Чечня Червленая - Аркадий Бабченко

Сидельников: — Тренчик, не бросай меня здесь, а? Не оставляй меня одного, меня же тут совсем забьют. Слышишь? Мы же остались с тобой вдвоем. Кисель уехал, Вовка уехал, Зюзик в госпитале, хоть ты меня не бросай, а? Возьмите меня с собой, я побегу с вами, я найду деньги. Не бросайте меня здесь пацаны, а?

Тренчик: — Самолет сегодня вечером. Ты не успеешь достать деньги.

Взлетное поле. Рыжий и Якунин сидят под деревом. Полно народу, все как обычно — раненные, трупы.

Приходят Тренчик с Сидельниковым.

Рыжий: — Ну че, готов?

Тренчик: — Готов. Слушай, Рыжий, давай его с собой возьмем, а? Его ж забьют здесь совсем.

Рыжий: — Денег нет. Надо самому шарить.

Сидельников: — Как?

Рыжий: — Не знаю. Продай чё-нибудь. Ну, ладно, будь здоров, нам пора. У нас скоро борт. Почтарем летим. «В Афганистане, в „Черном тюльпане“, с водкой в стакане мы молча летим над землей…»

Ночь, степь. Свернувшись калачиком, под кустом спит Сидельников. Неподалеку по дороге едет колонна. Сидельников просыпается и смотрит на идущие мимо машины. Над ним пролетают два вертолета.

Утро. Сидельников пытается пристроиться в очередь в столовую. Он подходит и встает в строй.

Начальник столовой дежурному по роте: — У тебя сколько?

Дежурный: — Сорок три.

Прапор: — Запускай.

Рота заходит в столовую, дежурный отсчитывает солдат. Когда подходит очередь Сидельникова, дежурный останавливает его: «Это не наш». Сидельников не отвечая, уходит, встает в хвост к другой роте.

Подходит разведрота.

Смешной: — Эй, связной! Че тя сегодня в казарме не было? Будешь еще проебываться, я те всю рожу разобью, понял?! Че молчишь?

Сидельников: — Понял.

Моздок. Сидельников ходит по улицам. Жизнь, люди едут на работу, блокпост на переезде. Около бочки с пивом стоят мужики, потягивают пивко.

Из ворот одного из коттеджей выходят бородатые, некоторые в разгрузках. Сидельников лезет обратно в кусты, одной рукой достает из кармана гранату, другой сжимает кольцо. Бородатые садятся в две машины — шестерку и микроавтобус, в микроавтобусе на полу лежат двое связанных солдат, чех бьет их ногой. Боевики уезжают. Сидельников, пригибаясь, выскакивает из кустов и убегает подальше.

Станция. На путях стоит эшелон с сожженной техникой. На вышке за пулеметом огромный загорелый детина, голый по пояс. Около пакгаузов похоронная команда загружает в рефрижераторы трупы.

Стоят палатки, между палаток на носилках лежат сгоревшие тела, две женщины, прижимая к лицам носовые платки, рассматривают убитых. Женщины плачут. Рядом с ними медик в марлевой повязке. Солдат, присев на корточки, снимает сапог с нижней половины человека — две ноги, живот, полгруди, остальное оторвано. Он приподнимает одну ногу и тянет сапог, из сапога вытекает осклизлая коричневая ступня, с женщинами начинается истерика. Медик переводит их под руку к следующему трупу, это почти совсем сгоревший человек, из кирзовых сапог торчат черные кости, на голове убитого танкистский шлемофон. Где-то лают псы. Сидельников смотрит на убитых. Его окликает прапорщик.

Прапор: — Тебе чего?

Сидельников, не отвечая, уходит.

Сидельников со спущенными штанами пристроился в кустиках. У него приступ дизентерии, он морщится, стонет. Затем боком падает на траву, держась за живот, мычит.

Ночь, полк. Сидельников залезает в кунг подбитой шишиги, которая стоит на пустыре за казармой. В казарме светятся окна, там разведка, слышны крики: «Связь! Связь! Длинный, сука, найду, убью, гнида! Связисты!» Сидельников смотрит на казарму сквозь вентиляционную решетку, затем ложится спать.

Тимоха: — Давай, открывай быстрее.

Сидельников, Тимоха, Боксер и косолапый Саня стоят около оружейки, Сидельников (у него сильно разбиты губы, щеки фиолетовые от ударов, глаз заплыл) открывает решетчатую дверь. Они заходят внутрь. Это обычная комната, она вся заставлена оружием и ящиками с боеприпасами, в стене две дырки от пуль, окно тоже пробито.

Сидельников подходит к столу и открывает «Журнал выдачи оружия».

Разведчики спешно берут два гранатомета, набивают хозяйственную сумку патронами.

Саня: — Давай быстрее. Где гранаты?

Боксер: — Вон, ящик за тобой. Может, штык-ножи возьмем?

Саня: — На хрен они нужны.

Боксер с Саней выносят сумку, остается один Тимоха.

Сидельников: — Тимох, распишись за «мухи».

Тимоха: — Ты ничего не видел, понял?

Сидельников: — Да. Распишись за «мухи»?

Тимоха бьет его в лицо, затем коленом в живот.

