Темный Ученик - Энтони Рейнольдс

Взгляд Августина сфокусировался на сферических отображения Притаившихся лун-двойников.

Их эвакуация продолжиться, он удержит флот-улей столько, сколько сможет. Но вновь посмотрев на их позицию и надвигающийся флот, Августин инстинктивно понял, что этого будет не достаточно.

До конца недели ему придется приказать начать Экстерминатус.

ЭТОТ ЗАЛ БЫЛ святилищем смерти. Он был частью личных апартаментом Мардука в лабиринтах «Инфидус Диаболис», его высокий сферический потолок создали из ребер жертв, а под ним в полумраке вздымались восемь колонн, простроенных из тысяч костей. В пустых установленных в них черепах были масляные свечи, чье адское сияние вырывалось из почерневших дыр глазниц.

Лампады из черного железа слабо тлели, из дымящих кадил поднимался едкий черный дым. Сгорбленные фигуры, чьи отвратительные жуткие рожи были скрыты под темными капюшонами, рыскали во тьме вне круга костей, размахивая тяжелыми курильницами, из которых струились плотные облака благовоний.

Пол внутри круга был сделан из потрескавшегося граниты и вырезан в форме святой восьмиконечной звезды, символа хаоса во всех его проявлениях. В центе стояла огромная фигура, воздев по обе стороны от себя аугментированные руки и готовясь к грядущей церемонии.

Мардук был в тихом бешенстве, его все ещё бесила неспособность магоса Дариока разгадать тайны Регулятора Связей. Он заставил себя успокоиться, мысленно пропев «Девять ступеней Просвещения». Из архивной станции на Карионе IV магос узнал место, забытую богами луну Империума, Притаившуюся Сциллу, на которой находился некто, обладающий знанием того, как заставить артефакт работать. Мардук заставил себя спокойно дышать. «Терпение», напомнил он себе.

Больше дюжины закутанных в балахоны нервных существ, не достающих даже до груди могучего воина, сгрудились вокруг своего повелителя и готовили его к церемонии. Их глаза были ритуально зашиты толстыми нитями, ибо для слуг было грехом даже смотреть на столь почтенного воина. Они натирали его благословенный доспех святыми мазями, а также поправляли иконы и святые амулеты.

Рост Мардука, Первого Послушника из легиона Несущих Слово и действующего Темного Апостола Воинства, был более двух метров, его руки скрывали толстые усиленные пластины цвета запекшейся крови. За прошедшие месяцы ремесленники Воинства работали над его броней, обрамив её пластины в темное метеоритное железо и устранив боевые повреждения.

Мардук дотошно вырезал на них крошечными письменами сотни тысяч слов, писаний и святых литаний Лоргара, которые он знал дословно. На его левом наруче была вырезана вся третья книга «Догматов Ненависти», а отрывки из шестьсот шестьдесят шестого Перечисления Эреба покрывали бока его левого наплечника.

Этот наплечник был полностью выкрашен в черное, как и у всего Воинства, в знак скорби от потери восхваляемого религиозного лидера, Темного Апостола Ярулека. Мардук ухмыльнулся. Его участие в смерти Ярулека сделало это ритуальное действие особенно ироничным.

На вручную обработанном доспехе Первый Послушник носил рясу цвета кости, стянутую в пояснице цепями, с которых свисали иконы, посвященные темным богам эфира. С его бока свисала книга гимнов и боевых молит из посланий Лоргара, чьи сухие страницы были оплетены человеческой кожей.

Его голова была неприкрытой. Выстрел из болтера его бывшего повелителя, Темного Апостола Ярулека, с близкой дистанции разорвал шлем так, что его уже нельзя было отремонтировать, черты лица Мардука были подтверждением нанесенных повреждений. Левая половина была полностью вырвана, для восстановления его структуры потребовались все навыки хирургеонов и хирумеков Воинства.

Мардук улыбался, когда в его череп вплавляли адамантум. Боль, гласили догмы, была благословенным даром, укреплявшим дух и приближавшим к богами. Такие ощущения нужно было приветствовать. Ни один гордый воин Лоргара не позволял хирумекам удалить его от благой боли боевых ранений наркотическими порошками или психотропными уколами, ибо такой поступок считался богохульством.

Его разорванную левую щеку восстановили, вновь сплетя или заменив бионическими имплантатами мускулы и сухожилия. Кожа Мардука ещё не прижилась на новой поверхности лица, сквозь прорехи в соединяющей челюсти мускульной ткани все ещё был виден блеск эмали заостренных зубов.

