Шемяка - Александр Вячеславович Башибузук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Брякнулся прямо в доспехе на сундук и чуть не завыл от ужаса и горя.
В своих книгах я всегда уделял особое внимание моменту первого осознания героем своего нового положения, но все описания даже приблизительно не соответствовали моему нынешнему состоянию.
Твою же мать...
Сам не знаю, как не порешил себя, рука прямо сама тянулась к кинжалу.
Сука, гребанное средневековье! О нем хорошо только читать и сопереживать герою, а все остальное просто сплошная жопа.
О медицине даже речи не идет, сам недавно видел, как раненому зашивали распоротую щеку грязной иглой с сапожной дратвой, да еще грязными лапищами. Наркоз и антисептики? Извините, не знаем.
Опять же, осознавая все это, я каждого своего героя наделял уникальными умениями, позволяющими с грехом пополам выжить. Один олимпийский чемпион по фехтованию, у второго рожа убийцы и мизантропия, третий везучий до охренения. В прочем, все они у меня были везучие, потому что без везения черты лысого выживешь. А еще они у меня поголовно не болели. Да много чего приходилось подтасовывать, чтобы герои-попаданцы получили хоть какие-то шансы на выживание.
А я? Бля...
Со мной все херово. Уникальных талантов как-то не наблюдается. Могу в морду дать качественно, в свое время занимался боксом и борьбой на неплохом уровне, ну и жизнь закалила характер. А еще много знаю про средневековые ебеня, благодаря профессии, но опять же, только в теории.
Вот и все.
Родился и вырос в маленьком грузинском городке на побережье Черного моря. Школу закончил средне, внимание уделял больше спорту и художественным книгам чем учебникам.
Потом поступил в военное училище в Симферополе, кое благополучно и закончил, но почти не служил, страна перестала существовать, и я подался на вольные хлеба с дуру. Помотался по свету, даже слегка бандитствовал. Всякое было, но ничего непоправимого не совершил и, в конце девяностых, оказался по ту сторону фронта, так сказать — устроился опером в уголовный розыск на родине отца. Дослужился до зама начальника уголовного розыска, а потом ушел на пенсию по ранению.
Дальше опять всякое случалось, но выжил и остепенился, во многом благодаря умной жене.
А потом стал писателем, хотя если бы мне кто-то сказал, что я буду писать книги, просто посмеялся бы, ибо никогда не отличался талантами в этом плане — даже сочинения в школе тупо списывал со шпаргалок.
А дальше случилась гребаная война...
Прекрасно понимая, что это такое, я сразу эвакуировал жену и дочь в Германию, благо друзья помогли. Сам долго ждал момента и тоже свалил.
Дальше здорово помотало по миру, но в итоге оказался рядом с семьей в Ростоке. Кто мы без семьи? Правильно, никто.
А дальше? А дальше, вот...
Но сам момент переноса категорически не помню.
Вроде закончил очередную главу новой книги и лег спать...
Воспоминания принесли очередной приступ ужаса.
Я-то здесь, а мои? Как они там?
Свихнуться не дали шаги в коридоре.
Дверь, на которую я тупо пялился, скрипнула и в комнату бочком пробрался Вакула, а точнее детина просто просунул в щель свою башку.
— Батюшка, там монаси баньку спроворили... — стремянной расплылся в довольной улыбке. — Знатная банька. Ты с нами будешь париться, али как? — и сразу зачастил, видимо все поняв по моей морде. — Сам так сам, я распоряжусь. Тут я отроков поставил возле двери, ежели что понадобится — крикни, — и спешно убрался, на пороге тихо сообщив, что брательник мой сразу мылился повидаться с настоятелем Троицы, игуменом Зиновием, но тот его не принял.
Я немного обеспокоился этим фактом: брат-то он мне брат, но сейчас время такое, что каждый на себя одеяло тянет. И слегка порадовался, что игумен ему дал от ворот поворот.
— Помогу снять облачение, хозяин... — звякнув пластинками на доспехе Зарина стала передо мной на колени и взяла мои руки в свои.
Этот голос, полный искренней заботы и любви помог. Я улыбнулся и тихо ответил.
— Сначала я тебе...
— Нет, я первая помогу! — заупрямилась девушка, вскочила, подбежала к двери и приказала отрокам тащить сумы с переменой одежды.
Взаимное раздевание отвлекло. В итоге я остался в одном нательном: свободных портах и рубахе до колен, а аланка в одной рубахе до пят.
Я невольно залюбовался девушкой.
Грудь под доспехом не просматривалась вовсе, но она все-таки присутствовала и немалая. Длинные ноги, сильное тело, несмотря на тонкое, даже изящное сложение. И слегка волнистые волосы до пояса, густые, иссиня-черные, настоящая грива — да, девка на чудо хороша, но... но никакого сексуального подтекста в моем пристальном внимании не было, сейчас голову занимало совсем другое.
И вдруг ни с того ни с сего брякнул:
— Почему ты со мной?
— Потому что ты мой хозяин, — спокойно ответила Зара, сосредоточенно расчесывая волосы гребнем.
— Только поэтому? — этот вопрос тоже вылетел машинально.
— Ты заботишься обо мне, — невозмутимо, как само собой разумеющееся, начала перечислять аланка. — Ты защищаешь меня, не бьешь меня, ты хороший хозяин.
Она очень старательно демонстрировала свою принадлежность мне как вещь, но о чувствах даже не заикалась.
— И все?
— Все, — пожала плечами аланка, слегка задумалась и добавила. — Еще у тебя сильные руки, мне нравится.
Сеанс вопросов и ответов нарушили отроки, потащившие в комнату еду. Монастырские не поскупились, еды хватило бы на целый отряд, но вот мяса я не углядел. Подернутая желтыми пятнами жира ароматная уха в большом горшке, запеченная стерлядь, пирог, опять с рыбой, да куча заедок: моченых яблок, капусты, ягоды и прочих огурцов. Ну и хлеба большая коврига, но не белого, а серого. На хмельное тоже поскупились: присутствовал только квас и компот или как он здесь называется.
«Может пост какой?» — догадался я и ухватил со стола моченый огурчик, оказавшийся кисло-ядреным, таким как я люблю.
Зарина хрупнула яблочком, недовольно скривилась и фыркнула.
— Фу... воняет от меня как от кобылы. Ну, когда в баню? Да и тебе не мешает.
— Погоди, — я пожал плечами. — Вакула даст знать, когда готово будет.
Есть не хотелось, я слопал еще один огурчик, налил себе квасу в деревянный стакан и взялся за саблю, сработали рефлексы: оружие прежде себя надо обиходить. К тому же — такая возня меня всегда хорошо успокаивала.
Зарина обиженно наморщила носик, она уже сама примеривалась к моей сабле, но перечить
