Под флаг адмирала Макарова (СИ) - Романов Герман Иванович

— Петербург не сможет, но мы с вами должны предпринять все возможное и невозможное, чтобы эти два корабля не попали на Дальний Восток, или пришли туда гораздо позже нас. И у меня вся надежда на вас, Леонид Федорович, на вашу энергию, — Вирениус вытер бледное лицо платком, его пошатнуло, и капитан поддержал адмирала под локоть. И сам чуть приглушенно спросил дрогнувшим голосом:

— Нам следует напасть на них⁈ Но ведь с ними «Дрейк» — а это означает войну с Королевским Флотом!

— Зачем нападать явно, когда все нужно и можно сделать опосредованно. Вспомните свою юность, когда вместе с Сухановым, Штромбергом, Серебряковым, Юнгом и другими офицерами вы состояли в революционной организации «Народная воля», и как помниться везли в чемодане прокламации. О нет, я вас не осуждаю — правящий режим действительно прогнил, но Россия вечна — и ее защищать нужно всеми способами и средствами, которые у нас имеются. Только поторопиться нужно…

— Я выполню любой ваш приказ, если мы сможем остановить эти крейсера. Вот только как, ваше превосходительство⁈

Добротворский по характеру был очень решительным человеком, но так и сложение имел богатырское. Потому и получил от нижних чинов прозвище «Слон» за немалую физическую силушку — и прекрасно о том знал, посмеиваясь над острословами.

— Давайте без чинов, Леонид Федорович. Подберите двух-трех офицеров, умеющих хорошо уговаривать женщин и торговцев, и отправляйтесь вне всякой очереди в Суэц. А там «зафрахтуйте» капитана самой ржавой посудины, что стоит в очереди на проход. Да-да, именно капитана — предложите ему десять тысяч золотом, если он чуть сойдет с курса, и свернет «Касуге» или «Ниссину» руль — даже маленькое судно сможет это сделать. А уж капитан, если он пройдоха и очень любит деньги, сообразит, как все сделать правильно, — адмирал тяжело дышал, ему было плохо, голос стал прерывистым и хриплым. Но заговорил дальше, также решительно:

— Обычная ошибка, приведшая к аварии — таких случаев полным-полно, то руль не так повернется, то машина вразнос пойдет — болванов на транспортах хватает. Все будет шито-крыто, и мы отведем от себя прямое обвинение в нападении. Их надо задержать на ремонт, недели на две-три. Наш «Алмаз» ведь уже неделю стоит в доке — ему новые «перо» устанавливают. И тут будет точно такой же случай. А если удастся зацепить винт и чуть погнуть вал — то вообще хорошо.

— Тут заводской ремонт нужен, — ощерился Добротвотворский, прекрасно понявший замысел. И негромко произнес:

— Ведь если идти дальше, то будет такая вибрация, что придется снизить скорость, и плестись. И мы успеем прийти на Дальний Восток раньше…

— Прийти сможем, но главное, чтобы не пришли «гарибальдийцы». Нам нужен результат, потом можно планировать дальнейшие действия. Если вражеский, да-да именно вражеский крейсер будет серьезно или легко поврежден, то японцы или отсрочат начало войны, или начнут боевые действия, не дожидаясь их перехода к Формозе, где их можно взять под охрану броненосными крейсерами Камимуры.

— А ведь верно, Андрей Андреевич — если война начнется раньше, то мы сможем захватить эти крейсера по всем нормам морского права, — Добротворский уважительно посмотрел на больного адмирала, который придумал такое решение проблемы, и тихо добавил:

— А если позже — то наш отряд будет в Порт-Артуре!

Контр-адмирал А. А. Вирениус

Глава 7

— Немедленно к шифровальщику, оформите приказы и отправьте срочными телеграммами всем адресатам. Александр Оскарович, их должны получить к вечеру, следует поторопиться.

