"Пони бледный" - Константин Соловьёв

— Если их всего четверо, им сложно будет съесть все приготовленное. Они должны продавать излишки.

— Они продают! Еще как продают! И выпечку, и вкусные яблочки, и сидр и…

— Но ты, кажется, сказала, что они небогаты?

— Совсем не богаты! — поддакнула Пинки Пай, — У Эппл Джек из всего богатства — амбар да старая страшнючая шляпа!

Кажется, она не преувеличивала — хозяйство было обширным, но роскошью не блистало. Покосившиеся строения, много лет не знавшие ремонта, неухоженные дорожки, и общий дух какого-то унылого запустения, который местами перешибал сладкий аромат сидра.

— Так куда же уходят деньги?

— Деньги уходят на добро! Бобро-добро! Бобро-бобро! Не знаешь, а бобры действительно добры?…

— Какое добро? — Сталин никогда не повышал голоса, но всегда умел одним только тоном заставить самого безапелляционного крикуна умолкнуть и внимательно слушать. Как ни странно, то, что работало при общении с людьми, оказалось небесполезно и в Эквестрии. По крайней мере, Пинки Пай, уже доставшая было хлопушку, вдруг примолкла, уважительно на него поглядывая.

— Ой, ты умеешь делать ВЗГЛЯД — прямо как у моей подруги Флаттершай!

— Деньги, — мягко напомнил Сталин, — На какое добро они уходят?

— Ну это просто! Эппл Джек каждый месяц отдает их Принцессе! А Принцесса делает добро!

— И какое добро она делает?

— Ну всякое! Она же добрая, значит, делает из денег добро!

— Она дает безвозвратные ссуды Поннивиллю в неурожайный год?

— Конечно, нет! Если год неурожайный, значит, виноваты пегасы! Они такие ветренные!

— Она организовывает стипендии за свой счет для обучения молодежи?

— Учатся только единороги! У них есть волшебные школы! Мы учимся сами! Я долго училась и научилась засовывать в рот сорок пять коврижек! Сейчас покажу!

— И все жители Поннивилля дают деньги на… добро?

— Все-все-все! Даже я! — Пинки Пай горделиво задрала голову в обрамлении невыносимо-розовых кудряшек, — Почти всю зарплату из «Сахарного уголка»!

— Но раньше ты говорила, что Принцесса Селестия любит всех вас и ничего от вас не требует. Теперь оказывается, что почти весь свой заработок вы отдаете ей.

— Глупый! — снисходительно заметила Пинки Пай, — Ты, наверно, откуда-то очень издалека, Сталион! Мы же даем эти деньги не ей! А на добро!

— Наверно, получается немалое количество добра каждый месяц… — пробормотал себе под нос Сталин.

На «Сладкое яблочко» он теперь глядел с другим ощущением. Не кулаки, не эксплуататоры своего же трудового класса, не аграрные магнаты и капиталисты. А такие же крестьяне, закабаленные «добром» Принцессы Селестии. Теперь многое увиделось ему по-другому. И в милых домиках карамельных цветов, казавшихся такими аккуратными и беззаботными, вдруг проглянуло что-то нехорошее. Словно чья-то знакомая уродливая рожа высунулась на миг из-за тонких декораций.

Сталин на миг прикрыл глаза. Он не имеет права судить этот мир по привычным ему законам. Здесь живут разноцветные пони, которые ничего не знают ни про полит-экономику, ни про невидимые механизмы власти. Оставайся зрителем, Коба. Ты проиграл в своем родном мире, подвел своих учителей, обрек дело своей жизни на разруху и уничтожение. У тебя нет права судить других. Даже если милые кукольные домики стоят на фундаменте из угнетения и эксплуатации.

Но был еще другой Сталин, сидящий глубоко в его сознании, тот, который не желал соотносить себя с пони и любоваться сказочными ландшафтами. Тот, другой Сталин, соображал очень быстро и четко, раскладывая все «по полочкам». Значит, семья Эппл Джек — крестьянского происхождения, да еще и страдает от гнета и непомерного труда. Это та почва, на которой яблочное семечко быстро даст росток. Разведчик, действующий в чужом городе без легализации, без базы, без документов, должен подмечать такие вещи. Должен особо брать на учет тех, кто может стать союзником, кто обеспечит укрытие или помощь. Азбучные истины, разработанные когда-то им самим. Ищи тех, кто поможет тебе не из-за денег, а из личных побуждений. Такие реже предают.

Если ты — никому не известный революционер в незнакомом городе, от кого ждать помощи? Не от зажиточных буржуа, не от духовенства или военных. Ищи подмогу среди пролетариата. Обездоленный, притесняемый и гнобимый, он охотнее откроет тебе свое сердце, чем тот, кто знает вкус достатка. Именно на почве пролетариата, удобренной слезами и кровью, надо растить древо революции.

