Шутить изволите? Юмористическая проза. Коллективный сборник - Коллектив авторов

И мы пошли. Оська обладал какой-то гипнотической харизмой, и подавил во мне все мои я, поэтому ничего не оставалось, как покориться его воле. Недаром в школе его звали Акела, он был настоящий вожак. Оттого, наверное, его все бабы и любят; и как я узнал в последствии, он один из тех врачей, к которому женщины записываются на приём по знакомству: после рук его уже не признают никаких других.

– У меня остались две пациентки, одна из них – та, про которую вчера вели разговор. Ты главное не дрейфь. Простые осмотры. Медсестра в курсе.

Пройдя по коридору, мы вошли к нему в кабинет, на дверях которого висела табличка – Осип Борисович Перельман.

За столом сидела симпатичная брюнетка в накрахмаленном белом колпаке. Она разбирала амбулаторные карты длинными розовыми пальчиками. Покосившись на меня ехидными глазками, спросила.

– Нашатыря не потребуется?

Доктор посмотрел на меня.

– Я думаю, парень крепкий, выдержит. Садись пока на кушетку, маску не снимай. А вот и пациенты. – Он утвердился за своим столом напротив медсестры.

Дверь распахнулась. На пороге стояла, повернувшись к нам в пол оборота, перезревшая блондинка, кокетливо пряча личико за приподнятым левым плечом. Расчетливо помедлив мгновение и насладившись произведённым эффектом, она переступила порог.

Она не вошла – она вплыла на двух длинно мачтовых фрегатах, мерно покачиваясь на волнах половых досок, которые скрипом и стонами проводили её к причалу у докторского стола. Пришвартовавшаяся корма заняла всю акваторию предоставленного стула. Та часть, которой не досталось места, аппетитно напряглась, стянутая рамками приличия. Плотно сжатые колени потребовали у моего воображения, каких либо действий. Она достала зеркальце и, взглянув на своё отражение, поправила свою зализанную причёску. Высокая грудь поднялась, надувая шаловливые паруса, сексопил номер шесть приоткрылся, и в кабинет ворвалось сладостное пение велеречивых сирен. Голосок мягким воском затопил уши и не позволял вникнуть в содержание, заставляя восхищаться увиденным. Но вскоре этот шквал бессмысленных слов выкорчевал из меня первые впечатления и отшвырнул его куда-то далеко.

Она трещала без умолку даже когда возлегла на предоставленное ей кресло. Рассказала о своём белье, диете и мужиках, о том, как на работе начальник заставляет её работать, разносить документы по отделам: и это на таких каблуках лазить по этажам, – скряга, нет бы заплатить за ремонт лифта. А вчера заставил вымыть чашки из-под кофе, это когда уже три дня нет горячей воды, – с её-то маникюром лезть под холодную воду.

– БРрррр …. Куда мир катиться! Стоило ради этого родиться женщиной! Муж вместо того что бы ужинать в кафе идёт домой, требует каких-то щей. Возвращаешься к себе как на каторгу. Кругом пыль, посуда не мыта, холодильник пустой, а вечером этот изверг – жрать просит. Нет бы в ресторан сводил, обласкал: сюси – пуси, трах – тибидах. За день так умотаешься, – маникюр, падикюр, солярий-малярий, бассейн, не говорю уже о работе. Зайти хлеба купить некогда! Еле ноги домой волочу, а он элементарных вещей достать не может. Обожаю пить чай с бергамотом, люблю этот запах, вот и прошу его достать презервативы с ароматом бергамота. Он говорит, – таких нет. Не может такого быть! Скажите, доктор, вы не знаете, бывают такие или нет? А это кто у вас? Студент? Что же вы ничему его не учите? Я всегда завидовала натурщицам. Они такие раскрепощенные, открытые со всех сторон и всегда в кругу передовых творческих людей, которые умеют ценить прекрасные творения природы. Линии, формы вот что их интересует, и ни каких пошлых мыслей. И они правы – нельзя укрывать красоту в футляр. Позовите студента, он такой милашка, я хочу на мгновение почувствовать себя подопытной мышкой, что бы этот молодой врач ознакомился с азами своей профессии на моем теле. Позовите его, я хочу посмотреть!

– Коллега, пациент просит вашей помощи, взгляните.

Брюнетка в белом колпаке хихикнула и уткнулась в бумаги. Ветерок вчерашней вакханалии вскружил мою голову. Я глубоко вздохнул и, перебарывая природное смущение, вступил в зону недоступности для простых граждан.

