У истоков Черноморского флота России. Азовская флотилия Екатерины II в борьбе за Крым и в создании Черноморского флота (1768 — 1783 гг.) - Алексей Лебедев

В результате российское правительство разворачивает всестороннюю подготовку, включавшую в том числе и реформирование армии и флота, причем последнему впервые уделяется столько внимания. В 1762 г. Екатерина присутствует на спуске линейных кораблей и назначает своего сына (великого князя Павла Петровича, будущего Павла I) генерал-адмиралом русского флота. В 1763 г. собираются сведения о военно-морских флотах европейских держав и создается комиссия по реформированию флота. Но ведь Балтийский флот, вроде бы, никак нельзя применить против турок? А именно на подготовку к войне с ними ориентирована российская дипломатия!

Из письма графа Букингемского лорду Галифаксу. Петербург. 26 июля 1763 г.{51}

(Весьма секретно. Извлечение). В прошлую субботу я виделся с канцлером и вице-канцлером… Вице-канцлер упомянул, что Англия могла бы быть полезна России в турецкой войне…

Однако противоречия в этом нет: в том же 1763 г. в Грецию из России были направлены два «русских грека» — Мануил Capo и артиллерийский офицер Папазули.[10] Capo вернулся из командировки в мае 1765 г. и сообщил: «Спартанский народ христианского закона и греческого исповедания, и хотя живет в турецких владениях, но чуркам не подчинен и их не боится, а даже воюет с ними. Живет в горах и в таких малодоступных местах, что турки к нему подступиться не могут». Более того, далее он указал: «По моему усердию смею представить о том, чтоб отправить в Средиземное море против турок 10 российских военных кораблей и на них нагрузить пушек довольное число; завидевши их, греки бросились бы на соединение с русскими; у греков есть свои немалые суда, но их надобно снабдить пушками; сами же греки — народ смелый и храбрый»{52}.[11] Забегая вперед, отметим, что в 1764 г. в Средиземное море направился и фрегат Балтийского флота «Надежда Благополучия», снабженный предписанием по проведению обязательной, но максимально осторожной гидрографической описи всех встреченных портов и земель.{53},[12] Так что, видимо, как вполне обоснованно считают часть отечественных историков, идея Архипелагской экспедиции появилась еще до начала войны.

Между тем, в 1764 г. было сформулировано новое «рамочное» положение о корабельном составе Балтийского флота, которое гласило: «Держать на Балтийском море флот не только равносильный каждому из соседних флотов, Дацкому и Швецкому, но чтоб наш в числе линейных кораблей оные еще надежнее превосходить мог».{54},[13] На первый взгляд, оно носит вполне региональный характер. Однако просматривающаяся ставка на сильный линейный флот в свете ситуации начала 1760-х гг. и вкупе с принятыми под положение в 1764–1767 гг. конкретными регламентами (новым корабельным штатом флота и новым регламентом артиллерийского вооружения кораблей) выдает большие планы Екатерины II относительного Балтийского флота.[14] К чему же стремилась российская императрица?

Начнем с анализа корабельного штата, принятого в том же 1764 г. (а точнее, 21 марта), который оказался весьма нестандартным: в частности, он делился на три комплекта кораблей: мирного времени, малый и большой комплект военного времени, с числом линейных кораблей соответственно в 21, 32 и 40 единиц.

Сравнительные данные штатов Балтийского флота 1757 и 1764 гг. Классы и ранги кораблей Штат 1757 г. Штат 1764 г. Комплект мирного времени Штат 1764 г. Малый комплект военного времени Штат 1764 г. Большой комплект военного времени 100-пушечные линейные корабли 1 — — — 80-пушечные линейные корабли 8 3 10 10 66-пушечные линейные корабли 15 18 22 30 54-пушечные линейные корабли 3 — — — Всего линейных кораблей 27 21 32 40 32-пушечные фрегаты 6 4 8 8

Поскольку шведы за последние 20 лет ни разу не смогли выставить больше 16 линейных кораблей (а для датчан и эта цифра была огромной),[15] то становится совершенно очевидно, что 32, а тем более 40 линейных кораблей для Балтийского моря оказывались явно избыточными (особенно если учесть, что союз Дании и Швеции был практически невозможен). То есть для успешного противостояния флотам других балтийских стран оказывается вполне достаточно 21 линейного корабля, или комплекта мирного времени. Не случайно, когда в 1772 г. возникла угроза войны со Швецией, Екатерина II потребовала подготовить именно 20 линейных кораблей. Однако комплектов, как мы видели, было все-таки три!