Его левая глазника разлетелась в щепки, а глаз превратился от силы взрыва в расплавленное желе. Когда глазницу реконструировали, новый глаз вырастили в баке амниотической жидкости, наполненной энергией варпа, и хирургически прикрепили к основанию мозга. Этот гибрид демонической плоти взирал из адамантовой глазницы злобным немигающим красным шаром. Зрачок был не более чем щелью, словно у змеи, и отражал все, что видел.

Несмотря на всю восстановительную хирургию, черты лица Мардука остались патрицианскими, говорившими о его генетическом предке. Каждый воин легиона нес отпечаток своего владыки, благословенного демонического примарха Лоргара, между ними было явное сходство в характерной бледной коже, гордом и благородном профиле и волосах, черных как уголь.

Одетые в робы слуги омыли и покрыли маслами длинные темные волосы Мардука, а затем связали их в длинную косу на затылке, среди потоков кабелей, проникающих под кожу у основания черепа. Накидка из матово-черного меха, содранного с кровожадной твари, которую Мардук убил на мире смерти Ангхкар Дор, накинули на его плечи и привязали к хитрым бронзовым лицам демонов на нагруднике. Внутренняя часть накидки была пошита шелкам, а по её краям были выжжены символы великолепия Хаоса.

Святые писания Кор Фаэрона, вырезанные на освежеванной коже невинных жертв, были насажены на обрамлявшие наплечники Мардука шипы, а свежая кровь, выкачанная из трупов скулящих жертв, выращенных для этого в баках на нижних уровнях «Инфидус Диаболис», была растерта по его латным перчаткам.

Один из слуг обводил его правый глаз сурьмой, но когда его сморщенная рука коснулась святого знака Лоргара на его бровях, пошел дым. Появился запах сгоревшей плоти, и оно резко отдернуло руку. Мардук раздраженно зарычал, и слугу уволокли во тьму двое сородичей. Его плоть зажарят в очищающем пламени и затем съедят сородичи, а его душа, если она была, будет подвергнута вечным мучениям за то, что разозлила своего владыку.

Глаза Мардука загорелись, когда процессия размахивающих кадилами слуг подносила к нему его орудие. Оно было инструментом, через которые он приносил Темную Веру языческим обитателям галактики, и поэтому неслось с почтительностью. Оружие лежало на черных подушках, носимых на спинах полностью скрытых темными робами существ.

Мардук поднял свой покрытый орнаментом болт-пистолет, чье алчное дуло выходило из вырезанной пасти демона. В его руке оно было естественно, хотя обычным смертным с трудом бы удалось его даже поднять, и он перевел единственный выполненный в форме когтя зажим на место, засовывая его в кобуру.

Даже во времена относительного покоя воины Лоргара носили своё живое оружие, ибо они были посланниками и стражами Темного Вероучения, святыми воителями, а частью их догматов было вечное напоминание о Долгой Войне против проклятого Империума и готовности к праведной битве. Горечь питала их веру и пыл, а святые болтеры и цепные мечи были инструментами, которыми они строили правильный порядок в галактике. Ни один воин не забыл бы предательства Мертвого Императора или заблуждения его церкви, нося святые орудия.

Затем он поднял с подушки свой древний цепной меч. Когда хватка Мардука сомкнулась на рукояти оружия, он ощутил знакомый толчок, когда оно соединилось с ним, шипами пронзив его ладонь. Мощь и гнев Борг'аша, заключенного в мече демона, разлилась в нутрии Первого Послушника, боровшегося с желанием размахнуться и утолить жажду богов. Его рвущие зубья впитали кровь тысяч, но Мардук с некотором сожалением опустил меч, позволив зажимам зафиксировать его на поясе.

–Уже скоро ты будешь пировать, дорогой, - успокаивая демона сказал Мардук, ощущая неприятный укол, когда отделялось демоническое оружие, словно он лишился части своего тела.

Взмахом руки Первый Послушник отозвал служителей. Они отступили в пустоты в стенах зала, исчезнув с глаз его.

Прошептав молитву, Мардук развернулся и прошел вдоль зала. Перед ним возвышались великие двери, покрытые искусным отражением вечной бури, демоническими телами и душами смертных, бьющихся в агонии. Аморфные рельефы безумно текли, духи вопили в безмолвной муке, когда их поглощало пламя или сжирали демоны.

Мардук приложил руки к дверям и нажал, бесшумно распахнув их.

Двадцать избранных в сопровождение воинов встали на колени, низко склонив головы. Перед ними стоял Буриас, опустивший перед повелителем свою голову до земли.