Конец света - Василий Головачев

Фенер налил себе ещё чаю, выпил.

– Извините, меня и в самом деле трясёт. Может, простыл? Володя, добавь.

– Нет нормального здравоохранения, нет образования, нет науки, социальной поддержки, – начал перечислять Ноздренко.

– На фоне роста цен на продукты питания и тарифов ЖКХ чиновники смело повышают себе зарплаты на сорок процентов! – подхватил Фенер. – Это вам как?! Всё делается для того, чтобы довести народ до нищеты, до крайней черты! Всё направлено на создание революционной ситуации и социального взрыва. Не так, Николай Александрович?

Зимятов, сделав всего один глоток кофе, поморщился.

– Не хватало на работе об этом говорить.

– Но вы согласны со мной?

– В стране нет единовластия…

– В точку! Приходится констатировать, что нами управляют кланы, в том числе самый могущественный – банкирский. Президент не справляется с ними. Вспомните, ещё Путин отступил, так и не добив кагал: бывший министр обороны так и не сел, его подельнице Васильевой вернули конфискованное! Проворовавшиеся губернаторы пересели в кресла министров, депутатов Госдумы и сенаторов. Явные преступники не только избегают наказания, в том числе прокуроры! – но и переназначаются на свои посты на очередной срок, да ещё с благодарностью «за работу»! Вспомните непотопляемого господина Чубайла, прямо заявившего, что утрата нескольких миллионов жителей страны нам не страшна, а его не только не засудили за это, но даже не пожурили за траты в его Роснано и оставили властвовать! А возвращение господина Кудриса в политику, да ещё советником президента?! Это же страшный национальный проигрыш! Он даже не маскируется, якшается с премьером, собирающимся занять кресло президента! Виданное ли дело, чтобы отставник предлагал президенту страны провести досрочные выборы?! В какой стране мира такое возможно?!

– Успокойтесь, Олег Илларионович, – угрюмо сказал Зимятов.

Фенер сделал глубокий вдох, расслабился.

– Извините… бешусь. Короче говоря, мы, по сути, на пороге гражданской войны и новой интервенции, в то время как правительство намерено продать за рубеж главные военные концерны. Надо как-то реагировать на это предательство, что-то делать. Поэтому я и пригласил вас поговорить на эту тему.

– Вы точно знаете?

– Что?

– О продаже?

Фенер кивнул на Редкозуба.

– Борис вхож в эту вшивую компанию, уже всё расписано, какие госкорпорации следует приватизировать в первую очередь. «ОАО «Сухой», ОАО «Балтийский завод», «Витязь» и так далее.

Маринич невольно покачал головой. Он был ошеломлён.

– Ничего себе размах!

– То ли ещё будет, – слабо улыбнулся Фенер, вытирая вспотевший лоб платком. – Нас всех, я имею в виду человечество, впереди ждут жуткие потрясения, а мы внутри страны не способны навести порядок.

– Ты о чём? Насчёт человечества?

– Грядут новые битвы за ресурсы, за воду, за воздух, в конце концов, климатические войны, нанотехнологические и прочие. Этническое оружие на подходе, американцы давно испытывают его в Африке, всеобщее вырождение, в конце концов.

– Фантастика, – отмахнулся Зимятов.

– Отнюдь. Вы знаете, что, по расчётам учёных, за последние семьдесят лет количество половых клеток у мужчин сократилось в три раза? И это не местное явление – глобальное. Теряют качество и мужские хромосомы. Через полсотни лет мы вообще перестанем размножаться обычным способом, только с помощью врача или «из пробирки».

– Это правда, я общался с одним приятелем-биологом, – подтвердил Маринич. – Все инновации в химии, пищевой промышленности, фармакологии, косметике ведут к ликвидации андрогенов.

– Чего? – поднял голову Редкозуб.

– Мужских гормонов.

– А-а…

– Плюс диоксины, фталаты, соя, пиво…

– Ага, то-то ты не отказался от продажи пива в своём ресторане, – проворчал Зимятов.

Маринич смутился.

– Попробуй откажи кому-нибудь из посетителей в алкоголе. Хотя я пиво не рекламирую.

Зимятов посмотрел на Фенера.

– Вы считаете, дело настолько серьёзно?

– Размножение меня мало волнует…

– Я имею в виду правительство.

– Более чем серьёзно, Николай Александрович! Речь идёт не просто об удушении экономики и превращении России в рай для спекулянтов всех мастей, цель поставлена масштабнее: развал страны и подчинение её внешнему хозяину! Для этого уже нанесены четыре нокаутирующих удара: преступное эмбарго, конкретно подстроенное под передел рынка присосавшимися к компаниям госчиновниками, запретительные ставки кредитования, убивающие промышленность, налог Ротенберга – запуск системы «Платон», прекрасный в своей логике, закрытие заводов и мелких предприятий.

