Город-невидимка - Екатерина Неволина

Александра оглядела своих слушателей:

— Ну что, никто не хочет попробовать?..

Северин промолчал, а Динка замотала головой:

— Если тестировать здесь на праведность, думаю, никто тест не пройдет. Типа на каждой улочке свои закоулочки, а в каждой избушке свои погремушки.

— Согласна, — кивнула Саша. — Град Китеж вообще выступает в этих легендах как символ чего-то недоступного, но желанного. Эдакое райское место, красивая легенда об убежище для всех отчаявшихся.

— Глеб, Глеб, а ты что о Китеже думаешь? — не унималась Динка.

— О Китеже? — откликнулся тот, по-прежнему не открывая глаз. Полчища комаров он то ли не замечал, то ли они отчего-то сами его игнорировали. — Ну, во-первых, это красивая легенда. Кстати, и у нее есть разные версии. Город не обязательно утонул. Одни говорят, что утонул, другие — что провалился под землю, третьи — что стал невидимым… Ученые, конечно, пытались исследовать дно Светлояра, но все дело в том, что озеро необычайно глубокое — глубина его не менее тридцати метров, а то и вообще на этом месте находится щель в земной коре, и точную глубину ее определить не удается.

— Но, может, хоть что-то находили? — азартно спрашивала девочка.

— В том-то и дело, что нет. Ни единого свидетельства, что в этих местах в домонгольские времена вообще жили люди. Ни одного знака…

— Зато, — подхватила Саша, — говорят, здесь иногда пропадали люди. И некоторые из них, возвращаясь, рассказывали, будто побывали в Китеже. Иногда они приносили с собой какие-то предметы, но они тут же превращались в камни. Случается и наоборот: в окрестностях Светлояра появляются люди в старинной славянской одежде и расплачивающиеся новыми, не истертыми, серебряными монетами времен татаро-монгольского нашествия. А еще над озером иногда проплывает тихий звон — это звук Китежского колокола…

— Послушайте, — вдруг произнес Северин. — Мне кажется, и вправду что-то слышится…

В зное летнего дня и вправду что-то едва уловимо звенело.

— Или колокол, или комары, — усмехнулся Глеб. — А вообще святое место, которое открывается только праведникам, часто появляется в легендах самых разных стран и религий…

— Но если мы не праведники, то как туда попадем? — Динка, закусив стебелек клевера, с интересом смотрела на друзей.

— А как раз поэтому мы войдем с черного хода! — объявил Ян.

Он подошел совершенно неслышно, и Александра вздрогнула, когда ее вдруг накрыла его черная тень. Забавно, их проводник в священный град Китеж менее всего походил на праведника.

Глава 3

Врата открываются

— Эй, шаман! — позвал в пространство Глеб, уверенный, что тот его прекрасно слышит.

В рощице было тихо, и только со стороны озера доносились голоса.

— Шаман! Если ты не появишься сейчас, можешь вообще не появляться! А еще попрошу у Яна амулет помощнее — и близко не сунешься!

Глеб не был уверен, что угроза сработает, но попробовать, разумеется, стоило.

— Да здесь я, здесь, однако. Чего раскричался? Шумишь, старого шамана пугаешь! А чего кричать? Чего пугать, однако?.. — послышалось знакомое бормотание.

Шаман — все такой же, в меховой парке с капюшоном и с косичками, на концах которых болтались костяные фигурки, — невозмутимо сидел на корточках под березой.

— Появился-таки, — Глеб метнул в сидящего острый, как кинжал, взгляд. — Ну а теперь рассказывай, как на мне вампиришь.

Старик поспешно затряс головой, попутно пытаясь изобразить на хитром, сморщенном, как грецкий орех, личике выражение святой невинности.

— Что кричишь? Что старого шамана ругаешь? Знать не знаю, ведать не ведаю! Моя — старый, больной шаман! Не злой дух, однако! Злые духи кровь пьют, косточки мозговые глодают, а моя — нет! Никогда!

В ветвях молодого дерева заливисто пела какая-то птица, делая картину и вовсе сюрреалистической.

— Тебе что, нашего колдуна позвать? — спросил Глеб с усмешкой. — Если ты уж со мной разговаривать не желаешь?..

— Почему сразу не желаю! — шаман вскочил на ноги, однако чем больше он пытался изобразить простодушие, тем хуже у него получалось.

— Ну?

— Бедный я, однако! Несчастный! — старик обхватил голову руками и закачался, словно в великом горе. — Мясо-то мое давно сгнило, косточки трухой рассыпались!.. — он бросил быстрый взгляд на Глеба, проверяя произведенное впечатление, и застонал еще жалостливее. — Один был у меня дом — холм, что насыпан на мое бедное тело, да и тот срыли, бубен достали, косточки потревожили… Горе мне, однако, горе!..

