднелось тоненькое кольцо крови — свидетельство того, что его сердце навеки перестало биться. Черты лица, всегда меня пленявшие, — волевой подбородок, высокие скулы — теперь казались более скульптурными; его красота сделалась столь же неотразимой, сколь и неестественной.

В этой устроенной нами в винном погребе квартирке мы прожили последние несколько недель, и это было единственное время, когда мы могли просто быть вместе и никакие правила не разделяли нас. Мы учились варить спагетти на плите, смотрели старые фильмы на DVD-плеере и спали в одной постели. Иногда наше положение казалось нам безвыходным, но теперь я понимала, что это было настоящее счастье. Возможно, мы уже никогда не будем более счастливыми.

«Мы вместе», — напомнила я себе. Нужно верить, что пока это так, мы справимся с чем угодно. Вера никогда не казалась мне более важной, но она никогда не была столь хрупкой.

Захлопали дверцы машин. Очевидно, Вик сумел спровадить полицейских. Ранульф и Балтазар отсалютовали бокалами то ли друг другу, то ли Вику. Через несколько секунд в дверь постучали, Балтазар отпер ее и впустил Вика.

— Эти парни не поверили, что кто-то забрался в мой дом, — пожаловался Вик. Он стоял на пороге, не заходя внутрь. — Соседи позвонили им еще раньше и сказали, что у нас тут дикая вечеринка, хотя я плохо понимаю, как это можно было спутать с вечеринкой. Меня заставили подышать в трубочку… О черт! — Вик увидел на полу Лукаса. — Что вы наделали?

— Кол ему не навредит, — объяснил Ранульф. — Когда мы его вытащим, Лукас очнется. Вина хочешь?

Вик помотал головой. Он стоял там в своей тенниске и джинсах, такой несчастный и неловкий, и смотрел на Лукаса.

— Он не… он не сможет…

— Не нападет он на тебя, — прервал его Балтазар. — Пока Лукас вообще не может шевельнуться. А мы вытащим кол, только когда раздобудем ему поесть.

Вик засунул руки в карманы, и хотя он наверняка понимал, что Балтазар говорит правду, все же не мог заставить себя подойти ближе.

Только тут до меня дошло, что, как бы трудно ни было мне, Вику пришлось намного труднее. Он был единственным человеком среди нас, и, хотя вырос в доме с привидением и учился в академии «Вечная ночь», его опыт общения со сверхъестественным оставался весьма ограниченным, по крайней мере до сегодняшнего вечера, когда один из лучших друзей попытался его убить.