Надбавка за вредность - Вера Эпингер

лучшие подруги. Семеновна — то добрейшей души женщина, а вот Евгеньевну ты уже видела, вроде бы божий одуванчик, но стерва редкостная. Дальше. Полиночка в кадровом — тесно общалась с Мариной, все еще расстроена, что ту поперли, так что с ней тоже аккуратно.

— Что бы я без вас делала, Елена, — благодарно просияла я.

— Да брось. Вижу, ты девчонка хорошая. Наивная только, аккуратней — юриспруденция еще та змеиная яма.

— Ничего, — хмыкнула, — зубки мигом пообломают.

— Вот! Наш человек! Надо тебя с Димкой познакомить, это юрист наш.

— О — о — о, — взмолилась я, — только не сводничай! Мне моей лучшей подруги хватает. Как я со своим разошлась, так она мне прохода не дает.

— А чего разошлась? — тут же встрепенулась шатенка. Загоревшиеся интересом глаза девушки заставили помрачнеть.

— Потом расскажу. Давай лучше о наших. Кого еще нужно обходить за километр?

— Так, ну, начальник юротдела мужик неплохой, нудный только. С ним лучше расстояние держать, сама понимаешь. Больше особых подлецов — то и нет. Вспомню — скажу. А вот с девчонками с консультации граждан подружиться тоже можно. Выручат всегда.

— А сколько штат?

— Не помню, — отмахнулась Лена. — Считать замаешься. Хотя… Совладелец "Немезиса" — отец Кирилла, он уже давно от дел отошел, не практикует. В консультации граждан человек пять сидит, по отделам разным примерно по двое — трое. Ну, там земельное, гражданское. Не мне тебе это рассказывать.

— А этаж весь наш?

— Да, тридцатый и тридцать первый выкуплены. На тридцать первом заняты еще четыре кабинета — для Воронцова, его отца, и еще два на всякий случай для руководства. Забыла, точно! Еще конференц — зал там же. А вообще у Кирилла там что-то вроде комнаты отдыха — бильярд, бар.

— Оу, — только смогла и выдать я.

— А как еще? Он же живет практически на работе. Дурак совсем. Мужику тридцатник, а все еще холостой ходит. По бабам своим шляется.

Я покраснела и попыталась зажать себе уши. Не хочу! Не хочу я это слышать. Зачем мне настолько личная информация о шефе?

— Ладно — ладно, — в примирительном жесте подняла руки Лена. — Молчу, — и усмехнулась. — Пошли, уже обед скоро кончится. Работы тьма.

Поднявшись на тридцатый, я узрела, наконец, большинство работников фирмы. Как беспокойные пчелы в улье, сотрудники сновали по коридору, забиваясь в свои кабинеты — соты. Взирала на творящуюся сумятицу с благоговейной улыбкой. Даже не верилось, что теперь я часть этого муравейника — улья — гнезда и прочая.

— Вовремя, — довольно хмыкнул Воронцов, когда я вернулась в приемную. Сам он, похоже, тоже только что подошел. Вид у шефа был расслабленный — галстука не наблюдалось, верхние пуговицы белоснежной рубашки расстегнуты, пиджак распахнут.

— Документы от Медведева не поступали?

На всякий случай еще раз пролистала почту:

— Нет, Кирилл Романович.

— Вот же засранец! — выругался начальник и тут же хмуро посмотрел на меня. — Медведев, к вашему сведению, мой напарник. Евгений Васильевич Медведев, запомните это имя. На данный момент он в командировке, но скоро вернется в офис. И, пожалуйста, Кира, как только документы придут, распечатайте и передайте мне их немедленно!

— Хорошо, — ответила я.

Тихий хлопок двери ознаменовал, что я осталась в одиночестве.

Вновь откинулась на спинку стула, покрутилась на нем и провела рукой по зализанным лаком волосам. Кожа головы ужасно ныла — не привыкла я так надолго убирать волосы. А тут вообще пришлось зачесать гриву назад и закрутить в тугой пучок. Чтобы не растрепалась по дороге, набрызгать лаком, так что теперь мне казалось, будто голову полили цементом, и он успешно затвердел.

Волосы у меня знатные. Темно — русые, приятной густоты и длиной до копчика. Папина гордость, мамина радость и мое расстройство. Конечно, это раньше я мечтала их остричь, что и делала втайне от родителей, за что потом огребала по полной программе. А вот как вошла в прекрасную девичью пору, когда хочется выглядеть женственно и сексуально, хотя и не понимаешь, зачем оно надо, так и поменяла свою точку зрения. Несколько долгих лет отращивала длину и теперь наслаждалась. Морока только ухаживать за такой гривой, но красота требует жертв.

А еще я то и дело напоминала себе следить за ногами. Раньше никогда не носила юбки. Будучи подростком, всегда якшалась с пацанами и одевалась соответственно, меня иногда даже с мальчиком путали. Потом, в семнадцать, пришло желание красоваться длинными ногами и неплохой спортивной фигурой, но… за пять лет я поняла одну вещь: ревность мужчины, конечно, вещь приятная, но ее должно быть в меру. Мне не повезло — Данил был не просто ревнивым, а крайне ревнивым. Он терпеть не мог, когда я, следуя сиюминутным порывам, облачалась в женственные платья или блузочки с юбочками и выбирала вместо привычных кроссовок туфли на каблуке. Нет, он любил, когда я выходила в таком виде вместе с ним. Но вот мои попытки нарядиться для себя, для собственного удовольствия, без его компании, всегда влекли за собой ссоры. В какой — то момент я плюнула и перестала пытаться выглядеть девушкой.

Казалось, Данил был доволен. Как же — вся эта красота только его, только он мог любоваться изгибами ключиц, тонкой талией и стройными ногами. Он меня уверял, что рядом с ним я могу одеваться, как угодно. Была лишь одна проблема: мы никуда не выходили вместе. Первый год, когда он только ухаживал за мной, то постоянные поездки в кинотеатр, бильярд и кафе были неотъемлемой частью нашей жизни. Затем, стоило только начать жить вместе, как романтика из наших отношений испарилась, и остался один прожженный, надоевший до рези в желудке и до скрипа зубов быт.

Я рассмеялась, вспоминая, что даже интимная часть наших отношений скатилась в Тартарары. Секс в автомобиле, с которого и началась наша «взрослая» жизнь, как-то резко перерос в нелепые и скучные телодвижения на кровати. Я не жаловалась. Данил заикался о свадьбе, но делать предложение не торопился. А потом что-то в голове щелкнуло. Его ничем не объяснимая ревность убивала. Я понимала, что чахну, погибаю подобно только что распустившемуся цветку, внезапно накрытому плотной тканью и лишенному солнечного света. Я деградировала, умирал мой внутренний мир. Он оказывался погребен в бытовых дрязгах, ежедневных проблемах, бесконечных упреках.

Последней каплей стал его запрет ездить куда — либо одной. Вы скажете, что делать все вместе это здорово! Любая здравомыслящая женщина мечтает о том, чтобы мужчина разделял ее интересы, составлял ей компанию и всюду следовал за ней. Возможно. Но если все это перерастет в крайность, когда