Гипнотический роман - Густав Эмар

— Бедное дитя, — проговорил ее брат, нежно целуя ее в лоб, — я угадываю, в чем дело. Должно быть, ты хотела получить от нее какой-нибудь амулет, чтобы быть уверенной, что твой будущий муж никогда не обманет тебя. Не правда ли?

Молодая девушка подняла глаза на своего жениха и улыбнулась сквозь слезы.

— Бедное дитя! — проговорил де Бираг, бросая на девушку нежный взгляд.

— Правда, — решительно проговорила Анжела, — но ведь посудите сами, мама Сумера — моя кормилица и очень любит меня; ее ахупа была подарена ей моим отцом. Вот почему сестра советовала мне не отказываться.

— Еще одна глупая голова! — пробормотал Колет. — И, вероятно, для того, чтобы случайно не узнал тебя кто-нибудь, она загримировала тебя мулаткою?

— Да! — пробормотала едва слышно девушка.

— А, теперь я понимаю их замысел, — вскричал Колет, ударив себя по лбу, — ты должна была служить приманкой, чтобы завлечь в эту хижину двух белых, от которых желали избавиться! Кто знает, не были бы мы оба умерщвлены там?!. Но, благодаря бога, западня оказалась чересчур грубой.

— Что вы хотите этим сказать, друг мой? — быстро спросил де Бираг. — Неужели вы думаете, что негодяи действительно посягали на вашу жизнь и на жизнь вашего гостя?

— Я в этом уверен! Видите ли, здешние негры чистой крови ненавидят президента Жефрара, который, благодаря своим талантам и силе воли, сумел утвердить крепкое и либеральное правление в этой несчастной стране, бывшей столько времени добычей невежественных и фанатичных честолюбцев. Они завидуют цветным людям, которые вместе с президентом стремятся к реформам. Обширный заговор, невидимые нити которого опутывают целый остров, зреет в тиши против президента и его мулатов, чтобы ниспровергнуть нашего президента и его правительство и восстановить господство толпы, во главе которой, естественно, встанут почитателя бога Вуду, поклонники священной змеи.

— Но это чистое сумасшествие! — вскричал молодой человек.

— Да, но, к несчастью, это так; я имею сведения из достоверного источника. Гвинейские негры сохранили вообще все глупые суеверия своей прежней родины; время не переменило их. Христиане по наружности, они в действительности не признают никакой другой религии кроме той, которую исповедовали их отцы на берегах Африки; поэтому они сожалеют об императоре Фаустине I, невежественном и фанатичном негре, бывшем настоящим воплощением всех пороков и грубости народа своей расы, этом тигре с человеческим лицом, который покровительствовал всем колдунам, высоко чтил бога Вуду и объявил себя любимцем Священной змеи.

— Все это ужасно, друг мой! Но ведь ваш гость и я, мы здесь иностранцы, к тому же французы, так как он корсиканец, я думаю, а я — с острова Мартиника; дела этой страны вовсе не касаются нас, что же может быть общего у нас с ними?

— А вот сейчас поймете! Видите ли, негры распространяют против президента Жефрара самые гнусные клеветы; так, они говорят, что он хочет продать Гаити Франции, которая тогда здесь восстановит рабство.

— Но это глупо; Франция — самая передовая страна; она везде уничтожила в своих владениях рабство!

— Черт возьми, они не рассуждают об этом, разве они читают журналы и знают, что происходит вне их острова?! Они слепо верят тому, что им говорят вожаки. Их убедили, что мой гость — тайный агент французского правительства и что я нарочно выдал его за путешественника. Что касается вас — дело другое. Ваша семья владела некогда большими землями на Сан — Доминго; ваш предполагаемый брак с моею сестрою, по мнению заговорщиков, не более как предлог, чтобы обойти закон, запрещающий белому приобретать имения на территории республики и войти таким образом, через этот брак, во владение прежними поместьями. Заметьте при этом, друг мой, какой странный случай: ведь почти все прежние имения вашей семьи теперь принадлежат мне.

— Но ведь вы приобрели их вполне законным образом! Кроме того, вы знаете, — с улыбкою прибавил он, — что я не требую от вас никакого приданого.

— А вот подите — ка, растолкуйте им все это!

— Тогда есть простое средство разрушить их план: пускай ваш гость возвращается в свою дорогую Францию, а мы, то есть вы с сестрой и я, поедем на Мартинику, где и заключим брак. Как вам нравится это?

— Мне кажется, — робко вставила молодая девушка, внезапна покраснев, — что это действительно простое средство.