Из письма английского посланника в Петербурге Р. Гуннинга графу Суфольку об отношении в Российских правящих кругах к военным силам Швеции. 14 сентября 1772 г.{55}

Я сейчас вернулся от г. Панина… (который. — Авт.) сказал, что в доказательство полного доверия ко мне и к моему двору сообщит мне с условием величайшей тайны намерение своего двора относительно Швеции, заключавшееся в том, чтобы в виду настоящего положения их флота и армии относиться в течение зимы будто бы с равнодушием к последней их революции; к наступлению же ранней весны он надеется иметь в Финляндии такую армию, которая бы придала вес их речам, в каком бы смысле они не заговорили. К тому времени будут вооружены двадцать линейных кораблей…

Таким образом, комплекты военного времени могут свидетельствовать только о программе создания большого наступательного флота, причем без привязки его, как было раньше, исключительно к бассейну Балтийского моря, для которого «мощным и наступательным» считался еще вариант штата Петра I из 27 линейных кораблей.[16] Именно со стремлением получить флот для действий вне Балтики, на наш взгляд, связан выход из пут столь долго державшегося штата в 27 линейных кораблей. А одной из причин этого, по всей видимости, вновь являлась подготовка к войне с Турцией, Косвенным подтверждением служат фигурирующие в уже упоминавшемся нами отчете М. Capo от 1765 г. 10 кораблей, с помощью которых можно было бы легко поднять греков на восстание. Получается, что при 21 линейном корабле для Балтийского моря и 10 для дальних действий мы получаем 31 корабль, тогда как малый комплект военного времени составлял 32 линейных корабля![17]

Интересен данный корабельный штат и еще двумя аспектами:

1) попыткой рационально использовать средства на развитие флота посредством стартовой оптимизации состава линейных сил мирного времени до реального уровня флотов Дании и Швеции и наращивания их по мере необходимости;

2) увеличением мощи линейного флота в целом за счет отказа от 54-пушеч-ных кораблей[18] и окончательного принятия на вооружение в качестве основного типа линейного корабля 66-пушечника, который по-прежнему продолжал рассматриваться как экономичный противовес 70-пушечникам.[19]

Здесь мы сделаем небольшое отступление. Историк Г.А. Гребенщикова считает, что тем самым в России была принята военно-морская доктрина, более того, утверждает, что именно она впервые ввела в научный оборот как само это понятие, так и цитату: «Принято за главное правило, чтоб флот Российский не токмо Дацкому и Швецкому равен был каждому, но и желательно, чтоб в числе линейных кораблей оные еще и превосходить мог». Но так ли это? Относительно последнего достаточно сказать, что приведенная нами выше практически идентичная цитата была опубликована Н.В. Новиковым еще в 1911 г., а затем использовалась рядом других исследователей, причем в книге М.В. Московенко, впервые изданной в 2003 г., еще и со ссылкой на материалы РГАВМФ,{56} Г.А. Гребенщикова же дала ее со ссылкой только в 2007 г., при этом ни словом не обмолвившись о работах предшественников.{57} Комментарии нам кажутся излишними.

Теперь что касается «военно-морской доктрины». Исследователь Брайан Танстолл во введении к своей книге «Морская война в век паруса. 1650–1815 гг. Сражения великих адмиралов», давая предварительные положения об особенностях морской войны XVII — начала XIX в., употребляет следующую формулировку: «Морская тактика — это обычное выражение тактической доктрины своего времени. Доктрина принимает официальную и систематическую форму в виде руководств и сборников инструкций, по которым офицеры флота учатся и в соответствии с которыми сражаются».{58} Мы видим использование того же термина — «доктрина». Далее: исследователь русского флота Н.Н. Петрухинцев в конце своей статьи «Два флота Петра I: технологические возможности России» пишет: «Анализ технологических аспектов строительства и использования “двух флотов” Петра I позволяет избежать типичной ошибки — недоучета специфики России как “периферийной” в мировой системе страны с ограниченными экономическими, бюджетными и техническими возможностями и с ярко выраженной географической спецификой, делающей почти невозможной и стратегически ненужной доктрину мощного наступательного флота на Балтике, уже выполнившего свою основную задачу при переделе балтийских владений Швеции и удержании их Россией за собой»{59}. Оставляя за скобками спорность последнего утверждения, мы опять видим термин «доктрина», да еще и применительно к стратегическим аспектам использования русского Балтийского флота.