Наследие викинга - Людмила Милославец

Диана, глядя на меня, произнесла негромко:

– И я клянусь вам в своей любви, Мишель. Пока бьется сердце, пока глаза видят свет, созданный Богом, мои мысли о вас, мой любимый. Отныне и всегда я буду благодарить Господа за счастье знать, что вы есть, за счастье любить вас.

Поднявшись с колена я, молча прижал ее к груди. Слова больше не нужны. Мы были бесконечно счастливы.

Простившись с Дианой, я пошел искать отца и, покружив среди гостей, увидел его сидящим за столом в окружении десятка гостей, с кубком вина в руке. Подойдя, я извинился и попросил отца уделить мне несколько минут.

– Пойдем, пойдем, мой мальчик, у меня есть для тебя новости. Где тебя черти носят? Слуги сбились с ног, разыскивая тебя! – отец поднялся из-за стола. – Прошу простить, господа, мне необходимо сказать этому молодому человеку пару слов.

Хлопнув по плечу, он повел меня в библиотеку.

– Отец, – обратился я к нему, как только мы вошли и закрыли за собой дверь, – я хочу просить вас…

– Погоди, сядь, Мишель, и послушай сначала, что я тебе скажу, – перебил он меня.

Не желая раздражать отца, я сел, молча проклиная все новости и всех тех, кто их принес. Напустив смиренный вид, я приготовился к длинной речи, так как у отца была скверная привычка доводить собеседника до белого каления, прежде чем он перейдет к главной теме разговора.

– Так вот, вчера к нам на торжество, как тебе известно, прибыло много господ, состоящих на службе короля. И один из них, месье д’Атруа, привез приказ о твоем назначении на военный корабль. Естественно, я не могу пойти против воли короля, – проворчал отец, удививший меня тем, что перешел сразу к делу, – но в остальном перечить не смей, не потерплю!

О Боже, что еще? Новость о назначении, как ни странно, совсем не тронула меня. Я просто отметил, что все же выиграл в споре с отцом.

Не обращая на меня внимания, отец, вышагивая по ковру, продолжал:

– Я решил, пользуясь тем, что у нас большое скопление знатных семей, устроить твою семейную жизнь. Зная о прибытии к нам некоторых достаточно именитых и достойных нашего рода вельмож, я дал поручение своему поверенному собрать сведения об их семьях. У меня сложилось мнение, что нашего внимания достойны несколько девушек. Возможно, я не стал бы торопиться, но твое назначение, – он недовольно хмыкнул, состроив гримасу, – заставляет меня спешить. Я не хотел давить на тебя, но тебе придется выбрать жену из этих Фамилий. – Он подал мне небольшой лист, – просмотри его и, пока у тебя есть возможность, приглядись к этим девушкам, может, кто-то из них тебе и придется по душе. – И, отец, отчего-то посмеиваясь, вышел из библиотеки.

Теперь я понимал, почему он не стал тянуть и сразу перешел к делу. Отец всегда неприятные новости старался выложить без промедления, чтобы поскорее избавиться от них. Я сидел, отрешенно глядя на сложенный пополам лист, лежащий на моих коленях. Все рушилось. Даже если я выкраду Диану, мне нечего будет предложить ей. За ослушание меня лишат наследства, я останусь без гроша. Меня это не пугало, я мог бы, если надо, обойтись и без больших денег, но вместе с деньгами меня лишат и титула, и права служить на корабле. И что в этом случае я, кроме своего сердца, положу к ногам любимой? Позор и нищету?!

Я долго сидел, глядя на огонь в камине. Едва узнав радость любви, ощутив блаженство от ответных чувств Дианы, я терял ее. Ей не быть моей женой, а мне никогда не познать счастья близости с нею. Мои мечты, как распустившийся цветок на ледяном ветру, вяли от прикосновения холодной действительности.

Я развернул листок, сам не понимая зачем, все равно ни одна из этих девушек не станет моей женой. Утром, не сейчас, я пойду к отцу и буду просить его о снисхождении. А если это не поможет, прощусь с Дианой, освобожу ее от данной мне клятвы и навсегда уйду в море.

Диана Флер Мари де Бонне.

На листке было только одно имя! Ее имя!

Глава 2

На рассвете, когда заря едва заметно осветила небо на востоке, я вышел в парк. Так и не отошедший от счастливого потрясения, я не мог спать. Пройдя в глубь парка, туда, где клены, растущие вдоль аллеи, образовывали над головой шатер, я опустился на скамью и лег на нее. Счастливые мечты заполняли сердце. Ночью, прочитав записку, я бросился к отцу и просил его о немедленном разговоре с маркизом де Бонне.

