Перевал (СИ) - Виктор Климов

и тюрбаны, а во вполне себе сносного вида обмундирование, годное для долгих переходов по горам.

Но сейчас он вообще сидел, словно бы пришибленный, стараясь понять то, что произошло, когда фургон, в котором было десять человек бойцов, не считая водителя и полковника с тунгусом, которые находились в кабине, остановился посреди ночи в неизвестном месте и поступил приказ покинуть машину.

Тунгуса, оказалось, зовут Афанасий, и он отправился куда-то в темноту, сойдя в сторону от горной дороги, по которой они тряслись уже часа два, съехав с основной трассы.

С одной стороны протекала горная речка, от которой даже летом веяло прохладой и сыростью, а с другой стороны возвышались скалы. В их-то сторону и направился Афанасий, перед этим просидев минут пять по-турецки прямо посреди дороги.

Картина была мало, что сказать, странной, но никто из присутствующих даже и не думал смеяться.

Вскоре Афанасий появился из-за камней и махнул рукой остальным, приглашая проследовать за ним.

Вся группа, за исключением водителя, проследовала за Афанасием в темноту, группу бойцов замыкал Егоров.

Алексей не мог понять, какой смысл ползти по камням, здесь и сейчас, когда по идее надо было отправляться на аэродром, чтобы пересечь Каспий. Ну или быть погруженным на подводную лодку, о существовании которых на этом море Плетнёв мог только догадываться.

Но нет, сейчас они пробирались среди валунов, а под ногами осыпался щебень.

В какой-то момент, когда Алексей уже хотел было открыто задать вопрос «А что собственно происходит?», он понял, что под ногами у него далеко не крошащиеся камни, а упругий дёрн, а кисти рук щекочет высокая трава, достающая чуть ли не до пояса.

В нос ударили незнакомые ароматы ночного травостоя, а в воздух взмыл рой стрекочущих светлячков, устремившихся в небо.

Небо… Когда Алексей посмотрел наверх, он даже споткнулся и чуть не упал, попытавшись найти Полярную звезду. Звезду, которая была знакома ему с самого детства, и знать о существовании которой должен был любой мало-мальски адекватный турист, который любит ходить в походы с рюкзаком и палаткой.

Полярной звезды на небе не было. Совсем. Ровно также как не было и любого другого знакомого созвездия. Ни Большой Медведицы, ни Лебедя, ни Ориона…Ничего.

Но главное — исчезли горы! Позади не было ни ущелья, ни стремящихся в небо скал.

— Не зевай, солдат! — весело поддел его Егоров. — А то светлячка проглотишь — совсем мёртвый будешь!

Плетнёв захлопнул рот, который действительно оказался открытым от самого что ни на есть детского удивления.

— Давай, не теряй темпа! — подгонял полковник.

Быстрым шагом тонкая змейка людей продвигалась по бескрайнему морю саванны, над которой горели совершенно чужие звёзды.

Алексей ощутил, как его сердце начинает колотиться гораздо чаще обычного, и это никак не было связано с тем, что он тащил набитый рюкзак и полный боекомплект с оружием.

Он обернулся на ходу к полковнику, но тот только замотал головой:

— Потом. Всё потом, Лёха!

И они продолжали идти быстрым шагом среди перекатывающихся травяных волн, освещаемых лишь звёздами, да разбуженными светлячками.

Вскоре он заметил впереди растущие вместе три дерева, которые выделялись на фоне звёздного неба резкими силуэтами. Судя по всему, Афанасий вёл их именно к ним.

Чем ближе они подходили к деревьям, тем чаще им стали попадаться огромные каменные валуны, которых издали не было видно из-за высокой травы. Как оказалось, рядом с деревьями тоже имелись большие камни, в расщелину между которыми и нырнул Афанасий, а за ним и все остальные бойцы их группы.

Алексей действительно решил оставить вопросы на потом.

История повторилась, только уже наоборот: после сгустившейся темноты они внезапно оказались примерно в такой же местности, в какой оставили армейский грузовик.

— Добро пожаловать в Туркменистан! — полковник хлопнул по плечу ошарашенного Алексея.

В это время в долине их уже дожидался вертолёт с опознавательными знаками местных военно-воздушных сил с местными же пилотами, которые сделали вид, что ничего необычного не происходит, а просто дождались, пока все загрузятся на борт и запустили двигатели.

Так, допустим, что они сейчас действительно в Туркмении и вертолёт несёт их по направлению к Афганской границе. И что, Егоров хочет сказать, что у него тут всё схвачено? Туркмения, если что, ни разу не союзное государство и не надо быть пяти пядей во лбу, чтобы понять, что с ними сделают, если вдруг кому-то из непосвящённых чинов захочется посадить вертолёт и проверить его экипаж и пассажиров. Как там сказал полковник: зачем отрекаться от того, кого и не было?

Ну что, Алексей, ты сам на это подписался.

А посмотришь на остальных — спокойные как слоны на пастбище: кто спит, кто книгу читает, кто закорючки в блокноте рисует… Или не закорючки? Не важно.

Потом сделали посадку, чтобы переждать светлое время суток: пока вертолёт стоял накрытый маскировочной сеткой, полковник расставил часовых по высотам на случай внезапного появления случайных гостей. Никогда нельзя предвидеть полностью все факторы, но всегда можно попытаться быть максимально готовым к неожиданностям.

Афанасий же отошел в сторонку и водрузился, скрестив ноги, на большой камень. То ли он медитировал, то ли молился, не понять. Но то, что не намаз совершал, так это точно, так как Плетнёв видел это неоднократно, а наш Афанасий, судя по всему, вообще язычник. Скорее всего, исповедует какой-нибудь шаманизм, как это принято у сибирских народов.

Когда они сидели у горелки с сухим горючим, на которой грелся обед, перед самым вылетом на афганскую границу, Алексей заметил, как несколько бойцов из группы достали пластиковые контейнеры, наподобие тех, в которых хранятся контактные линзы.

Собственно, они таковыми и оказались. Недолго думая, бойцы вставили по линзе в каждый глаз и проморгались.

— Плохо видите? — спросил Плетнёв сидящего по соседству бойца, который уже убрал пустой контейнер в нагрудный карман.

Тот посмотрел на него блестящими глазами и как-то неопределенно ответил:

— Типа того.

— Все сразу? — изобразив простачка, решил уточнить Алексей.

— Ага, куриная слепота — просто подтвердил боец и откинулся на рюкзаке, демонстрируя все видом, что собирается подремать,