О(бес)смысленно. 294 месяца - Владислав Тимкин

2016

Январь

Новый год, новая жизнь? Мы настолько увязли, настолько завязаны на своё окружение, что любое действие, совершаемое, или даже просто задуманное, идущее вразрез с удобным представлением о нас самих для других, возвращается в виде десятикратного противодействия, водружая и придавливая нас в наши рамки. Невольно задаёшь себе вопрос: «А надо ли оно мне?» А после этого вопроса отступиться вовсе даже и не позорно. Да ведь? И какая нам, по сути, разница, как мы проживём эту жизнь – для себя или для других. Главное – это же чтобы тобой были довольны близкие и родные. Да ведь? А твои интересы временны, это пройдёт, конфликт отцов и детей длится с основания времён. Не ты первый, не ты и последний. Перетерпится. Да ведь? Новый выпуск старого шоу гораздо интереснее и безопаснее неизведанного, ведь ты знаешь, что там будет. Так ведь? А жизнь для себя – это жизнь эгоиста и единоличника, а что может быть оскорбительнее этого?

Я скажу, что может быть оскорбительнее.

Ты можешь быть оскорбителен, ты сам, ты-собственный. Твои мысли, твои поступки, твоя ложь, твоя жизнь. Ты можешь воплощать своим успехом все неудачи окружающих. И тебя будут ненавидеть. Ты будешь проклят. Тобой будут пугать детей. Много будешь знать – скоро состаришься? Прошлый век! Много будешь знать – будешь, как он.

Вот всем страшилкам страшилка.

***

Пережитые потрясения – войны, катастрофы, смерти, – открывают в нас чакры размышления. Если ты не способен, не научен воспринимать голос разума, если шизофренические pros и contras в твоей голове разрывают тебя на части, если тебе обязательно нужно принять какую-то сторону, то ты сломаешься. Потому что разум просыпается у всех. Просто одни понимают, что это – их разум, их голос, их Бог, а другие слышат своих демонов, не понимая, откуда в их голове посторонние мысли и посторонние голоса.

Но если ты способен слышать, твой разум открыт, а сердце знает (помнит), что помимо зла в этом жестоком мире есть ещё и любовь, и сострадание, и правда, живая, пульсирующая родником в траве, правда, то горе преображает тебя, выдёргивает из потока времени, тем самым делая тебя бессмертным. Теперь ты не умрёшь, потому что жив, потому что ты в моменте. Ты счастлив, но не тем счастьем ты болен, что другие ищут во все времена, нет, ты счас-тлив, сейчас-тлив, ты есть сейчас, есть только сейчас, а завтра тебя не будет, и вчера тебя не было, ты всегда есть сейчас, а сейчас было, есть и будет всегда, а, значит, и ты будешь всегда. Всегда. Сейчас.

***

Наверное, идеальная жизнь – это заниматься любимым делом, зная, что есть любимые тебе люди. Те, кто принимают тебя, те, кто рады тебе. Повсюду двойственность, обязательность противостояния. Без разницы потенциалов нет тока, без разницы давлений нет ветра. Движение само по себе всегда подразумевает ту или иную недостачу. Это знали древние, это верно и сейчас. Чем мы сознательнее, чем чутче, тем меньше достаточная нам для движения недостача. Мы различаем оттенки, полутона, научаясь находить импульс для движения, исходя из внутренних сил, установок, мотивировок. Нас не надо мотивировать, мы есть стремление к цели. А если требуется мотивация, то не на свою гору ты лезешь, не за своими идолами следуешь, не своё счастье ищешь. Универсальные цели делают и нас универсальными, мажут одним миром, загоняют в единые стада, колонны, марши. Свобода – это внутреннее право послать того, с кем не хочешь быть, то есть свобода выбора, свобода совести.

Февраль

Идея об отказе от всех возможных путей своего развития, кроме одного, приводящий к убогости я.

***

Зима никогда не закончится. Снова и снова зима.

***

Западное восприятие культуры – как хвост кометы – сделав шедевр один раз, ты получаешь звание творца, тебя всегда будут воспринимать через призму твоего прошлого, прошлых творений. В восточной же традиции ты каждый раз должен создавать себя, тебя нет вне творения, причём нет тебя не только в своём понимании себя, но нет и в общественном пространстве.

***

Искусство субъективно, то есть зритель решает, искусство это или нет. Соответственно, искусство может выступать в качестве индикатора социума в данный момент времени.

***

Интервенция чужого как способ сплотить местное сообщество. Нужен враг для коллаборации.

