Разборки в Токио - Айзек Адамсон

– Эй, Синто, – поманил я. – Помоги мне с кобурой, а?

Он попытался, хотя явно не был чемпионом мира по моторике. В итоге я все сделал сам. Но, как я и надеялся, он наконец понял, что нацепил кобуру неправильно и перевернул ее. Я надел ему галстук «боло». Он так и не удосужился снять свои шоферские белые перчатки, но, как ни странно, к его наряду они шли.

Я осмотрел обоих – странно трогательный пример культурного обмена – и подумал, что вообще-то не планировал вот так провести первый вечер в Токио. Не знаю, что я ожидал узнать или почему был уверен, что гейша будет здесь. Начни я просчитывать, где могу ошибиться, – простою в номере всю ночь.

– Отлично, молокососы, – сказал я. – Вперед.

Жизнь в салуне била ключом. Топ-менеджеры «Ётаё» и их гости лезли из кожи вон, чтобы в натуре создать атмосферу Дикого Запада, а к ним прилагались игроки в маджонг, разодетые в причудливые наряды из вестернов, преступники в черных шляпах и огромный бывший борец сумо с жестяной звездой. Его куртка с белой бахромой еле сдерживала внушительную массу, которая перла во все стороны, а широкополая ковбойская шляпа на огромном черепе выглядела как ермолка. Вполне техасского размера мужик.

Главным аттракционом были ковбойские девочки, танцующие на сцене и увивающиеся вокруг столиков. Некоторые нацепили шляпки с перьями и платья с оборками, как фасонистые проститутки в кино. Другие были одеты в стиле Дэйзи Дюк[13] – ковбойские сапожки, коротко обрезанные джинсы и клетчатые рубашки – полы аккуратно завязаны под пышными грудями. Как и гласила реклама, все девицы оказались блондинками. Одни азиатки, другие скандинавки, но ни одной настоящей девушки-ковбоя.

Я внимательно разглядывал толпу, выискивая знакомые лица. Я узнал Ёсию Симадзу из «Ётаё Моторс», начальника отдела маркетинга на внутреннем рынке. Симадзу возглавлял кампанию массового продвижения товаров «Ётаё» на телевидении. Каждый раз, когда включаешь телевизор, кто-нибудь сидит за рулем «ётаё». Не важно, что за персонаж: полицейский, грабитель, мать-одиночка или художник манга, делающий карьеру, – он обязательно едет в сверкающей новенькой «ётаё». Даже у сегуна Нобунаги Оды в телесериале про шестнадцатый век была лошадь по кличке Ётаё.

Я увидел Харуки Ёсиду, человека, ответственного за внедрение системы глобального позиционирования в автомобилях «Ётаё». Легенда гласит, что его жена всегда терялась, звонила ему на работу и спрашивала, куда ехать. И он поспособствовал разработке навигационной системы, которую и установили в машине жены. Система работала так хорошо, что жена его бросила. Шутили, что все эти годы она пыталась от него уйти, но не могла выбраться из Токио. Сегодня с двумя размалеванными леди на флангах он держался молодцом.

Какуэй Морияка, глава огромного отдела продаж на внутреннем рынке, надирался за столиком в углу. По моим данным, Морияка отлично умел мотивировать своих сотрудников. Если дилер не выполнял объем продаж. Морияка появлялся в салоне с бейсбольной битой и разбивал вдребезги новую модель «ётаё». Если дилер не мог продать побитую машину за полную цену в течение месяца, Морияка закрывал его точку. Я видел на улицах столько побитых «ётаё», что, думаю, до закрытий дело не доходило.

А в дальнем углу под огромным чучелом головы бизона сидела моя загадочная и опасная гейша.

Она поразительно изменилась после нашей предыдущей краткой встречи. С другой стороны, она ведь гейша, хорошо обученная театральному искусству перевоплощения. Исчезла прическа «крысиное гнездо», а также размазанные тени. Кружевная маска закрывала ее глаза, на голове красовалась сверкающая серебряная ковбойская шляпа. На шелковой лиловой кофточке неоновой рекламой светилось слово ЛАССО, вышитое золотой ниткой.

Но мое внимание привлек уголок ее рта. Губная помада капельку смазалась, будто рот чуть перекосило на сторону. Точно она.

Рядом с ней стоял стройный юноша удивительно безмятежного вида в костюме индейца. Нагнувшись, он что-то прошептал ей на ухо. Она посмотрела в мою сторону, хотя трудно сказать, смотрела ли она прямо на меня, поскольку глаза ее закрывала кружевная маска. Затем бегло улыбнулась и направилась к выходу.

