Лирик против вермахта (СИ) - Агишев Руслан

В голове, конечно, еще кружили кое-какие идеи по поводу «Правды», но все они явно были сыроваты. «Правда» — это настоящий бастион, который ему не взять, по крайней мере, пока. А вот другая газета…

— Черт!

Его вдруг осенило, что и как ему нужно сейчас сделать. Причем сама идея казалась настолько простой и естественной, что даже удивительно, почему она ему раньше в голову не пришла.

— Вот что значит инерция мышления, — присвистнул Мишка, удивляясь сам себе. — Сейчас только одна газета может стать для меня той самой стартовой площадкой — не просто «Правда», а «Пионерская правда» или «Комсомольская правда». А кстати, кто я? Пионер или комсомолец?

Комсомолец, конечно, лучше, чем пионер. Что ни говори, у такой газеты, как «Комсомольская правда» рычагов-то побольше. Хотя в «Пионерской правде» для него тоже есть свой потенциал.

— Насколько я помню, мне четырнадцать уже исполнилось, а, значит, формально я могу быть комсомольцем… А-а, пионер все-таки! — чуть ниже ворота своей тенниски он вдруг обнаружил пионерский значок. — Значит, работать будем с «Пионерской правдой»… Так для начала отправим в редакцию одно письмецо, расшевелим, так сказать, болото!

Но подумать толком ему не дали. За спиной громко хлопнула дверь, и раздался недоверчивый голос:

— Михаил? Это ты нарисовал плакат? Сам?

Парень повернулся и едва не уткнулся в крупного полного мужчину в темно-синей спецовке, от которого остро пахло какой-то химией. Как оказалось позже, это был один из мастеров на типографии, занимавшийся и наборкой текста, и печаткой наборных пластин, и настройкой самих станков.

— Ну, пошли тогда. Будем матрицу для станка резать…

Иваныч, как назвал себя мужик, был мастером от бога. За пару часов совместной работы они сумели подготовить матрицу с негативом плаката, которая после оттиска должна была оставлять нормальное изображение. Еще около часа занял подбор краски, что тоже было далеко не легкой прогулкой. От многочасового нахождения в помещении со спертым воздухом, пропитанным какой-то невообразимо ядреной смесью из ядерной типографской краски, керосина и спирта, Михаила уже шатать начало.

— О, земеля, да ты сомлеешь чичас. Я-то привыкши и не подумал совсем, дурья башка, — мастер подхватил едва стоящего на ногах парнишку и понес его к двери. — Давай-ка на воздух, а пока пару оттисков попробую напечатать. Как раз и посмотрим, что мы тут с тобой наделали.

Сколько Мишка так сидел на обшарпанной типографской скамейке, толком и не понял. Нехорошо уж больно было. Все перед глазами кружилось, пару раз вдобавок и вырвало.

— Во! — Иваныч опустился рядом на скамейку и сунул ему под нос большой лист бумаги, от которого сильно пахло краской. — Знатно получилось! Смотришь и все нутро выворачивает…

Плакат, и правда, удался. Пропечатались даже самые мелкие детали. От глянцевой краски цвета были сочные, мимо такого точно не пройдешь, остановишься и взглядом прилипнешь.

— Товарищ Каракозов уже справлялся. Как узнал, что готово, дал команду загружать машины «на полную», — Мишка ответил ему непонимающим взглядом. — Это по-нашему, значит, всю неделю типография будет работать, причем с полной загрузкой.

Мишка улыбнулся. Получалось, его плакаты теперь много, где появятся. Глядишь, скоро и о нем заговорят.

— … Смотрю, все квелый. Чайку тебе крепкого выпить нужно и полежать немного. После, как новенький будешь, — Мишку похлопали по плечу, показывая на небольшую деревянную пристройку к типографии. — Знаешь, что Мишаня. Иди-ка, покемарь в кабинете у директора. Его все равно до завтрева не будет. А там барские хоромы: кожаный диван еще с давних времен, стол огроменный. Как на пуховой перине спать будешь…

Провел его в бревенчатый пристрой, дверь в который открыл большим латунным ключом и махнул в сторону окна. Там, и правда, стоял исполинский диван с лакированными подлокотниками, фигурными ножками и черной кожи. Словом, почти кровать для мальчишки.