В голове от увиденного произошло смещение, всё перевернулось. Пенье сирен превратилось в коровье мычание, персики вместе с косточками закрутились, и из всего этого компота вынырнула хитроумная рожа Шурале и состроила мне петуха. Вчерашняя вечеринка прошлась волной по телу, встала в горле, требуя выхода наружу. Я поспешил на своё место, борясь с желудочными позывами. Вспомнил, как сегодня утром на работе прочищал по наряду дупло унитаза у какой-то старушки и мне полегчало. Моя работа мне показалась Раем. Сняв марлевую повязку, протёр выступивший пот со лба. Только когда дверь закрылась за этой мечтательной нимфоманкой, я полностью пришел в себя.

В кабинет впорхнул ожидаемый воробей. Не большой такой воробьишка, серенький, с виду неказистый, как и все самочки. Я заторопился вновь нацепить повязку, чтобы скрыть румянец своих ощущений.

Женщина тридцати лет, по данным амбулаторной карты, смущенно поздоровалась, и как бы с опаской покосилась в мою сторону. Доктор успокоил её.

– Это студент – практикант. Сегодня целый день от них отбоя нет. Была целая капелла с доцентом, всех моих посетительниц напугали. Вот, последний остался, – самый прилежный. Вам повезло, будущий врач-акушер, где как не на практике наберёшься опыта, а знания в институте наши профессора сумеют внушить. Ну, так что у нас с вами, анализы готовы?

Хорошо! Замечательно! Я так и предполагал.

Она молча сидела и только кивала головой, аккуратно подстриженной под мальчика. Её тонкий, резко очерченный нос с горбинкой виделся в профиль клювом хищной птицы какого-то египетского божества. Но стоило ей чуть повернуть голову, как видение исчезало, превращая её в женщину наших дней с довольно заурядной внешностью.

Слышались слова доктора.

– Снимите верх, – низ оставьте. Левую руку за голову. Опустите. Теперь правую.

Доктор поочерёдно ощупал молочные железы, которые тут же покрылись гусиной кожей от его прикосновений. Коричневые соски сжались и огрубели.

Я стоял рядом не зная куда девать глаза. Они то скользили по обнажённому женскому торсу, цепляясь за отвердевшие соски, то отупело смотрели в оконный переплёт.

– Все в порядке, верх можно одевать, пройдите за ширму и снимите низ. Следом за ней проследовал и доктор, обращаясь ко мне.

– Коллега посмотрите, как можно ошибиться в диагнозе при первичном осмотре без необходимой подготовки. Только анализы могут подтвердить или опровергнуть ваше предположение. В данном случае без пальпации не обойтись. Вы сами проверьте, чтобы в дальнейшей практике не ошибаться.

На ватных ногах стоял я за ширмой.

Сама природа раскрыла предо мной свои таинства зарождения жизни. Только божественная Киприда могла родиться из этой более чем прекрасной раковины, которая притягивала и манила. Лучезарная Афродита достойная самого совершенства и та не обладала столь безукоризненными формами. Эти секунды встречи с сокровенным началом пленили мой взор и не отпускали, заставляя меня проникать в самую суть рождения. Моя душа возликовала, сознавая, что и я пришел на свет из нечто подобного. Дух мой воспарил и витал над лоном райского сада в желании соприкоснуться с началом всех начал. Кучерявый Амур вонзил в меня свои стрелы. Телесная кровь, под всё нарастающими ударами сердца, покрыла моё лицо румянцем вместе с марлевой повязкой.

Прослушав не большую лекцию по акушерству, пред раскрытыми вратами зарождения биологической жизни, я не чувствуя под собой ног присел за стол. Начал перебирать бумаги, что бы отвлечься и остыть, пытаясь вновь думать о свой работе. Но это не помогло. Я уже стал задыхаться в своей марлевой повязке, когда Оська хлопнул меня по плечу.

– Всё. Отбой!

Этим вечером мы долго с ним не засиживались и распрощались ещё засветло. Ночь одарила меня жуткими сновидениями. Будто я в лесной чаще, среди очаровательных нимф. Они в танце окружают меня. Гибкие станы обнажаются в мелодии движений, подчеркивая их красоту. Круг танцующих дев сужается, извиваясь, они тянут ко мне руки, приглашая к себе, нагие тела мелькают пред моими глазами, зазывая оголёнными прелестями. Но стоит мне прикоснуться к ним, как вдруг превращаются в ужасных химер хохочущих мне в лицо, брызгая ядовитой слюной, которая обволакивает меня, парализует сознание и растворяет моё тело. Я растекаюсь перед ними по земле, превращаясь в ручей, и в виде прохладной воды подкрадываюсь к их ногам. Они входят в меня и обретают формы юных купальщиц, которые плещутся, поднимая мириады брызг. И я потоками хрустальных вод стекаю с их девственных станов.

В ужасе от этой вакханалии я просыпаюсь.