Я рванул через салун, расталкивая толпу в дупель пьяных, танцующих кадриль, и крича: «Хаки-ки га суру ё! Меня тошнит». Но музыка гремела так, что мало кто меня услышал. Гейша и ее верный индейский друг приближались к створкам на входе в салун, и я заторопился, отчаянно пробираясь сквозь толпу.

Словно в кошмаре. Чем быстрее я двигался, тем больше людей оказывалось на пути. К этому времени мое паническое бегство уже привлекло внимание огромного сумоиста-шерифа, а у гейши было неоспоримое преимущество. Она в последний раз порочно мне подмигнула и ускользнула через створки.

Тут бы мне и остановиться. Я бы и остановился, если б не влетел головой прямиком в стол для игры в маджонг. В замедленном темпе взлетели костяшки, бокалы с пивом и виски дугой взметнулись в прокуренный воздух. На мгновение все будто зависло во времени и пространстве. Словно в комнате лунных фантазий с нулевой гравитацией – лучше бы я очутился там. А затем все грохнулось – большей частью на меня.

Я поднял взгляд. Двери салуна мягко раскачивались в пустом проходе. Она исчезла.

В большинстве японских баров антиобщественное поведение оправдано просто пьянством. А если ты еще и гайдзин, тебе вообще все простят. Но, судя по выражениям лиц игроков, я расстроил игру, когда ставки были ого-го. И к тому же здесь была таверна с дикими нравами.

Хиро и Синто кинулись было мне на помощь, готовые объясниться, но затем передумали. Они следовали древнему обычаю дзитё – владеть собой. Я поднялся и предстал перед несколькими рассерженными персонами, пожелавшими снова уложить меня на пол. Я начал было извиняться, но резко умолк. Годы тренировок в барах научили меня принципу: меньше слов, больше дела.

Назревала драка.

Первый стул взлетел высоко, и я легким движением от него уклонился. Меня стул не задел, но врезался в лоб пижона у меня за спиной. Пяткой я ударил по коленке мужчину слева. От моих шпор его атака захлебнулась, и он выронил бутылку с виски, которой порывался меня приложить. Бутылка пролетела через весь бар и врезалась в спину Тецуо Игуити, одного из изобретателей ударопрочного ветрового стекла.

Третий атакующий попробовал известный удар в солнечное сплетение. Я поймал его ногу и, использовав момент ускорения, рванул его другую ногу повыше от пола, отчего нападавший грохнулся на спину. В салуне нарастала кутерьма. Используя метод, которому я научился, освещая соревнования по дзюдо для близоруких в Нагасаки, я включил «боковое зрение». Такой же эффект достигается, если смотреть в оба конца телескопа сразу. Это позволило мне сосредоточиться разом на атаке с ближней дистанции и на возможных штурмах с дальней.

Первым меня атаковал ковбой-бандит прямо передо мной. Его удар кулаком с поворотом не мог состязаться с моим ударом ногой с разворотом. Я хлестко врезал ему, когда он оказался ко мне спиной. Взмыв в воздух и все еще бесполезно вращаясь, он рухнул на пол. Следующая атака пришла издалека в виде крутящейся подковы, которую швырнули, сорвав со стены. Поймав подкову левой рукой, я приложил ею в пах важного функционера из «Ётаё», который примеривался ринуться на меня сзади.

Раздался резкий, звонкий свист.

Я перевел взгляд на свистуна. Оказалось, бармен дует в жестяной свисток. Звук успокоил дерущихся, как единственный выстрел бармена из ружья в вестернах. Все вдруг замерли. Те, кто не лежал на полу, стыдливо повернулись к бармену. Все замолчали, только из динамиков неслась мелодия «Рауди Иейтс».[14]

После паузы народ занялся своими делами и стал помогать друг другу подняться с пола. Скандинавские девчонки, разбежавшиеся по углам, опять прилипли к своим мужикам, без сомнения, нахваливая их за проявленную доблесть.

Только я не мог вернуться к прежним наслаждениям. Гигантская рука на моем плече толкала меня к выходу. Шериф-сумоист был на удивление обходителен и провел меня через толпу гораздо сноровистее, чем удалось мне самому. Пройдя створки, мы оказались в холле. Я был разоблачен.

– Сэр, с вашего позволения, разрешите задать вам несколько вопросов, если вас это не очень обеспокоит, – сказал он, будто у меня был выбор. Высокий хриплый голос у такого огромного человека сбивал с толку. Услышав его по телефону, вы бы подумали, что звонит хиляк, страдающий эмфиземой.

– С удовольствием отвечу на ваши вопросы, – солгал я. В конце концов, за излишнюю вежливость меня еще никогда не били.

Он провел меня, как я понял, в свой офис и жестом пригласил сесть. Поблагодарив, я подождал, когда он сам сядет в массивное кресло за крошечным столом.