***

Мы чувствуем себя способными делать, но делаем всё, чтобы не делать. И это не парадокс, это страх. Страх собственного пути, страх ответственности за свою жизнь и свои выборы. Каждый выбор рождает легионы теней несбывшихся узловых решений. Но так и должно быть, таковы правила. Единственное, на что мы можем влиять, – это количество психической энергии, вырабатываемое нами. Не единственное, но важнейшее, потому что на эту энергию всё завязано, все наши успехи и неудачи.

Есть ещё использование энергии в категорийном плане, использование энергии во времени. Мы не можем влиять на время, хотя и это неочевидно, но мы можем влиять на собственное его использование, на качество проживаемых мгновений. Раскручивай, раскручивай колесо времени, пусть искрит, пусть беснуется. И тогда вдруг, кто знает, оно изменится, станет качественно другим, станет не врагом, но союзником, возвышающим тебя с каждым оборотом всё выше и выше. И перестанешь бояться, и примешь себя во всей полноте парадоксальности. Нельзя научиться плавать, не пытаясь. Так пытайся, ты способный ученик, я верю в тебя. Кто ещё тебе нужен? Кто? Если никого больше нет.

***

Деньги очень подобны нам. Они могут быть великими, вдохновляющими, творящими благие дела. Могут быть отвратительными и порочными, вести к извращениям и саморазрушению. Но чаще всего они мелкие, пошлые, ничтожные. На них человек обменивает своё время по крайне невыгодному курсу, забывая о своей личности, забывая о сути самих денег. О том, что они лишь всеобщий эквивалент. И вместо жизни, вместо любви, вместо радости он начинает стремиться за их эквивалентом, упуская всё то, ради чего вся гонка и затевалась. Производная жизни начинает обмениваться на производную денег. В итоге жизнь в загоне, мы несчастны, наши дети берут с нас пример. Экономика несчастья порождает апатию, трусость, отказ от собственной жизни. Мы верим, что что-то изменится, а сами продолжаем сидеть на диване, приходя в себя после очередного бессмысленного дня. Опять и опять. Не думай. Завтра на работу. Потом подумаешь.

***

Мы живём в мире духов, в мире нереализованных сущностей и реализованных отклонений. Сонмы идей и эмоций окружают нас, подпитывают, направляют, так, что мы списываем их влияние на рок, судьбу или собственную прихоть. Есть места, в которых этот бульон гуще, а пелена, разделяющая миры, тоньше. Музеи, кладбища, храмы, тюрьмы. Везде, где эмоции выбрасывались в пустоту атмосферы, или сконцентрированы в произведениях искусства, воплощающие собой предел, экзальтированную попытку прорвать паутину безвременья, перейти в вечность, в смерть, не умирая. Туда, где нет движения относительно, туда, где всё абсолютно, а, значит, закончено.

Получается, что высочайшая цель тех истинноверующих в себя, которых так мало рождается, тех, кто не понимает, но чувствует, что с ними что-то происходит, – омертвление жизни, качественный, агрегатный переход от полноты, от жизненности, от непосредственности и спонтанности к кристаллизированию этого всего, выделению эссенции жизни, нахождению формул, объяснивших бы всё происходящее вокруг. Творцу необходимо абстрагироваться от того, что делает его творцом, для того, чтобы понять происходящее с ним. Но это невозможно, так как он не способен отречься от себя, от своего творчества, обменять жизнь на горстку объяснений, с которыми он потом не знает, что делать, настолько они получаются безжизненными.

***

По словам Иличевского, Пруст знал, что если не выразить свою жизнь, то, считай, не прожил её. Это отличная в глубине своей мысль. Что не названо, того нет. Выражая собственное бытие, мы остраняемся от него, оцениваем, понимаем. Для того, чтобы выразить что-либо, необходимо прочувствовать это, услышать. Сколь многие из нас не только не выражают себя, но даже не знают, что это необходимо. Подспудное чувство потерянного смысла гложет практически каждого, но далеко не все способны самостоятельно осознать способ преодоления бессмысленности потока жизни, причём бессмысленность эта не негативна, не приговор, но констатация непреложности, – смысла не будет до тех пор, пока ты его не обретёшь, не создашь.

Это не бессмыслица, это – обтекаемая формула. Обретать есть создавать, в любом из смыслов этого понятия. Нельзя обрести то, к чему не готов, чего не способен увидеть, а, следовательно, и понять. Обретение же есть формальная граница изменения, не переход, потому что ты уже изменился, уже был готов, вспахал и подготовил почву своего существа для успешного всхода зёрен нового смысла.