– Надо сообщить об этом президенту, – простодушно заметил Маринич.

– После того как советником президента был назначен Кудрис, доступ к нему стал невозможен. Его старательно ограждают от понимания того факта, что диалог бизнеса и власти происходит в последние годы как диалог мясника с коровой.

Зимятов покачал головой.

– Вы прирождённый оратор, Олег Илларионович, очень образно говорите.

– Толку с того, – сокрушённо развёл руками Фенер. – Я не имею прямого контакта с президентом.

– Мне будут нужны ваши выкладки и записи. Надеюсь, вы всё записали?

– Разумеется. – Фенер покопался в пиджаке, подал генералу флэшку.

Зимятов спрятал её в карман.

– Покажу кому следует.

– Только не Коржевскому.

– В смысле?

– Заместитель директора ФСБ… мм-м, как бы это помягче сказать…

Редкозуб перестал пить кофе, бросил на Фенера странный взгляд.

– Он вам не нравится?

– Коржевский – человек премьера, а это уже плохая характеристика.

– Нет, я с Коржевским не знаком, – сказал Зимятов.

– Что ж, спасибо, что выслушали. – Фенер посмотрел на задумчивого хозяина ресторана. – И ты извини, дружище, за мой скорбный плач. В Госдуме всё схвачено врагами государства, наши предложения никто… впрочем, я уже повторяюсь, а время идёт. Одна надежда на Николая Александровича.

Зимятов поднялся.

– Мне пора, Виталий, остались кое-какие нерешённые проблемы.

Маринич тоже встал.

– А я хотел предложить тебе послушать пару песен.

– В другой раз, не до песен сегодня.

Выходя из кабинета, генерал понизил голос:

– Советую усилить охрану, Мартыныч. Ты своему начальнику охраны доверяешь?

– До сих пор нареканий не было.

– Предупреди его на всякий случай: могут быть инциденты. И звони, ежели что случится или заметишь подозрительное движение.

– Какое движение? – не понял Маринич. – У меня перебывали чуть ли не все мэрские чиновники.

– Не нравится мне кое-кто из нынешних гостей… не буду называть фамилии. Ну, бывай.

Зимятов пожал руку Мариничу и сбежал по лестнице вниз.

Виталий Мартынович проводил его озадаченным взглядом, соображая, кто именно из компании Фенера не понравился генералу, и вернулся в кабинет.

Событие

Михаилу Потапову исполнилось ровно тридцать лет.

Ростом и фигурой бог его не обидел, и выглядел он убедительно, имея косую сажень в плечах и приличную мускулатуру. Хотя при весе в девяносто два килограмма был исключительно подвижен и быстр.

Работал Потапов в оперативной бригаде Управления антитеррора Федеральной службы безопасности под командованием полковника Щербатова. Служил в армии, в десантных войсках, окончил юрфак МГУ, с малых лет занимался рукопашным боем, много читал (в наследство от деда ему досталась великолепная библиотека количеством в тринадцать тысяч книг), увлекался историей Древней Руси и даже женился – в двадцать один год, но прожил с молодой женой всего четыре месяца, после чего она погибла – утонула при невыясненных обстоятельствах в Киргизии, на озере Иссык-Куль, куда поехала отдыхать с подругами. Потапов тогда сдавал летнюю сессию и поехать с женой отдыхать не смог. С тех пор жил один, лишь изредка позволяя себе короткие знакомства и расставания без сожалений. Второй такой женщины, как Дарья, он пока не встретил. Да и работа не давала ему достаточно личной свободы и времени на увлечения.

В эту субботу, свободный от дежурств и занятий на базе в подмосковном Новогорске, он решил объездить книжные магазины Москвы, ещё сохранившие букинистические отделы, и поискать чего-нибудь «новенького из старенького».

Начал с магазина «Москва» на Тверской, в подвале которого располагался самый дорогой в столице, но самый посещаемый из всех букинистический развал. Машину – он ездил на трёхлетней давности «Ягуаре XXX» – поставил в Козицком переулке, с полчаса изучал вертящиеся полки с книгами серии «рамочка», купил «Первые люди на Луне» Уэллса издания тысяча девятьсот двадцать седьмого года и поехал на Арбат. Сначала на Новый, прошёлся по двум этажам Московского дома книги, потом с трудом припарковался на другой стороне проспекта, в Арбатском переулке, прогулялся по Арбату с его знаменитыми книжными развалами и посетил не менее знаменитую Книжную лавку, владельцем которой был старый приятель отца Кусневич.