– Все улажено, Мишель. Завтра, после охоты, будет объявлено о вашей помолвке! Днем я уже имел беседу с маркизом. Не хотелось спешить, но, похоже, на ее руку много желающих. Ты, я вижу, тоже не против! – и отец рассмеялся, погрозив пальцем. – Скажи спасибо Живьезу, это он привел их к нам. У меня с маркизом де Бонне намечается неплохое дельце! Кстати, это твой дядя навел меня на мысль о вашей помолвке.

Я был безмерно благодарен Живьезу, вернувшемуся из-за моря. Он подарил мне счастье и я до конца своих дней буду обязан ему за это.

Вспоминая события минувшего дня, я почти задремал. Вдруг непонятная тревога и неосознанный, на уровне инстинкта, страх сковал мое сердце. Я открыл глаза. Надо мной, низко склонившись, стояла девушка. Ее глаза поблескивали черным агатом, она внимательно вглядывалась в мое лицо. И в тот же миг я провалился в темную бездну.

Сознание секундными вспышками пробивалось сквозь беспроглядную тьму, ничего не проясняя, только ледяной болью пронзая все тело. Я не знал, сколько времени продолжалось это безумие. Со временем возвращение рассудка становилось все продолжительней, а провалы в тягучую бездонную тьму все короче. Только это не приносило радости: с возвращением сознания возвращалась и боль. Казалось, меня закопали в снег и оставили лежать, забыв обо мне. Боль мириадами ледяных игл терзала тело. Вены, наполненные замерзающей кровью, разрывались. Все внутренности, словно замерзшие ледяные глыбы тяжелым грузом давили на тело. Не в силах пошевелиться, я не мог сбросить с себя ледяное оцепенение. Но самым мучительным было то, что я не мог вспомнить: где я и кто я! Я понимал, что со мной происходят странные вещи, что это неправильно и так не должно быть, но как правильно и как должно быть, вспомнить не мог. Стараясь отвлечься от боли, терзающей тело, я копался в сознании, силясь сквозь ледяную завесу вспомнить прошлое. Хоть что-нибудь, за что можно было бы зацепиться и найти ту нить, которая свяжет меня с реальностью.

Моя битва с невыносимой болью, казалось, длилась вечность. Но постепенно мои мучения стали ослабевать, и тело, превратившись в ледяную глыбу, перестало ощущать холод. И тут я внезапно понял, что с моим сознанием произошли невероятные изменения. Боль, терзавшая голову, медленно ушла, и я с изумлением осознал, что могу думать о нескольких вещах одновременно. В голове звучал целый хор голосов, обсуждающих все мои мысли.

Осторожно открыв глаза, я убедился, что и зрение изменилось самым удивительным образом. В помещении, где я находился, был полумрак, но я мог различить все детали, даже те, которые прежним зрением увидеть бы не смог. Откуда-то сбоку тоненькой полоской пробивался солнечный лучик, пылинки кружились в хаотичном танце, поднимаясь и опускаясь в его свете. Я увидел низкий каменный свод над головой, весь затянутый паутиной, с пауками, сидящими в укромных уголках.

Одновременно с этим я понял, что мне доступны и тончайшие нюансы звуков. Я услышал возню какого-то мелкого зверька под землей, тяжелую поступь лошадиных копыт и скрип телеги, которую она тащила. Тихий голос возницы, напевающий мотив крестьянской песенки. В то же время я слышал пение птиц и стрекот кузнечиков, шелест листвы на деревьях и тихий посвист ветерка. Эти звуки казались мне удивительными, так как были полны новыми для меня тонами.

Опасливо, боясь усилить отступающую боль, я втянул в себя воздух: запахи немыслимыми оттенками, недоступными раньше удивили многообразием. Пахло сырой землей и прелым деревом, откуда-то сбоку веяло теплым воздухом, нагретым камнем и еще чем-то, очень неприятным и совершенно незнакомым. Я осторожно повернул голову набок, то, что я увидел, привело в ужас: я лежал в склепе! Вдоль стен тянулись ряды стеллажей, на которых лежали полуистлевшие останки погребенных здесь людей. Мне захотелось вскочить на ноги и броситься прочь, но тело, все еще скованное льдом, только медленными движениями отозвалось на мои потуги. Мне не хватило сил даже сесть. В отчаянии я закрыл глаза и опять попытался вспомнить, кто я и что происходит со мной.

Наконец день, тянувшийся бесконечно долго, закончился. Вечер, неспешно вступавший в свои права, принес новые звуки и запахи. Затихло пение птиц, сидевших на деревьях, которые росли возле склепа, шелест крыльев пролетавших мимо стрекоз и тихое шуршание насекомых. Теперь слышался шорох мелких зверьков, копошащихся в траве. Застрекотали цикады. Где-то далеко ухнул филин. Ветерок, проникавший сквозь щели двери, закрывавшей мою страшную обитель, принес запах травы.