Собеседник. Выпуск 6 - Юрий Михайлович Лепский

знакомые озабочены выбором профессии, а у тебя уже определен весь жизненный путь, так как, начав строить однажды картонный телескоп, ты неожиданно и для себя незаметно вошел в огромный мир.

«Алькор» — не очень сильный телескоп. Однако знающие люди говорят, что именно такой была мощность у телескопа, в который разглядывал ночное небо Галилей.

Идея создания массового телескопа тесно связана с первыми днями кружка.

Можно купить в магазине фотоаппарат, киноаппарат, магнитофон. Но ни в одном магазине нельзя было купить телескоп. А хотелось, чтобы небо стало ближе не только для мальчишек-телескопостроителей. В деревнях, где кружковцы наблюдали небо, мальчишки завидовали их телескопам. И ведь могли бы они купить себе прибор для наблюдения за ночным небом, если бы он продавался в магазине! Сельские ребята все летом работают. Вот почему и была задумана в кружке массовая серия обыкновенного ручного телескопа. Много раз меняли телескопостроители конструкцию «Алькора». Старались, чтобы она была проще, легче. Когда все было готово, модель предложили заводу имени Ленина.

В тот день, когда завод принял работу ребят, был выпущен специальный ликующий номер «Пульсара», традиционной стенной газеты. В 1980 году завод имени Ленина выпустил первую массовую серию телескопа «Алькор». Этот день прошел незамеченным.

Зато сколько счастливых моментов испытали ребята потом, когда летом 1981 года, отправляясь наблюдать затмение Солнца, видели группы людей и отдельные семьи, мальчишек и взрослых людей, направляющихся по тому же маршруту — в Черепановский район — наблюдать полное затмение Солнца. В руках у этих людей был «Алькор», купленный в магазине!

Увеличение «Алькора» — 130 крат. А в кружке построен прибор с увеличением в 600 раз. Могучий прибор получился весом килограммов в сто, если не больше. А нельзя ли придумать конструкцию полегче? Придумали. Мощность та же, а вес — 10 килограммов.

…Когда что-нибудь делаешь в первый раз, все получается нехорошо, неловко. Хоть гвоздик первый раз забиваешь: он гнется, молоток норовит ударить по пальцу. Потом трудное становится привычным, а ты ищешь новых трудностей, усложняешь задачи. Почему? Вот вопрос, ответ на который не может быть для всех одинаковым. Тут каждого ждет собственное открытие. Но когда много ребят ставят перед собой общую задачу — и все время ее усложняют, то все отдельные «почему?» соединяются с общим для всех ответом на этот вопрос. Потому что есть человек, который поймет кропотливого и неусидчивого, решительного и сомневающегося, бойкого и тихого, который обрадуется удачно забитому первому гвоздику, хорошей отметке по физике, удачно сданной сессии в институте. Есть старший друг, который не останавливается, а сам растет вместе с общим увлечением.

О работе юных телескопостроителей кинооператор Леонид Сикорук сделал три телевизионных фильма «Телескопы». Эти фильмы показывали центральному телевидению. У кружка появилось много друзей во всей стране. Работами кружка заинтересовался журнал «Земля и Вселенная». Ребята стали постоянными участниками Всесоюзного коллоквиума по любительскому телескопостроению. Завод имени Ленина разрабатывает по опытному образцу, созданному ребятами, проект массовой конструкции телескопа «Мицар» — он будет сильнее «Алькора». Очередной Всесоюзный коллоквиум будет проходить не в Риге, не в Ленинграде, не в Москве, а в новосибирском Дворце пионеров.

Еще не прошло и десяти лет с тех пор, как журналисты обратились к кинооператору студии телевидения с просьбой ответить на письма ребят. А те дни кажутся бесконечно далекими. Даже самым маленьким в кружке трудно себе представить, что было такое время, когда Леонид Леонидович с первыми своими юными друзьями строил картонные телескопы. Сейчас всякий начинающий телескопостроитель получает готовым опыт предшественников: то, чем они овладели постепенно, путем промахов и ошибок, стало предметом недолгого обучения.

Тем, кто прочитает эти заметки, мне хочется сказать: если вы не нашли своего дела, своего старшего друга, выйдите ясной ночью на улицу, найдите созвездие Большой Медведицы, там, на сломе ковша, есть звезда Мицар. А если смотреть очень пристально, рядом с ней можно различить слабое мерцание Алькора. Можно всю жизнь прожить, но так и не увидеть слабого мерцания одной из звезд. А можно однажды взглянуть попристальнее — и найти что-то такое, что станет смыслом жизни. И вместе с настоящим увлечением обязательно найдешь настоящих друзей.

Александр Метелица,

радиожурналист

ОЧЕРКИ

МУЗЫКАЛЬНЫЙ МОМЕНТ

Каждый раз, когда я приезжаю сюда, в Горную Шорию, в поселок Мундыбаш, вижу и слышу этот оркестр, мне кажется, что происходит какое-то чудо. Потому что сколько бы лет ни прошло, а передо мной — неизменно юные музыканты, все такие же сосредоточенные и старательные… Вон там, в глубине оркестра, выглядывают из-за баяна большие круглые глаза вихрастого мальчишки. Мне кажется, я знаю его. И как будто знакома мне эта русоволосая девчушка, сидящая за первым домбровым пультом — такая маленькая, что едва достает ногами до пола.

И все-таки — нет, этих детей я вижу впервые. А те, которых я знал раньше, уже выросли и многих из них нет в Мундыбаше — закончили школу, разъехались кто куда — учиться, работать…

Но кто-то сидит сейчас в зрительном зале и слушает музыку и после каждого музыкального номера приветствует своего старшего друга. А дирижер в ответ чуть склоняет седую голову…

Николай Алексеевич Капишников. Учитель русского языка и литературы. Мне лестно думать о том, что знакомы мы уже 20 лет. Лестно — и немного, грустно, потому что за этими годами стоит время, которого уже не вернешь. Николай Алексеевич уже на пенсии, в школе не преподает, и все-таки оркестр магнитом держит его здесь, не отпускает. Оркестр, которому 35 лет.

Сколько поколений сменилось за этими пультами! Сколько рук сжимало грифы этих домбр и балалаек! И сколько глаз следило за жестами Николая Алексеевича и за мимикой его лица, когда оркестр выступал с концертами… Теперь это уже сотни людей. И оркестр — не просто оркестр, это судьба многих людей, центр своеобразного сообщества в маленьком поселке. Судьба самого поселка, потому что именно оркестр принес Мундыбашу широкую известность далеко за пределами Сибири, за пределами нашей страны.

Здесь прошло детство Николая Алексеевича. Отсюда он уехал в Томск, где в июне 1941 года закончил педагогический институт. А вернулся уже после войны, в 1946 году.

Покручиваю магнитофонную запись, сделанную в музыкальном салоне Дома ученых Новосибирского академгородка в 1979 году, и снова слышу спокойную речь Капишникова:

— Приехал я… красивая офицерская шинель. Я — литератор. По возрасту немногим отличался от десятиклассников. Война кончилась — вот задыхаюсь от счастья! Не стреляют! Солнце, мир. Вижу — а ребята печальные. И вот думаю: надо как-то оттаять их… Была у меня мандолина. Я на ней немного играл, немного пел. Потом учительницы