Укротительницы миллионеров - Санлайт Агата

Потом я приготовила дочке завтрак и отправила в школу.

Пока крутилась-вертелась мысли о вчерашнем Люцифере почти отпустили. Но стоило остаться в доме наедине с чашкой чая и недопитым Лисой кофе, как вчерашний мужчина опять всплыл в памяти.

Я постаралась сосредоточиться на работе.

С некоторых пор внештатные журналисты могли посещать планерки тоже внештатно – по скайпу. Редактор включал свой, и мы слышали все, что требовалось. А остальное игнорировали. У подобного посещения сего мероприятия существовала масса плюсов. Во-первых, не приходилось поддакивать, когда коллег тыкали в их ошибки, словно щенков в лужи. Неприятно, но приходилось все это выслушивать. А уж поддерживать подобное обращение со стороны руководства я просто не могла. А тут – нет ничего проще! Спрятался под стол, а потом сказал, что потерял ручку – и дело в шляпе.

Во-вторых, не требовалось громко смеяться, когда Артур Наилевич «сражал» всех своими неподражаемыми остротами. Сослался на то, что связь плохая и звук нашего хохота просто не долетает в полном объеме – и вся недолга.

Однако сегодня планерка завершилась самым, что ни на есть, неожиданным для меня образом.

После стандартного распределения заданий и предложений тем от журналистов, Артур Наилевич вдруг объявил:

– Олена Шамилевна, жду тебя сегодня в час дня. Необходимо с глазу на глаз обсудить эксклюзивное задание. Редакционная машина отвезет тебя в поместье Оленева. Как я называю его владения. Ты должна прибыть на место к полтретьему.

«Зрители» в просторном кабинете начальника, на полукруге частокола из стульев, замерли от удивления. Тишина пробралась ко мне даже сквозь интернет.

– Кхм… Давно собирался сделать эксклюзивное интервью с одним из самых закрытых мебельных магнатов – Ярославом Оленевым, – окончательно нокаутировал общественность любимый редактор.

Теперь тишина прямо звенела в ушах. Да. Этого человека, в самом деле, окружал такой ореол таинственности, что впору ослепнуть.

Желтая пресса чего только о нем не писала. Что Оленьев не женат потому, что спит со своей тетей, которая ему в матери годится. Якобы, даже есть снимки, подтверждающие этот факт. Однако на поверку заинтересованным зрителям предоставлялись лишь размытые фотографии как двое обнимаются.

Еще говорили, будто Оленьев боится людей и прячется под стол, если в его рабочий кабинет заходят больше двух человек.

Он не появлялся на светских раутах, не посещал парадные мероприятия даже в банках, которыми владел, и казался совершенно закрытой личностью. Любой журналист нашей страны, не только города, душу бы продал за подобное интервью. Личный, эксклюзивный разговор с самим Оленевым!

У многих перехватило дыхание.

– Эм… Простите, а почему именно Олена должна делать столь важный и сенсационный материал? – нарушила тишину Надежда Чингисханова. Полная крашеная блондинка с крупными чертами лица. Могла быть вполне приятной на вид, если бы не одевалась, будто ей снова двадцать. На самом деле, Надежде Владленовне стукнуло пятьдесят. Меня она ненавидела с тех пор, как узнала сколько мне лет. Ну а после пары очень удачных статей, окончательно утвердилась в этом своем чувстве. И делала все возможное, чтобы моя жизнь в редакции была скорее бочкой дегтя с ложкой меда, нежели наоборот.

– Да! Вообще-то обычно я делаю интервью с интересными персонами, – подала голос Галя – дочка еще одной нашей звезды – Валерии Константиновны Ставритской. Писала она из рук вон плохо, с двумя мужьями развелась после месяца брака, но считала себя королевой. Внешне Галя очень походила на мать: симпатичная, белокурая, кровь с молоком. Одевалась соответствующе: в яркие платья с пышными юбками и часто – рукавами фонариками.

– Вообще-то, Оленева можно считать культурным событием! – взвилась Надежда Владленовна. – Поэтому именно я должна ехать к нему на интервью. Между прочим, я даже вопросы заготовила.

