Внезапная угроза - Алексей Сергеевич Архипов

психологический фактор, — продолжал Логопед, — понятно, что человек в такой ситуации не будет думать ни о чём другом, как о задании и его подробностях, чтобы прикидывать в голове приблизительную структуру лжи для защиты основных интересов своей миссии. Чтобы соврать, ему надо обратиться к правому полушарию и как только он это делает, ему сразу становиться очень больно и неприятно, потому что его зрачки пытаются скользнуть вправо и там получают порцию резкого ослепляющего света от маячка. В действительности я вижу, на какой области его левого полушария сосредоточена нейронная активность, и локализую её, чтобы она не общалась с другими областями, в которых записана память о товарищах, друзьях, Родине, важности неразглашения и прочему, что помешает нашему продуктивному опросу. Ну, конечно же, есть ещё много различных деталей и тонкостей проведения этой процедуры, но в общем целом процесс выглядит именно так. Есть, к стати, возможность полностью стереть любую область головного мозга, т. е. сделать с человеком всё, что угодно, но к сожалению нет возможности восстановить или записать что-нибудь от себя. Поэтому инвалидов, к сожалению, пока не лечим, но сделать новых можем запросто!

— Я тебя понял, — иронизируя, ответил Саня, немного улыбаясь.

В дверь постучали. Саня подошёл и тихонько открыл замок. Снаружи осторожно приоткрыли. В образовавшемся проёме появилось обеспокоенное лицо майора Егорова. После чего он вместе с Мишей быстро зашёл внутрь и запер дверь за собой.

— Что у вас так темно? Вы закончили? — поинтересовался он запыхавшимся голосом.

— Действие препарата ещё не прошло, поэтому свет не включаем, — ответил Логопед.

— А-а… Ну и что он? Рассказал что-нибудь? — продолжил Егоров.

— Да, всё, что знал! А что у вас? — ответил Логопед.

— А у нас всё плохо, — продолжил Егоров в идиотской шутливой манере от некоторой предполагаемой безысходности, — в номере дипломат, нашпигованный гексогеном с добавлением ещё какого-то неизвестного говна синего цвета. А также, дистанционник от него и керамический "Глок 22С" сорокового калибра. С учётом всего возможно более худшего, что я могу предположить, радует уже то, что, по крайней мере, мы хотя бы на воздух уже не взлетим это точно! Система простая, рассчитана только на дистанционник, других элементов управления обнаружено не было. Да, собственно, и деактивирована сразу на месте, как и положено по протоколу — в соответствии с практической возможностью на момент обнаружения.

— Хорошо! — спокойно ответил Логопед, — теперь смотри, что надо сделать. Я сейчас ещё поработаю с болтовнёй нашего перца из Герата, его, кстати, Заир зовут, если надумаешь пообщаться. Вобью в нашу стандартную аудио программу его элементарные фразы, и пусть кто-нибудь в Центре Управления сидит с этой «радио-отвечалкой» в эфире на тот случай, если их координатор начнёт выходить с ним на связь. Короче, у них ещё бомбы есть, и они их сразу взорвут, если ему что-то не понравится.

— Да ты что?! — сразу изменился в лице Егоров, — и сколько?

— Три, но основная проблема не в этом, — нахмуренно продолжал Логопед, — а в том, что у нас нет вообще никакой возможности связаться с кем-либо на этих станциях, да и вообще никому говорить нельзя. У них есть свой человек в чьей-то системе безопасности, а это чудо в кресле не знает кто он, и на какой станции находится, понимаешь? То есть эфир мы уже потеряли: любая паника в нём равносильна взрыву. Плюс к этому мы серьёзно рискуем при оповещении другими способами, так как в таком случае мы однозначно нарываемся на их человека, и опять получаем взрыв. Что делать?

— Мне надо подумать, — ответил Егоров.

— Тут нечего думать, Костя! — резко оборвал его Логопед, — тут есть только одно решение… Надо как-то добираться до каждой станции не поднимая шума и деактивировать все бомбы самостоятельно, а ребят кончать на месте без лишней возни, только очень тихо, чтобы опять же не поставить на уши охрану, иначе у нас снова образуется риск взрыва.

— Ничего себе задачка! — возмутился Майор Егоров, — я за этим-то "Джинном из бутылки" всё утро пробегал, как партизан. И то, только втроём получилось оперативно утащить с глаз основной публики, а ты хочешь, чтобы мы по одиночке туда поехали и там такого же оперативного шороху навели. Навряд ли получится…

— Ты подожди — подожди! — спокойно перебил его Логопед, — про вас речь вообще не идёт. Ты, для начала, как туда вообще собрался попасть? У нас тут как бы режим тишины по всему архипелагу, то есть вертолёт ты уже не поднимешь, — сразу спалимся.

— Почему?

— Да потому что лётчик молча не летает! Он как, по-твоему, собрался молчать диспетчеру приёмной площадки? Это раз! А во-вторых: допустим, ты сможешь сделать один экстренный вылет до одной из станций, а что ты будешь делать потом с другими? При этом их координатор может начать подозревать неладное, и станет предупреждать своих людей о готовности к любым действиям, а значит, процент успеха операции по их уничтожению снизится в разы.

— Так, давай тогда, что ты решил! — сразу уступчиво изменил такт разговора Егоров.

— Есть план, он конечно на первый взгляд немного нелепый, но в тоже время очень продуктивный и реальный. Надо выделить подходящих пилотов, которые выступают на соревнованиях, и отправить каждого из них по возможности на их родные станции, где они знают всех и всё. Тогда, когда они инкогнито прибудут туда приблизительно в одно и то же время, скажем с разбросом всего несколько часов, то спокойно смогут взять нужные ключи, пробраться в номера террористов, деактивировать бомбу, а потом по мере возможности найти и тихо устранить их. После этого, им надо будет разделиться на группы и отправиться на поиски основного координатора, чтобы устранить и его. А мы уже в это время сможем свободно сообщить о судне в Москву, и пусть в Центральном Штабе решают, что с ним делать.

— Подожди, а кто тогда будет выступать? — переспросил Егоров.

— Ну, как же? — изумился Логопед, — их напарники конечно! У них сколько человек на этом чемпионате участвуют? Семнадцать? А станций всего три, то есть, за исключением Амунсен-Скотт, остаётся всего две. Да придумают там что-нибудь через жюри или комиссию, это уже не наши проблемы. Наши проблемы в данном случае — это оперативно выявить угрозу и выработать меры по её устранению. Мы с этим справились, но в сложившихся условиях эту задачу по-другому не решить, как только с привлечением профессионалов со стороны. Тем более они все военные, и каждый из них будет остро переживать за своих близких соотечественников, что вызовет дополнительную, особую ответственность при выполнении их миссий.

— Но, подожди, ведь