И, прежде чем Сталин сердито оборвал эту мысль, кто-то, с кем он делил сознание, ловко поставил мысленную галочку напротив имени Эппл Джек. Кто-то, кто настолько привык к принятым раз и навсегда правилам игры, что отказаться от них уже не мог. И кто будет частью Сталина до тех пор, пока тот не умрет окончательно.

— Сперва мы зайдем к Твайлайт Спаркл! — упоенно рассказывала Пинки Пай, которую вполне устраивал молчаливый собеседник, — Она тебе обязательно понравится! Она знает умные слова, которыми ты говоришь! Хотя она глупышка! Она не может засунуть в рот даже восемь коврижек! А еще она — единорог и маг! Твайлайт училась в школе Принцессы Селестии и обожает книжки! И она — лучшая ученица Принцессы!

Интеллигенция, паразитарная форма жизни, подсказал невидимый секретарь, такая же продажная и беспомощная, как везде. Сливается с властью, так как труслива и бесполезна сама по себе, но служит такой же ее опорой, как полиция и капитал. Наверняка эта Твайлайт — враг рабочего класса. Враг умный, умелый и очень осторожный. С такой надо держать ухо востро. Такие всегда опасны.

— Зайдем к ней, — согласился он небрежно, — Она живет недалеко?

— Совсем близко! — пискнула Пинки Пай, — Она живет в собственной библиотеке, представляешь! А потом мы пойдем к Рэйнбоу Дэш! Только у нее нет дома, она живет на облаке!

— Она бездомная? — встрепенулся Сталин, — Значит, пролетарий?

Бездомный люмпен-пролетарий — это еще лучше. Такому нечего терять. Тоже ценный ресурс для того, кто попытается изменить привычный порядок вещей в Эквестрии.

— Еще как пролетарий! — воскликнула Пинки Пай с восторгом, — Так пролетарий, что ух! Один раз она устроила такой пролетарий у меня над головой, что я икала неделю! Вот такой она пролетарий!

— Она работает?

— Рэйнбоу? Конечно! На заводе по производству облаков! А когда в Кантерлоте нужна вода, она командует всеми пегасами Поннивиля!

Не пролетарий и не рабочий в полном смысле этого слова. Скорее, заводской управленец не очень высокого ранга. Но может быть потенциально-полезной. Еще одна отметка в невидимой тетради. Кроме того, насколько успел уяснить Сталин, пегасы всегда отличались независимым и упрямым нравом. Это может быть ценно. Особенно когда собираешься проломить головой стену, которую никто из окружающих даже не замечает.

— Потом Рарити! Она единорог и у нее свой магазин одежды! Красивая одежда! Уиии! Она любит драгоценности! А еще ее хорошо знают в Кантерлоте! Она шьет платья для самих принцесс-аликорнов!

Вредоносный элемент, мгновенно определили инстинкты. Обслуга правящего класса, готовая плясать под его дудку, пока льется золото. Такие не ищут равенства и справедливости, лишь заказы и выгоду. И эта любовь к драгоценностям… Сталин против воли вспомнил Геринга с его унизанными драгоценными стекляшками жирными пальцами. Старый Геринг плохо кончил в свое время, не помогли ему драгоценности…

— И Флаттершай! Она тебе ужасно понравится! Она любит зверушек и очень милая! И ужасно застенчивая! Такая добрая, что мухи не обидит! Правда, она может обидеть медведя, когда тот плохо себя ведет! Она пегас, но живет на земле, как обычный пони!

Сомнительный выбор. Опыт подсказывал Сталину, что гуманисты чаще всего представляют из себя балласт, чем полезный ресурс. Милосердие может позволить себе сильный. Но эта Флаттершай, кем бы она ни была, едва ли станет надежным подспорьем. Любовь, которая происходит от страха, а не от силы, то же самое, что скверное синтетическое топливо для танков. На нее никогда нельзя по-настоящему положиться.

— Ты понравишься моим друзьям, Сталион! — воскликнула Пинки Пай, хлопая Сталина по спине, — Ты милый, хоть и странный! Бобро пожаловать в Поннивилль!.. Кстати, а ты когда-то видел бобров?…

На мостовую Поннивилля Сталин ступил с тяжелым чувством. Точно на миг к нему вновь вернулась старость, отчего кости налились непослушной тяжесть, а во рту пересохло. Красивые разноцветные домики, издалека казавшиеся изящным и прелестным макетом, больше не манили взгляда. И сочный воздух перестал насыщать, как прежде. Как будто он пересек невидимую черту, за которой его ждало что-то неотвратимое.

Будь терпеливым, Коба. Будь расчетливым. Будь осторожным.

Быть может, жизнь твоя не закончена, а только начинается?…

Глава третья

«Люди всегда были и всегда будут глупенькими