Пин-код для Золушки - Данил Корецкий

человека на две части… Но конвоиры не опасались внезапного бунта: исправляющиеся арестанты никогда не проявляли агрессивности, а на худой конец в каждом патроне семизарядных ружей имелось восемь картечин, что позволяло вмиг выкосить черные комбинезоны, как выкашивают сорную траву с безупречного цветочного газона. Вдобавок у старших охранников на боку висели «беретты», которыми можно успешно завершить наведение порядка.

В приказах и инструкциях по организации работ на спецучастке каменного карьера, в принципе, были предусмотрены меры изоляции, безопасности и исключения побегов. Считалось, что учтено все, но на самом деле это только казалось, ибо жизнь многообразней, чем пытающиеся ее регулировать регламенты. Существовали две вещи, с которыми персонал тюрьмы никогда не сталкивался, а потому их можно было предвидеть с большим трудом, а скорее всего, и вообще нельзя. Во-первых, как узнать, что среди желающих заработать положительную характеристику могут затесаться заключенные, которые вовсе не исправились, а просто рвутся на волю и для этого используют любые способы, позволяющие выбраться за неприступные стены «Злодейского замка» и выжидать удобного случая? А во-вторых, вряд ли кто-то способен спрогнозировать техногенные катастрофы и природные катаклизмы. Можно ли, например, ожидать, что несокрушимая скала, которую десятки лет распиливают на куски, чтобы дать строительный материал всему Южному острову, вдруг с оглушительным треском лопнет и с грохотом рухнет, вздымая облака пыли и засыпая обломками все вокруг?

Это произошло под воздействием горного комбайна, который специальной пилой резал гранитную твердь на узкие длинные блоки. Когда ломами, специальными стальными клиньями и тяжеленными молотами удавалось отделить блок от основного массива, заключенные распиливали его поперек циркулярными ножовками с молибденовым диском, добиваясь заготовок стандартной длины. Так длилось много лет, но в один далеко не прекрасный день скала, которой, очевидно, надоело, что ее режут на куски, со стоном обрушилась, раздавив и камнерезный комбайн, и группу заключенных, и нескольких охранников.

Начался переполох. Конвоиры оставили свои посты, заключенные прекратили работу — все бросились к сплющенному комбайну и окружающей его груде скальных обломков, из-под которых доносились крики и стоны. Социальные роли изменились: заключенные и конвоиры исчезли, превратившись в обычных людей, которые стремятся помочь другим людям, попавшим в беду. В клубах пыли арестантские черные комбинезоны и зеленая униформа надзирателей приобрели одинаковый серый цвет, перемешались и их обладатели, тем более что делали они одно на первый взгляд благое дело. Впрочем, эта одинаковость была обманчивой: арестанты стремились в первую очередь помочь своим собратьям, а конвоиры — своим…

Немолодому сержанту — начальнику караула первому пришла в голову мысль, чем может закончиться такое столпотворение, когда вплотную друг к другу находятся охранники и втрое превосходящие их численностью осужденные, тем более что в общей давке преимущества огнестрельного оружия утрачиваются и оно легко может перейти из одних рук в другие…

— Прекратить свалку, разойтись! — зычно крикнул сержант и, выхватив пистолет, выстрелил в воздух. — Заключенным лечь на землю, руки за голову! Конвою восстановить линию охраны и дистанцию контроля!

Он выстрелил в воздух еще несколько раз — то ли по инерции, то ли оттого, что взбудораженная толпа его не слушала, а может, и не понимала. Во всяком случае, на землю легли только несколько заключенных да двое охранников попытались выполнить команду, взяв ружья на изготовку. Остальные продолжали разбирать завалы и освобождать из-под каменных глыб окровавленных людей, часть из которых уже не подавали признаков жизни. В общей суматохе чьи-то руки вынимали из кобур пострадавших «беретты», поднимали упавшие дробовики…

— Выполнять! — кричал сержант, размахивая пистолетом. — В карцер захотели?!

Двое охранников принялись выдергивать из свалки заключенных и бросать их на землю; казалось, еще немного — и порядок будет восстановлен: порядок, как и беспорядки, нарастает лавиной. Но это только казалось. Один из них, вскрикнув, упал, его «моссберг» схватил плотный заключенный с красным лицом. Худой высокий арестант ударил камнем сержанта, забрал пистолет, запасной магазин из кобуры и рацию. Второго дисциплинированного охранника тоже сбили с ног…

Шестеро арестантов действовали стремительно, целеустремленно и согласованно, что свидетельствовало о предварительном сговоре. Это были осужденные из той категории, которые только изображали послушание и стремление как можно скорее искупить свою вину, — они преследовали другие цели и на первом этапе их достигли: вооружились, выбежали на парковку и, сев в автобус, помчались вниз по узкой извилистой дороге. Несколько выстрелов, которые раздались им вслед, не причинили никому вреда.

— Давай, Толстяк, гони! — кричал высокий худой арестант. — Им сейчас не до нас!

— Да я семь лет за рулем не сидел, — наклонившись к рулю, процедил краснолицый. — И вообще автобусы не водил…

Остальные, сжимая оружие, настороженно смотрели назад, но их никто не преследовал. Свобода начинала обретать вполне реальные очертания…

Конечно, если бы не катаклизм, им бы не удалось уйти. Но все произошедшее деморализовало охранников, к тому же двое погибли под обломками, троих вывели из строя беглецы. Оставшиеся в явном меньшинстве конвоиры прикладывали все усилия, чтобы привести к повиновению почти два десятка уголовников, которые почувствовали запах крови и свободы. Впрочем, после нападения на конвой с арестантами не церемонятся, и выстрелы в упор сделали свое дело — подавили волну назревающего бунта. Через несколько минут заключенные лежали на земле, заложив руки за головы, и послушно выполняли команды.

Но это не решило проблему. Сержант был без сознания, командование принял на себя молоденький капрал. Опыта у него было немного, а в чрезвычайные ситуации он вообще не попадал и сейчас не знал, что надо делать. Положение усугублялось еще и тем, что в горах сотовая связь отсутствовала, а единственная рация, находившаяся у начальника конвоя, исчезла. Оставалось надеяться, что выстрелы и грохот обвала услышали за два километра в «Злодейском замке» и скоро придет помощь. И то не факт: выстрелы далеко разносятся по равнине, а в горах — как получится… Да и обвалы здесь не редкость…

— Лежать без движения! — в бессильной ярости кричал капрал, нервно бегая вдоль напоминающих мешки с цементом недвижных серых фигур и потрясая пистолетом. — Кто поднимет голову, стреляю!

Он понимал, что время работает против него. Пока удастся связаться с тюрьмой, пока дежурная смена поднимет тревожную группу, беглецы успеют уйти достаточно далеко, возможно, даже доберутся до Порта Ауэрто, и если полицейские города не будут предупреждены, вполне смогут покинуть Южный остров! А ответственным за побег окажется именно он, который остался за старшего!

Впрочем, мысли капрала опережали развитие событий. Побег был только начат, но не окончен, тем более что судьба подкидывала неприятные неожиданности обеим сторонам, как бы уравнивая их шансы. Тюремный спецтранспорт резво несся по дороге к городу,