Глеб вздохнул. Этот самый бубен и был их первым заданием, именно после этого старый шаман и привязался к нему, как заметил Ян, хвостиком. Только не похоже, что старик из-за этой утраты страдает. Сразу видно: рад-радешенек, что из-под земли выбрался и пиявкой к живому человеку присосался. А ведь и вправду вроде посвежел даже с тех пор, как впервые Глебу явился.

— Слушай, шаман, — прервал он заунывное нытье, — понимаю, у вас по обрядам нечто вроде театральных выступлений устраивать полагается, а у нас это не принято. В последний раз тебя спрашиваю: жрал ты меня или не жрал?.. Впрочем, можешь не отвечать, я и сам знаю.

— Ну так что, молодой шаман, — старик внезапно прекратил свое сольное выступление и заговорил абсолютно нормально, — ну, брал понемногу. Надо же мне как-то свой дух здесь поддерживать… Так ведь самую малость, тебе ничего, даже не заметно, а мне на пользу. К тому же кто тебе, кроме меня, совет даст?..

— Много ли ты давал мне советов, — махнул рукой Глеб.

— Давал, однако! И про друга, в котором зверь ворочался, предупредил… И про этого… черного вашего… Вот и сейчас совет дам. Хороший совет, дельный, ты послушайся!

— Да ладно торговаться, говори уж! — засмеялся Глеб.

— Не ходил бы ты, молодой шаман, в то место. Нехорошее оно, закрытое. Одно дело туда войти, другое — выйти, — глаза старика смотрели по-молодому пристально и зорко.

— Это и есть твой совет? — Глеб сорвал с дерева листик и задумчиво покрутил его в руках. — А даешь ты его потому, что обо мне печешься, или потому, что тебе туда за мной нельзя, а без меня здесь ты недолго протянешь?

— Умный, однако, — пробурчал недовольно шаман, — очень вы, молодые, умные пошли. Только по какой бы причине я тебя ни предупреждал, исход-то один! Вот и думай, молодой шаман!

Легкий ветерок пробежался по мягкой траве, а старика уже не было. Исчез, словно сквозь землю провалился. Но Глеб не удивился: это было вполне в стиле его спутника.

Парень медленно вышел из рощицы, глядя на собравшихся на берегу друзей.

Второе предупреждение. Все пытаются отвадить их от Китежа. Интересно почему, и только ли из собственных корыстных целей. Может быть, не стоит им туда соваться?.. Но, с другой стороны, и отступать как-то нехорошо. Евгений Михайлович на них надеется, а Китежская икона — очень мощный охранный артефакт. Она поможет им защититься от нападений врагов. Не только их школе, а всем, кому это понадобится. Люди давно мечтали о временах, когда на всей земле прекратятся войны.

Да и ценна ли его собственная, Глеба, жизнь, когда речь идет о жизнях многих и многих людей. Риск вполне оправдан. Вот только бы увидеть на прощание Ольгу… Или хотя бы голос ее услышать… Она вспомнилась ему так ярко, что он словно увидел девушку рядом. Голубые смеющиеся глаза, медь рассыпавшихся по плечам волос. Он знал каждый ее жест, каждый поворот головы, каждую улыбку — то застенчивую и нежную, как весеннее утро, то ослепительно-солнечную, словно июльский полдень. Ему так захотелось хоть на миг стать к ней ближе, что Глеб достал из кармана джинсов телефон, но, покачав головой, положил его обратно. Зачем ее тревожить? Он принял решение держаться от Ольги подальше, чтобы не подвергать ее опасности. Вот и нужно придерживаться этого плана. Уж лучше пусть думает, что он ее бросил.

— Ну что, никто не передумал? — Ян насмешливо оглядел своих спутников.

— Переходи к делу, — буркнул Глеб, но Александре показалось, что он чем-то расстроен.

К ночи окрестности Светлояра обезлюдели, ушел даже тощий парень с рамочкой, с достойным лучшего применения упорством пытавшийся отследить здесь энергетические всплески.

— Тогда слушайте внимательно, — голос Яна сделался серьезным. Саша бы даже сказала, что необычайно для него серьезным. — От того, как каждый из вас будет соблюдать правила магической безопасности, зависит не только его жизнь, но и жизнь всех членов группы. Стоит нарушить одному — отвечать придется всем. Я понятно говорю?

Все кивнули. В сгустившейся тьме ребятам стало как-то не по себе, к тому же все они уже на собственном опыте знали, что слова Яна — не просто угроза, они имеют под собой реальную почву.

— Во-первых, — продолжал Ян, — во время обряда никто из вас не должен произнести ни единого слова. Во-вторых, идти точно за мной. Ни шагу с тропинки, что бы вы ни увидели. Даже если перед вами встанет стена огня. Один шаг вбок или назад — и последствия могут быть самыми страшными. То же самое касается того, чтобы оглянуться. Что бы вы ни слышали позади, как бы ни было велико искушение — не оглядывайтесь. Поняли?