— Кроме того, это избавило бы нас от ненависти наших врагов! — прибавил молодой человек. — И оба направили свои взоры на плантатора, опустившего голову в глубокой задумчивости.

— К несчастью, дети мои, ваш прекрасный план неосуществим! — проговорил он наконец.

— Почему? — в один голос с тоскою спросили молодые люди.

— Да потому, что я еще вам не все сказал, — отвечал он, — я убежден, что один изменник злоупотребил моей дружбою, чтобы погубить нас, и, прежде чем покинуть остров, я хочу сорвать с него маску на глазах у всех!

— Кто ж он? — вскричал г — н де Бираг.

— Этот изменник, к которому я питал полное доверие…

В это мгновение какая-то тень мелькнула мимо открытых дверей комнаты.

— Смотрите, там! — с ужасом вскричала молодая девушка.

Вдруг раздался выстрел — и Анжела, окровавленная и бездыханная, упада на руки своего жениха.

— О, — с отчаянием вскричал плантатор, — я во чтобы то ни стало узнаю, кто этот презренный убийца! И одним гигантским прыжком он бросился из комнаты с револьверами в руках.

Чрез минуту раздались два выстрела, потом послышался бешеный топот коня.

Глава VI

Драма

Минут чрез пять вся плантация поднялась на ноги; негры, белые и мулаты, вооружившись чем попало: ружьями, топорами, саблями, револьверами, впопыхах выбегали из своих хижин и устремлялись на поиски убийц, так как предполагали что их было несколько. (Один человек не мог бы так свободно проникнуть в дом, который охраняло десятка два смелых, хорошо вооруженных людей).

Прибежал на общий шум и француз — путешественник.

— Что здесь произошло? — вскричал он, подбегая к молодой девушке, лежавшей все еще без чувств на руках де Бирага. — Бедное дитя, она умерла?

— Надеюсь, что нет, — печально отвечал молодой человек, — но, во всяком случае, она тяжело ранена. Помогите, пожалуйста, перенести ее в спальню!

Француз молча поклонился и помог де Бирагу перенести его драгоценную ношу в спальню, где служанки ломали себе руки в отчаянии при виде безнадежного состояния своей обожаемой госпожи.

Вдруг извне раздались неистовые крики; двое мужчин взглянули друг на друга с изумлением, смешанным с ужасом. В это мгновение дверь распахнулась — и в спальню ворвалась молодая женщина, бледная, растрепанная, полуодетая. Эта была Марта, старшая сестра Анжелы и Жозефа Колета, супруга господина Дювошеля. Ее лицо было искажено отчаянием, глаза горели, как в лихорадке, руки судорожно сжимали кусок голубоватой ткани. С виска и с левой руки струилась кровь; казалось, она помешалась.

— Дочь моя, дочь моя! — кричала она хриплым голосом. — Отдайте мне мою дочь! Мария, Мария, где она?.. Вы видели ее! — быстро обратилась она к де Бирагу, с силою хватая его за руку, — отдайте мне ее! Слышите ли вы? Где она? Да говорите же!

Потом, не дожидаясь ответа от молодого человека, она забегала по комнате, как разъяренная львица, опрокидывая все встречное и беспрестанно повторяя: — Дочь моя Мария! О, я найду ее.

Вдруг она остановилась, бросила вокруг себя дикий взгляд, схватилась обеими руками за пылавшую грудь и испустила мучительный, протяжный стон. Лицо ее исказилось еще более, смертная бледность покрыла его и, как подкошенная, она упала навзничь. Не подбеги к ней вовремя присутствовавшие при этой тяжелой сцене, она непременно разбила бы себе череп о паркет.

— Займитесь своей невестою, — тихо проговорил француз молодому человеку, — а я попытаюсь спасти эту молодую несчастную женщину.

— Боже мой, — вскричал де Бираг, — какая ужасная ночь! Разве Марию похитили?

— Да! — отвечали несколько испуганных слуг. — Мы везде искали ее, бедный ребенок исчез. Это известие произвело ужасное впечатление на всех присутствующих.

Де Бираг побледнел.

— Неужели мы возвращаемся к мрачным дням восстания негров?! — пробормотал он, как бы разговаривая сам с собою.

Между тем по указаниям француза, имевшего кое — какие сведения в медицине, обеим дамам была сделана перевязка. Мало — помалу в доме понемногу стали успокаиваться. Испуганные дрожащие слуги стали приходить в себя, как вдруг снаружи послышался новый шум — и в дом внезапно вошло человек двенадцать черных служителей. Предчувствуя новое несчастье, оба француза бросились к ним навстречу. В это время четверо из новоприбывших внесли на ковре человека, по — видимому, без признаков жизни.