— Так точно, ваше превосходительство, — назначенный флаг-офицером лейтенант Старк, ревизор с крейсера «Дмитрий Донской», поднялся из-за стола, сложил исписанные им самим листы, и чуть поклонившись, вышел из адмиральского кабинета, «отжатого» еще в Бизерте «вчерашним» Вирениусом. Да оно и понятно, почему адмирал перенес свой флаг — крейсер «Аврора» не подходил на роль флагманского корабля, на нем адмирал только добрался до Средиземного моря. А вот броненосец совсем иное дело — он имел все условия для размещения нормально действующего штаба, хотя капитану пришлось переселиться в каюту старшего офицера, а многим офицерам «потеснится», перейдя из одноместных кают к своим товарищам. Освобождаемую «жилплощадь» передавали «штабным», которые один за другим стали появляться на «Ослябе» час тому назад.

— Без нормального штаба мне никак — не дойду до Артура, умру…

Андрей Андреевич тяжело вздохнул — он чувствовал себя совершенно разбитым, хотя время едва подошло к полудню, солнце стояло над головой. Слишком насыщенным выдался для него этот первый день пребывания в этом новом для себя мире. И что самое скверное, так это то, что он диагностировал сам у себя первые симптомы серьезного заболевания, поражающего центральную нервную систему, с течением которого существенно замедляется скорость и качество передачи импульса. Страшная штука склероз, а о том что он имелся у адмирала вспомнил случайно. Старшая дочь Вирениуса стала в советское время известным искусствоведом Эрмитажа, и однажды прочитал об ее работах статью. И вот там мимоходом упоминалось о болезни отца, который умер в 1919 году, страдая от нее десять лет.

Понятно, что нервотрепка с походом на Дальний Восток, которая закончилась скандалом с отзывом обратно отряда и гибелью в шторм миноносца 221, негативно отразилась на здоровье адмирала. Вирениус остался «прикованным» к берегу, и через несколько лет вышел в отставку. И поневоле ощущал за собой вину, что вовремя не пришел в Порт-Артур, ведь прибытие его отряда могло существенно изменить весь ход войны на море. И это отнюдь не домыслы, если хорошо подумать.

Восемь броненосцев не семь — два полноценных отряда. В первом «Цесаревич» и три «севастополя», во втором «Ретвизан» и три «пересвета», причем по скорости этот отряд не уступит японским броненосцам. Флагманские корабли французской и американской постройки, изначально проектировались как таковые, и более устойчивы к подрывам, подобно тому, что произошел на «Петропавловске», на котором погиб адмирал Макаров.

Крейсер «Аврора» вместе с двумя другими «богинями», составили бы отдельный отряд. А имея две группы крейсеров вместо одной, поделенных на тихоходную из «языческих прелестниц» и быстроходную из новых крейсеров «шеститысячников», можно было совсем иначе действовать. А подкрепление многочисленных порт-артурских канонерских лодок пусть старым, но зато с полным броневым поясом во всю ватерлинию «Дмитрием Донским», значительно осложнило бы действия у берегов Квантуна японским малым кораблям. Тихоходные «китайские трофеи» и слабо вооруженные канонерки страны Восходящего Солнца русский «князь» мог легко догнать и накрыть своей скорострельной артиллерией, благо перевооружили на новые 152 мм и 120 мм пушки системы Кане.

И главное — по броненосцам и броненосным кораблям силы бы практически уравнялись — 13 русских, считая с «Донским», против 14-ти японских кораблей, без учета старого китайского броненосца. А пополнение дестройерами и большими миноносцами было бы очень существенным, если бы все 11 единиц удалось довести бы до Порт-Артура. Почти на треть, если считать по числу вымпелов, исключив оба старых минных крейсера и трофейного китайского «Лейтенанта Буракова». Довеском можно приплюсовать «Алмаз» — яхту не сравнить с бронепалубным крейсером, да тем же «Изумрудом» или «Жемчугом», но все же это относительно быстроходный — 19 узлов — корабль, способный принести пользу в качестве авизо.

— Нужно только на нем усилить вооружение, — пробормотал Вирениус, снова взяв бумаги и пересмотрев их. Наскоро сделанные расчеты старшего артиллерийского офицера «Осляби» лейтенанта Гедеонова были весьма обстоятельны — вместо шести 47 мм пушек предлагалось поставить столько же 75 мм, а на баке и юте поставить взамен парных 75 мм орудий две 120 мм пушки с броневыми щитами. В таком перевооруженном виде «Алмаз» действительно преображался в нормальный крейсер и мог сражаться на равных с любым японским авизо, и стать смертельно опасным противником для любого вражеского миноносца.