Королевства Глубин - Линн Абби

“Принц Лакховас сказал, что мы поймём его, когда услышим”.

Это весьма неприятно напоминало указания Амберли! “Я не смогу вести этих зверюг, когда они проснутся”, - запротестовал Шемсен. “Прошу прощения, но... никто не сможет! Всё, что нам остается, – плыть напрямую к гавани, пока нас не перехватят”.

Куаантиил кивнула. “Несомненно, именно в этом и состоит план принца. Во славу Секолаха!” Её кулак взлетел над головой. “Сухопутные познают такой страх, который никогда раньше не ведали. Уотердип станет нашим!”

“Не нашим”, - подумал Шемсен, разворачиваясь назад, медленно отплывая от удивительной стаи. “Мы наживка, даже не мясо”.

Все они пришли к тому же заключению, хотя и не говорили вслух. Жрицы возились со своими амулетами, воины точили о морской камень оружие. Шемсен подумал о раковине Амберли и незначительности любой отдельной жизни. Он устроился на дне, не отрывая взгляда от одурманенных тварей – притяжение смерти. Он хотел знать, что съест его.

Прошёл час, и ещё, и ещё. Если они успешно прошли с приливом, – у Шемсена не было причин сомневаться в этом – пентеконтор и плоты вероятно уже у гавани. Теоретически их должны были бы обнаружить, но маг, способный взять под контроль армию глубинных, легко отведёт глаза нескольким лоцманам и стражникам, тем более в ночь после Прихода. Шемсен уже не беспокоился ни о чём. Руки его отяжелели, перед глазами встала дымка.

Он задыхался в неестественно спокойной воде. Жаберные щели маленти были относительно малы. Они полагались на потоки, ускоряющие прохождение воды сквозь жабры, или сами создавали течения руками, или – когда ничего больше не оставалось – использовали остатки сил, чтобы вырваться на поверхность. Шемсен рванулся, как загнанный акулами дельфин, и жадно вдохнул воздух, словно тонущий наземник.

Не считая порождённого им всплеска, воздух был тих, так же, как и вода, и столь же тёмен. Шемсен не видел грозовых туч, но чувствовал, как давят они на воздух и океан. Волн не было, поверхность превратилась в полуночное зеркало, ровное и молчаливое. За всю свою жизнь Шемсен ещё ни разу не видел её такой.

Поблизости появились его спутники, готовые поиздеваться над слабостью маленти, но они не были глупцами. Им под силу было узнать наведённую чародейством погоду. Жрицы сжимали амулеты, призывая Секолаха. На северо-востоке, над Уотердипом, сверкнула зелёная молния.

“Глядите вниз!” - выкрикнула большая жрица.

Второго предупреждения не понадобилось. Тучи и монстры ожили одновременно.

“Пойдём”, - раздался мелодичный и жестокий голос над пробуждающимся морем. “Подчиняйтесь моим словам, уничтожьте моих врагов. Объединитесь с Теми, Кто Поедает в наших трудах”.

Молния пропорола поверхность воды, подняв волну с ветром, хлынувшим от Уотердипа. Она хлестнула по зверям, разъяряя их. Один из воинов коснулся морского змея и пропал. Шемсен отбросил трезубец и поплыл против хлынувшего потока. Он отплыл назад, в тень драконьей черепахи.

Жестокий голос – голос принца Лакховаса – заряжал океан энергией. Она текла по жабрам Шемсена, забивая его органы чувств. Ему привиделся друг, Эшоно, с распоротым животом и кровавым следом, который оставляли в чистой воде выпотрошенные внутренности – приглашение к пиршеству.

Ты узнаешь момент… Ты узнаешь момент…

Голос Амберли пришёл к Шемсену из глубин его существа и с юго-запада, на ветре, усмирявшем покорную волшебству погоду. Пока другие, твари и сахуагины, пребывали в растерянности, Шемсен достал раковину, приложил её к губам и подул.

Глаза злобной армии сосредоточились на Шемсене. Силы неожиданно оставили его. Он надеялся на чудо более благоприятного толка, но маленти привыкли к разочарованиям. Он поймал ритм – вода, протекающая по жабрам, воздух, вдуваемый в раковину, – не оставлявший место для сознания. Вырвались на свободу его воспоминания о Сокровищнице Амберли. Истекая из раковины, они причудливо смешивались с командами принца Лакховаса.

“Подчиняйтесь мне!” вновь прокатился по морю магический голос.

Возвращайся ко мне… за наградой…

Картины богатства, власти и добычи танцевали среди разношёрстного сонма существ, лаская их распалённые мысли. Море потрескивало собственными молниями, пока жадность сражалась с подчинением. Ещё миг,  и всё поглотило бы безумие, но течение сменилось, и, с юго-западным ветром, подталкивающим его, покатилось к Уотердипу единой, стеноподобной волной.

Не требовалось уже ничего выбирать. Адские твари и их жалкий эскорт сахуагинов оседлали приливную волну, а Шемсен выкладывался в раковину Амберли. Быстрее, чем могла бы плыть любая рыба, они вкатились в канал, прихватив последние из входивших в гавань сахуагинских плотов. Волна поднялась выше – слишком высоко – и изогнулась.

“Уничтожайте врагов!” билась в ней команда мага.

Возвращайся ко мне… за наградой…

Работа Шемсена ещё не была исполнена. Когда волна поравнялась с Глубоководным островом, он дул, пока не отхаркался кровью. С последними силами Шемсен ушёл в глубину, сквозь волну, воздух и воду гавани, прямиком в Сокровищницу Амберли.

Шок от холода вырвал раковину из рук маленти. От онемевших ладоней отхлынула кровь. Монстры – не все, и лишь немногие из сахуагинов – последовали за ним. Достаточно, успел подумать он, чтобы обеспечить не слишком разрушительную для Уотердипа победу.

Возвращайся ко мне…

Амберли приветствовала Шемсена картинами невероятного богатства и Её слуг, тянущихся к глубоководным тварям и разрывающим их на куски. Он ушёл в сторону от бойни. К нему плыла женщина. Хотя зрение его угасало, Шемсен узнал её моментально.

Возвращайся за своей наградой…

Она мягко взяла на руки слабеющее тело Шемсена. Сердце его остановилось. Осталась только темнота, и в конце всего, мир для одинокого маленти.

ПЛАМЯ ЕСТЬ ПЛАМЯ

Элейн Каннингем

30 Чеса, Год Перчатки

Что ты делал, когда напали морские дьяволы, дедушка?

О, как я предвкушал этот вопрос! Я слышал его, торопясь навстречу битве. Слова для меня были столь же реальны, как и вонь дыма, клубившегося над Западными Воротами, они звенели в моих мыслях, словно грохот деревянных перекладин, подающих под магическим огнём. И неважно, что этот вопрос прозвучит лишь через много, много лет. Ученик мага быстро узнаёт, что все вещи сначала надо вообразить в уме.

И на бегу я представлял себе. Разве не будет лицо мальчика полным ожидания, а глаза горящими гордостью того, кто ведёт свой род от героя? И неужели не умолкнут струны бардов, а сами они не соберутся вокруг, надеясь вновь услышать рассказ великого мага – то есть меня – сражавшегося бок о бок с Хелбеном Арунсуном?

Конечно, об этом вспомнят. Более того, именно этот вопрос