– А он не хочет заодно прорекламировать свои банки или предприятия в нашей газете? – подала голос Надя – руководитель отдела рекламы. Женщина с очень тонкой талией, крутыми бедрами и копной курчавых черных волос. Надя почти никогда ничего не делала. Зато стоило журналисту встретиться с кем-то из бизнесменов или владельцев предприятий, как она тут же, словно рыба прилипала, присасывалась.

– А я готова помочь дочке сделать достойное интервью! – вмешалась Ставритская. Очень полная женщина, как обычно одетая в балахон и мешковатые штаны. Гроза всех молодых журналистов нашей редакции. Ставритская была по-настоящему талантливым репортером, но другим способным журналистам дорогу перекрывала как бурелом путешественникам. Потому, что везде пропихивала Галю. К сожалению, в плане журналистики на дочке Валерии Константиновны природа отдохнула. И сколько бы потенциально бомбических материалов не «выбивала из рук других репортеров» Ставритская и не отдавала Гале, той ни разу не удавалось сделать достойный материал. Мне иной раз становилось даже жаль эту неустроенную по жизни женщину. Ни личной жизни, ни профессии. А ведь у младшей Ставритской были неплохие способности к языкам! Но мать упорно тянула ее в журналистику, считая, что там «все схвачено».

– Получится два журналиста на одну тему! – поддакнула маме Галя.

– Я бы не сказала, что это ваш профиль, – вмешалась, поправив очки Надежда Владленовна. – Оленев – это культурное явление…

– И чем же? – уточнила Ставритская. В большинстве случаев, особенно когда молодые талантливые журналисты обходили их на поворотах, эти две фурии выступали заодно. Но в таких ситуациях пикировались почище многих. Причем, это не мешало им затем снова скооперироваться, если требовалось «уесть кого-то из выскочек». За глаза их называли «работницы пера и топора». Намекая, что собачатся дамочки куда лучше, чем живописуют словом.

Пока Чингисханова думала, как бы ответить на резонный вопрос Ставритской, вступилась Галя.

Если бы слова стали вдруг шпагами, наверное, мы наблюдали бы самую зверскую дуэль всех времен и народов. Мушкетеры, глядя на такое, скорее всего, спрятались бы в сторонке, забыв, что это порочит их дворянскую честь…

А после пришлось бы вызывать скорую, чтобы поединщиц откачивали…

…Артур Наилевич подождал, пока женщины закончат словесные бои без правил за мой материал. До мата, они, конечно же, не доходили. Журналисты – люди интеллигентные и словарный запас у большинства огромный. Так, что никакой ненормативной лексики не требуется, дабы приложить друг друга словом. Типа «Надежда Владленовна у нас такой большой специалист по культуре споров без правил, что это сразу заметно»… или «Да уж… Два журналиста в случае Гали – самое то. Потому, что в одиночку она может написать только о том, как летом катаются на лыжах в сосновом бору. Мы все помним этот знаменитый перл»…

Когда аргументы оказались исчерпаны и женщины начали сражаться огненными взглядами, способными спалить не один гектар леса, редактор всех урезонил.

Видимо, опасался, что нам не хватит огнетушителей. Артур Наилевич всегда славился своей рачительностью.

– Оленев согласился разговаривать только с Харитуллиной. Это было его первым и единственным условием для интервью. Сказал, что любой другой журналист может не приезжать. Даже я.

В кабинете опять воцарилась тишина. Лица Гали и Чингисхановой ясно показывали, что они хотят со мной сделать и что сотворили бы в коридорах редакции, работай я в офисе.

Тут уже не дуэль представлялась и не бои без правил – танковая дивизия, которая проезжает по Харитуллиной. И контрольным выстрелом – Ставритская дает залп из всех пушек.

Дальнейшие пререкания и причитания Надежды Владленовны о том, что она – старейший сотрудник редакции, заслуженный и знаменитый, бряцанье журналистскими премиями и сверкание грамотами, я решила пропустить.

– Хорошо, Артур Наилевич. Но так как сейчас уже почти двенадцать, я думаю нет смысла тратить время на поездку. Я готова обсудить с вами все по скайпу, когда закончится планерка. Потому, что ведь задание такое важное и сенсационное… Я, наверное, прямо сейчас и начну готовиться…