Ложь во спасение - Линда Ховард

Ей следовало бы узнать его. Даже учитывая, что прошло пять лет, но ведь когда-то она любила его. Что-то в нем должно быть знакомым, несмотря на уродующие синяки и отеки. Странное чувство вины одолевало ее, хотя она понимала, что это смешно, но оно было, как будто она каким-то образом подвела Стива, низведя до такого уровня, что он стал занимать в ее жизни слишком незначительное место, чтобы помнить, как он выглядел.

Скривившись, Джей встала с кровати. Так, она снова увлеклась, придавая слишком большое значение происходящему. Стив постоянно твердил ей, что надо полегче ко всему относиться, и иногда очень раздражительным тоном. Еще одна область, где они были несовместимы. Она слишком сильно все переживала, слишком усложняла каждодневную жизнь и мир вокруг себя, в то время как Стив беспечно скользил по поверхности.

Она вольна вернуться в Нью-Йорк этим же утром, но не хотела этого делать. Сегодня только суббота; нет никакой спешки, она вернется вовремя, чтобы пойти на работу в понедельник утром. Она не хотела все долгие выходные просидеть в квартире, грустно размышляя о том, что осталась без работы. Она хотела снова увидеть Стива. Казалось, что того же хочет и Пэйн. Он не упомянул, что принял меры для ее возвращения в Нью-Йорк.

Джей так устала, что на этот раз глубоко спала, и в результате тени под глазами были не такими темными, как обычно. Она посмотрела в зеркало в ванной, задаваясь вопросом, возможно ли, что неожиданное увольнение оказалось скрытым благом. Она так давила на себя, что нанесла ущерб здоровью, сжигая вес, который не могла позволить потерять; кожа так сильно обтягивала кости лица, что Джей выглядела одновременно измученной и истощенной, особенно без косметики. Женщина посмотрела на свое лицо в зеркале. Она никогда не была красоткой и никогда не будет, но когда-то казалась вполне симпатичной. Темно-синие глаза и пряди гладких, тяжелых, золотисто-медово-каштановых волос являлись ее лучшими характерными особенностями, хотя остальная часть лица могла быть описана, как самая обыкновенная.

Что сказал бы Стив, если бы смог увидеть ее сейчас? Был бы разочарован и прямо так и заявил бы?

Почему она не может выбросить его из головы? Естественно беспокоиться о нем, чувствовать острое сочувствие из-за ужасных травм, но она не могла удержаться от вопроса, что он бы подумал и сказал о ней. Стив раньше был совсем другим: очаровательный, но ненадежный блуждающий огонек, — теперь он стал мужчиной: более жестким, более сильным, с невероятным желанием выжить, которое удерживало его живым перед лицом подавляющих обстоятельств. Что этот мужчина подумал бы о ней? Он все еще хотел бы ее?

Мысль заставила заалеть лицо, и Джей отпрянула подальше от зеркала, чтобы включить душ. Должно быть, она сходит с ума! Он инвалид. Даже теперь нет никакой уверенности, что он выживет, несмотря на бойцовский характер. И даже если выживет, не будет таким, как раньше. Операция по спасению глаз, возможно, не сработала: они не узнают, пока не снимут повязки. Возможно, у него поврежден мозг. Возможно, он не сможет ходить, говорить или кормить себя.

Она беспомощно ощутила, как горячие слезы снова покатились по щекам. Почему сейчас она должна из-за него плакать? Почему не может перестать этого делать? Каждый раз, когда она думала о нем, то начинала плакать, что просто смешно, ведь она не в состоянии даже узнать его.

Пэйн назначил встречу на десять, так что она заставила себя прекратить рыдать и начала собираться. Быстро управилась со сборами, и еще осталось полно свободного времени, затем с удивлением обнаружила, что хочет есть. Обычно она не завтракала, поддерживая себя бесконечным количеством кофе до обеда, когда живот начинал гореть, не позволяя много съесть. Но напряжение от работы уже исчезало, и она хотела есть.

Джей заказала завтрак в обслуживании номеров и получила его в поразительно короткий срок. Напав на еду, как жертва голодовки, она в рекордное время проглотила омлет и тост. Когда Пэйн постучал в дверь, уже прошло полчаса, как она была готова.

Пэйн ненавязчиво изучил ее лицо острыми глазами, которые отмечали и анализировали каждую деталь. Она плакала. И действительно прониклась ситуацией, и хотя это именно то, чего они хотели, он все же сожалел, что она испытала боль. Этим утром она выглядела неизмеримо лучше, на лице появился хоть какой-то цвет. Изумительные глаза стали больше и ярче, чем он помнил, но отчасти это было результатом слез. Он все же надеялся, что больше ей не придется плакать.

— Я уже звонил, чтобы проверить его состояние, — сообщил он, беря ее за руку. — Хорошие новости. Жизненные показатели улучшаются. Он все еще без сознания, но мозговые волны увеличили активность, и доктора сейчас более оптимистичны, чем раньше. Ему действительно стало намного лучше, чем кто-либо мог ожидать.

Джей не стала указывать, что это они ожидали, что он умрет, так что даже хоть что-нибудь лучше, чем смерть. Она не хотела думать о том, как близко он подошел к смерти. Она никак не могла понять, как Стив стал ей так важен в течение тех минут, что она стояла у кровати и касалась его руки.

Большой белый военно-морской госпиталь этим утром был гораздо оживленней, чем вчерашней ночью, в дверях отделения реанимации, где находилась палата Стива, стояли два других охранника. И снова они, казалось, знали Пэйна в лицо. Джей задалась вопросом, сколько раз он приходил сюда увидеть Стива, и почему считал необходимым вообще находиться здесь. Он ведь этим утром уже проверил состояние Стива по телефону. Независимо от того, что натворил Стив, он, вероятно, чрезвычайно важен, и Пэйн хотел быть рядом в тот момент, когда тот придет в сознание, если когда-нибудь это произойдет.

Пэйн предоставил ей войти в палату одной, сказав, что хочет поговорить с кем-то. Джей рассеянно кивнула, внимание уже сосредоточилось на Стиве. Она захлопнула открытую дверь и вошла, оставив Пэйна стоять в коридоре, практически оборвав на полуслове. Кривая, слегка печальная улыбка коснулась его рта, когда он посмотрел на закрытую дверь; потом он повернулся и быстро зашагал по коридору.

Джей посмотрела на мужчину на кровати. Стив. Теперь, когда она снова увидела его, было еще трудней признать, что это Стив. Она помнила живого, кипящего энергией Стива; а сейчас он оставался по-прежнему неподвижным, и это лишало равновесия.

Он лежал все в том же положении, как и вчера вечером; приборы все так же спокойно жужжали и подавали звуковые сигналы, и жидкости все так же капали в вены через иглы. Сильный запах больничного антисептика обжигал нос, и внезапно она задалась вопросом, ощущает ли он, хоть краешком сознания, этот запах. И может ли слышать разговоры, хотя и не способен ответить?