Тимоха: — Ты че, придурок, не понял? Не было никаких «мух», ясно? Спиши их на выезд.

Он уходит. Сидельников садится за стол, листает журнал и вписывает «мухи» на 22 декабря.

Над столом приклеена памятка: «статья 2.. УК — Хищение оружия, карается сроком до 12 лет».

Вечер, разведка пьет в каптерке. На столе много водки, закуска, Тимоха колет себе героин. Некоторые разведчики уже валяются обдолбанные.

Боксер: — Грек сказал, что возьмет у нас еще три «мухи». И патронов, сколько сможем достать.

Тимоха: — Че их доставать, полна оружейка. Дневальный!

Саня: — У меня в бэтэре есть четыре цинка, пять сорок пять.

Сидельников заходит в каптерку.

Тимоха: — Иди, открывай оружейку.

Саня: — Стой. Иди сюда. Тя как зовут?

Сидельников: — рядовой Сидельников.

Саня: — Зовут тебя как, придурок?

Сидельников: — Рядовой Сидельников!

Саня: — Бля, баран, у тебя имя есть? (бьет его ногой в бедро)

Сидельников: — Аркадий.

Саня: — Райкин что ли? (смех) Слышь, связной, сейчас пойдешь в мой бэтэр, знаешь мой бэтэр? Там под башней сумка лежит, в ней цинки пять сорок пять. Тащи её сюда. Один не справишься, возьми с собой еще кого-нибудь. А, отставить! Семенов! Иди сюда! Пойдете сразу к Греку, знаешь Грека?

Сидельников: — Нет.

В каптерку вбегает Семенов.

Саня: — Отнесешь с ним сумку Греку. Знаешь Грека?

Семенов: — Да, Сань, знаю.

Саня: — Вот ему отдашь.

Семенов: — Че, Сань… Отнести просто и отдать, да?

Саня: — Да. И смотри, без палева. Там из штаба дивизии генерал прилетел. Не дай Бог попалитесь, убью.

Сидельников с Семеновым залезают в бэтэр.

Семенов: — Вон она. Давай сюда.

Седельников тащит сумку.

Семенов бьет его под ребра: — Давай быстрее, черт чумазый! Че ты возишься?

Они вытаскивают сумку и бегом несут её от казармы в степь. Из-за угла столовой выходит Чак.

Семенов: — Блин, Чак!

Чак: — А ну, стоять, охреневшие солдаты! Ко мне! Кто такие?

Сидельников с Семеновым останавливаются.

Чак: — Что в сумке?

Семенов: — Ничего, товарищ полковник. Так, патроны просто, в оружейку несем.

Чак: — Вы че, сука, патроны продаете? Казарма в той стороне, солдаты! А? Сука? Я вас спрашиваю, солдаты!

В штабной бабочке Чак, дежурный по полку, Сидельников и Семенов. Семенов сильно избит, все лицо в крови. У Сидельникова свежеразбитый нос. Они пишут объяснительные. Сумка стоит рядом со столом.

Чак: — Вы че, очарованные! Воровать ни хрена не умеете! Ладно еще это чмо связное, но ты-то разведчик! Элита армии! Хорошо еще мне попались, а если бы вас командарм спалил бы с этой сумкой, а? Расстреляю, придурки! В первой шеренге у меня в атаку пойдете, ясно? В пехоту! Обоих! Сегодня же!

Дежурный офицер: — Что Шаман прилетел?

Чак: — Да. Дисциплину в войсках проверять. Вот был бы ему подарочек.

Дежурный: — В пятьсот шестом караул вырезали, знаешь?

Чак: — Знаю.

Дежурный солдатам: — Вы что, с полной сумкой патронов хотели ночью в Моздок идти? Ну-ну. Как раз бы бошки свои тупорылые назад в сумке и принесли. Просыпаешся, а голова в тумбочке. Смешно, правда? Кто вам приказал?

Сидельников: — Никто.

Чак: — Че ты врешь? Че ты мне врешь? Ты сколько отслужил?

Сидельников: — Семь месяцев.

Чак: — А я четырнадцать лет! Ты что, думаешь я поверю, что ты, слон, тащил патроны чехам и никто тебе не приказывал? Кто у вас там центровой в казарме? Тимохин? Димедрол? Кто? Ты рожу-то свою в зеркало видел, дембель деревянный? Скажи еще, что с лестницы упал!

Сидельников: — Так точно.

Чак, закуривая: — Взяли бы пару стволов да расстреляли бы всю эту шелупонь, а то они вам челюсти ломают, а вы бздите, хвосты поджали. Когда я служил такого не было. На черта вы здесь нужны, какие из вас на хрен солдаты. Я вот еще не слышал чтобы молодых судили за убийство дембелей. Дембелей за молодых — да, бывает. А молодых не судят.

Сидельников с Семеновым молчат.

Дежурный офицер: — Что ты с ними возишься. Сдавай их особистам, лет на пятнадцать они уже наслужили.

Губа, камера. Сидельников стучит в дверь:

Сидельников: — Часовой! Часовой! Открой, мне в туалет надо! Открой, не могу больше! Часовой!

Дверь открывается, входит лейтенант с ведром воды и часовой с миской в руках.