И он уже растянулся было на диване, как ему на глаза попало нечто — высокий блестящий агрегат иссиня черного цвета с бросающейся в глаза надписью «Ундервудъ».

— Печатная машинка… Господи, а мне похоже поперло! Я-то все голову ломал, как мне здешних чекистов провести…

На его губах сразу же такая улыбка заиграла, что можно было описать лишь одной, но весьма характерной, фразой — «как бы рожа не треснула».

— Лишь часик мне не мешали. Только один…

Понимая, что времени у него натуральным образом в обрез, Мишка рванул к двери и задвинул на ней щеколду. Хоть какая-то защита от нежданных гостей. После метнулся к письменному столу, молясь, чтобы там оказалась нужная ему канцелярия. Ведь, предстояло состряпать пару весьма необычных документов так, чтобы при первом знакомстве с ними и комар носа не подточил.

Если бы кто-то в этот момент совершенно случайно оказался у небольшого окошка типографии и решил полюбопытствовать, то весьма сильно удивился бы увиденному. В большом кресле, где до недавнего времени любил подремать директор инсарской типографии товарищ Ковалев, с большим удобством расположился крепкий белобрысый парнишка. Справа от него возвышался стопка белых листов, слева уже исписанных или скомканных. Сам же он исступленно, прямо так с пулеметной скоростью, печатал на печатной машинке. Его руки так и летали над столом, едва не размазываясь в воздухе.

Еще более странными могли бы показаться слова и фразы, который этот парнишка время от времени выкрикивал:

— … Если за моим письмом в «Пионерскую правду» будет стоять еще рекомендация кого-то из взрослых или даже целой организации, то дело, вообще, как по маслу пойдет. Ну, например, такое письмо напишут комсомольцы инсарской типографии имени XX-летия Рабоче-крестьянской красной армии? И они скажут, что во всем поддерживают начинание юного пионера? Это же почти пропуск «вездеход», которому у нас везде дорога и почет…

Замолкнув на некоторое время, потом снова начинал разговаривать сам с собой:

— … Смотри-ка, тут в столе и список работников типографии есть. Просто день подарков какой-то! И фамилии с подписями придумывать не нужно. Все с зарплатной ведомости можно взять, — он на мгновение отвлекся от печатной машинки, взяв в руки какой-то документ с десятками фамилий и росписей. — Черт, тут даже печать есть! Б…ь, край непуганых идиотов! Вот же сейф стоит специально для таких бумаг! Ну, зачем, спрашивается, директорскую печать держать в ящике стола⁈ Для чего? Для красоты что ли⁈

Через некоторое время случилась другая порция разговора, еще более непонятная, чем первая и вторая:

— … А это письмо нужно обязательно писать своей рукой. Да, да, именно так. Ведь, если все сложится, как надо, то скоро все узнают обо мне. Итак… Здравствуйте, уважаемая редакция газеты «Пионерская правда». Пишет Вам ученик девятого класса маресьевской школы Инсарского района Мордовской автономной советской социалистической республики Михаил Старинов. В эти дни, когда проклятый враг атакует советские города, я не могу стоять в стороне. Как и мои старшие товарищи, я хочу бить фашистов. Но в военкомате меня не стали слушать, сказали, что еще мал и нужно немного подрасти…

Парнишка встал из-за стола и заметался по комнате, все время что-то бормоча себе под нос. Похоже, раздумывал, что и как ему дальше писать в письме:

— А теперь, поближе к телу, как говорил Ги де Мопассан или Остап Бендер… Где моя ручка? Черт, ручек же еще нет! Перья! Ладно, продолжим писать перьями… Дорогие товарищи, я советский пионер, и тоже должен помочь своей стране. Прошу принять эти 29 рублей, которые я сам заработал, для строительства самого быстрого и сильного танка в Красной Армии. Пусть он в хвост и гриву бьет проклятых фашистов. И, пожалуйста, напишите об этом в своей газете, чтобы все школьники узнали. Пусть и они отдадут свои деньги на этот танк. Хорошо бы назвать его «Малютка»…

Здесь парень неудачно чиркнул пером, поставив здоровенную кляксу. Сразу же приложил салфетку, чтобы подсушить эту «неприятность».