Французский садовник - Санта Монтефиоре

— Послушай, если ты сейчас не займешься собой, твоя жизнь окажется еще короче. Ты ведь красивая женщина. Тебе бы сбросить фунтов пятнадцать, и будет намного легче найти себе мужчину. Мне неприятно говорить тебе это, — самодовольно добавила Кейт, — но мужчинам не нравятся крупные женщины. В огромной горе мяса нет ничего привлекательного. Надеюсь, я могу тебе это сказать, ведь я твоя подруга и забочусь прежде всего о твоих интересах. — Генриетта просто кивнула, отпив большой глоток шоколада. — Тихо сегодня, правда? — снова заговорила кондитерша. В ответ последовал еще один молчаливый кивок. — Нелегко, наверное, работать напротив кондитерской! — игриво рассмеялась Кейт. Владелица магазина сладостей, не набравшая ни унции лишнего веса, неизменно одевалась в тесные кардиганы и аккуратные короткие юбочки с широким поясом, дабы подчеркнуть талию. На ее белоснежном фартучке, где, вышитое розовыми нитками, красовалось название заведения, не было ни пятнышка. Кейт не любил никто, даже собственный муж. Глаза Генриетты остекленели, а Кейт все продолжала трещать о себе.

Взгляд Генриетты скользнул по витрине с пирожными, и рот ее мгновенно наполнился слюной. День выдался холодный, в такую погоду неплохо бы поддержать силы сладеньким, но Кейт заслоняла собой витрину, словно цербер, лишая несчастную Генриетту всякой надежды на поблажку. В эту минуту дверь отворилась, и в кондитерскую вошла Миранда Клейборн. Обе подруги тотчас ее узнали. Заносчивая столичная штучка, переехавшая в Хартингтон-Хаус.

— Доброе утро, — снисходительно улыбаясь, поздоровалась Миранда. Сдвинув на лоб солнечные очки от Шанель, она направилась к прилавку, уверенно ступая по черно-белому изразцовому полу. Все здесь было розовым. Розовые стены, розовые шторы на окнах, аккуратные ряды розовых корзиночек с восхитительными на вид пирожными в витрине. Не обнаружив никого за прилавком, Миранда повернулась к сидевшим за столиком женщинам. — Вы не знаете, куда она подевалась?

— Вы обо мне спрашиваете? — отозвалась Кейт и поднялась. — Я Кейт.

— Миранда Клейборн, — живо откликнулась Миранда, протягивая руку. — Я недавно переехала и хотела бы нанять кого-нибудь в помощь. Джереми Фицгерберт, наш сосед, посоветовал мне поговорить с вами. Кажется, ваша кондитерская и есть самое сердце Хартингтона. — Она рассмеялась над собственным каламбуром[4].

Кейт явно почувствовала себя польщенной и с готовностью пожала предложенную руку. Ее ладонь оказалась вялой и влажной, как сырое тесто.

— Что ж, я знаю всех в округе, а здесь обычно бывает полно народу. У меня тут есть доска для объявлений. — Она указала на стену возле двери, где на пробковой доске белели клочки бумаги. — Могу я предложить вам кофе? — Кейт не собиралась так просто отпускать новую посетительницу и была полна решимости биться до конца. Миранде не хотелось задерживаться, но что-то в голосе Кейт заставило ее согласиться. Отказ наверняка обидел бы кондитершу.

— С удовольствием выпью чашечку, — согласилась Миранда, сбрасывая пальто от Прада и усаживаясь за круглый столик. На мгновение она вспомнила о Гасе, оставшемся дома в одиночестве, но Кейт уже принесла покрытый розовой глазурью кекс и чашку кофе и поставила перед гостьей. Генриетта с тоской уставилась на кекс.

— Великолепное пальто! — восхитилась Кейт, подсаживаясь к столу. — Ах да, это Генриетта, — добавила она, выдержав долгую паузу. — Хозяйка магазина подарков.

— Мы уже встречались, — сказала Генриетта, уверенная в том, что такая женщина, как Миранда Клейборн, наверняка ее не запомнила. — Вы заходили ко мне в магазин.

— О да, — протянула Миранда. Она действительно забежала как-то раз в эту лавчонку, купила ароматическую свечу и пачку бумаги.

Генриетта смущенно потупилась. Таких шикарных женщин она в жизни не видела.

— Ну? — нетерпеливо взялась за гостью Кейт. — Как дела?

— Прекрасно, — отозвалась Миранда, не испытывая ни малейшего желания рассказывать о себе. Ничего хорошего о жизни в Хартингтоне она сказать не могла, а обижать новых знакомых не хотелось.

— Какого рода помощь вам нужна? — спросила Генриетта.

Миранда невольно залюбовалась ее кожей, гладкой, словно сливочная ириска. Этой женщине, должно быть, уже под сорок, а на лице ни морщинки. Интересно, какими кремами она пользуется? Но спрашивать Миранда не рискнула — не хотелось завязывать знакомство. Отпив из чашки, она удивленно подняла брови. Кофе оказался превосходным — выходит, можно больше не убиваться, оттого что пришлось расстаться с кафе «Неро».

— Мне нужна помощница по хозяйству, которая занималась бы уборкой и готовила, а еще садовник. Сад очень запущен.

— А знаете, этот сад когда-то был настоящим произведением искусства, — заметила Генриетта.

— Неужели? Быть не может, вы шутите.

— Да-да, — подтвердила Кейт. — У Лайтли всегда был великолепный сад, самый лучший в округе. Думаю, живя в Лондоне, вы ничего не смыслите в садоводстве.

— Ава Лайтли была просто волшебницей, — поспешила вмешаться Генриетта, испугавшись, что Миранда может обидеться. Кейт отличалась довольно неприятной манерой вцепляться намертво в новых посетителей, обдавая их смесью любезности и яда. — Но Ава уехала пару лет назад. А сад быстро дичает, если за ним не ухаживать.

— Я довольно далека от садоводства, — призналась Миранда, поглядывая на свои тщательно отполированные ногти и с тоской думая о том, что в этой глуши приходится самой делать себе маникюр. — И все же вид этих жутких зарослей меня угнетает. — Она откусила кусочек кекса, и Генриетта завистливо сглотнула слюнки. — Вы сами все это печете?

Кейт кивнула, вытянув губы трубочкой, отчего ее крохотный подбородок вовсе исчез.

— Вы не найдете во всем Дорсете кофе и пирожных лучше, чем здесь. Надеюсь, теперь вы будете часто к нам захаживать.

— Теперь я понимаю почему, — кивнула Миранда, раздумывая про себя, как этой худосочной женщине удается печь такую роскошь и не притрагиваться к ней.

— Я тоже постараюсь узнать насчет домработницы и садовника, — с готовностью предложила свою помощь Генриетта. — Мой магазин пользуется известностью. В Хартингтон стекаются люди со всей округи, чем черт не шутит. — Она приветливо улыбнулась, и Миранда прониклась к ней симпатией. Так мило и робко, с оттенком самоуничижения улыбаются лишь женщины, не подозревающие о собственной привлекательности.

Дверь снова распахнулась, впустив порыв ледяного ветра.

— Нет, вы только посмотрите! — ухмыляясь, воскликнул вошедший мужчина с гладким красивым лицом. — Приберегли ее для себя, да? Ну ты даешь, Этта! А твоя скрытность, Кейт, меня ничуть не удивляет. От тебя я ждал чего-нибудь похуже.