Снегурочка для Темного - Соня Марей

Я поморгала. Постепенно возвращались очертания комнаты, тусклый утренний свет, мягкость ковра под ногами. Страх нехотя отпускал.

Илиан разжал пальцы и отошел на шаг.

— Хорошо, — бросил холодно. — Оставайся. Я пока не решил, как с тобой поступить.

А потом добавил, едва заметно колеблясь:

— Дети сейчас гуляют во дворе, они ждут тебя. Ёри проводит.

И ушел так же тихо, как появился.

Я наскоро привела себя в порядок — смежная комнатка оказалась ванной. Пока меня не было, в спальне на столе оказался поднос с нехитрым завтраком. Со мной была небольшая дорожная сумка с наложенным заклинанием расширения. Внутри — сменная одежда и обувь. Утолив голод, я ловко переоделась в теплые штаны и голубой кафтан до колен, собрала волосы в две косы и вышла в коридор.

Этот маг не хочет снимать печать и учить меня тоже не планирует, это видно. Действительно, я упала как снег на голову, он даже не думал, что какая-то отчаянная девица посмеет потревожить его покой. Но если Темный увидит, что я могу принести пользу (а он, кажется, по-своему любит брата с сестрой), то может и сдастся.

Искать Ёри не пришлось, тролль топтался неподалеку. Было заметно, что и он не в восторге от моего присутствия в замке.

— Доброе утро, — поздоровалась я, решив, что дружеские отношения лучше налаживать сразу.

— Утро добрым не бывает, — пробурчал Ёри. — Следуйте за мной, госпожа.

Да уж, с первого раза не получилось. Но тролли вообще народ не слишком общительный, они всегда жили обособленно и людей не жаловали. Так как же Ёри занесло на службу к Темному?

Мы шли сначала по коридору, который петлял то вправо, то влево, потом вниз по лестнице. Я подмечала паутину в углах и на потолке, стекла в грязных разводах. Бедные дети, как они тут живут? Наверное, домовые духи совсем обленились, но это неудивительно. В доме, где царит мир, покой и уют, духи только рады стараться. Здесь же… да, работа предстоит нешуточная. И при всем при этом нужно не забывать о своей главной цели.

Мы спустились на первый этаж и вышли во двор, заметенный снегом. Только он, белый, чистый и прекрасный, давал цвета и жизни этому мрачному месту.

— Привет, Кая!

— Долго же ты спишь, засоня!

Ко мне со всех ног припустили ребята — румяные с мороза, веселые, с ямочками на щеках и горящими глазами. Им совершенно точно не хватает общения, если уж мне, почти незнакомке, так радуются.

— Ты все-таки осталась! — Ланна погладила мех на моем кафтане. — Теперь будет весело! Мы уже познакомились с твоими лошадками, ты можешь не переживать.

— Это я сказал Илиану, что прогонять тебя не нужно, ты еще пригодишься, — прищурился хитрец Неван. В руках у него был незименный мишка.

— Спасибо. Мне очень нравится у вас в гостях.

Тут взгляд упал на стоящую посреди двора ель. Я ее уже видела вчера. Ланна проследила за моим взглядом.

— Это елка всегда такая, — расстроенно протянула девочка. — Мертвая.

И ствол, и ветки были черными, как будто обуглившимися. Тьма отняла у бедного дерева его сердце.

— Вы когда-нибудь отмечали Новый Год? — спросила я с сочувствием, и дети загомонили наперебой:

— Мы видели, как красиво и весело в деревнях, все нарядное, яркое, сияет!

— Но братец такой скучный…

— Он нам ничего не разрешает…

— Настоящий зануда.

— Точно! У меня зубы ноют от его нравоучений.

— А у меня печенка!

— Еще его постоянно не бывает дома, постоянно куда-то уходит, а возвращается поздно такой усталый, что даже читать нам не хочет.

Я покачала головой и вздохнула.

— Уверена, ваш брат так себя ведет не со зла. Просто он за вас переживает, да и, похоже, с детьми совсем не умеет обращаться. Идем, — я махнула рукой и направилась прямиком к елке калеке. Посмотрим, что получится сделать.

Я остановилась у ствола. От дерево веяло затхлостью, в глубоких трещинах черной коры зияла нежно-серебристая плоть. Эта ель была давно и неизлечимо больна, но что мне стоит хотя бы попытаться? Ради двух пар любопытных глаз, ради детской улыбки и радости?

Ель — древо нашего рода, поэтому елочки всегда были особенными для меня. С детства казалось, я слышу их тихие голоса и шепот лохматых ветвей. Ладони легли на жесткую сухую кору, присыпанную инеем. В груди вспыхнули крошечные искорки, запульсировали, разгоняя по телу кровь и магию. Рукам стало горячо. Тихонько, наощупь, я стала вливать свою магию в ссохшиеся жилы древа.

Первое, что почувствовала — сопротивление. Тьма мешала, выталкивая светлую магию прочь, и тогда я усилила нажим. От усилий испарина выступила на висках, а пальцы мелко задрожали. Краем уха я слышала, как возбуждённо шепчутся Ланна и Неван.

“Ну же, поддайся, уйди прочь”.

Я чувствовала голодное нечто, поразившее сердце ели, ощущала, как оно принюхивается ко мне, как голодный пес. Дрожит, скалится, сверкает огненно-рыжими глазами. И в глубине их зияет первозданная Тьма.

А потом было… узнавание. Она признала во мне свою, довольно заурчала и решила уступить моему капризу. Стала неторопливо отползать, темные нити, оплетшие дерево, распускались и втягивались в землю под нами.

Ель начала преображаться: кора окрасилась в более естественный цвет, трещины-раны затянулись, кое-где только остались тонкие нити-шрамы с каплями смолы. Елочка встряхнулась, гордо расправила ветки.

— Ланна, ты видела? — мальчишка задохнулся от восторга.

— Видела! Невероятно! — в тон ему ответила сестренка. — Как ты это сделала?

Я погладила древесный ствол и посмотрела вверх.

— Немного владею магией созидания и исцеления.

Теперь, если моих сил хватило, то елочка пойдет на поправку. А силы в нее я вложила немало, она будет питать корни и ветви, отрастит пушистые иглы.

— Если хотите, мы сможем заняться украшением замка к Новому Году, — сказала, потрепав Невана по кудрявой голове.

Малышня разразилась согласными и восторженными воплями, а я вдруг почувствовала, как лопатки жжет чужой взгляд. Обернулась и посмотрела вверх. На балконе в одной тонкой рубахе и бриджах стоял Илиан Ардженти. Он смотрел на меня, не отводя взгляда черных глаз. Такие же темные волосы ерошил колючий ветер.

И тут я услышала у себя в голове голос:

“Сегодня вечером жду тебя в своих комнатах, Снегурочка. Отужинаем, заодно и поговорим”.

Занятые беготней по двору, мы не заметили, как пролетело