Пушкарь - Юрий Корчевский

На одной из площадей, на пересечении нескольких улиц, был торг. Рядами стояли бревенчатые лавки, у открытых дверей зазывали посмотреть товар торговцы, меж рядами бегали с заплечными мешками торговцы квасом и калачами, степенно стояли в углу торга продавцы живности – лошадей, коров, овец. Все это говорило, мычало, блеяло, кукарекало – шум на торгу был изрядным. Многие были одеты ярко – голубые штаны и красные рубахи, синие сарафаны и желтые платки, зеленые плащи и под ними расшитые белые рубахи и почти необъятные, как у запорожских казаков, вишневые шаровары. Почти у всех мужиков на поясах висели ножи, ножики, сабли. Рубашки чуть выше колена, и самое удивительное – обувь: у всех мужчин, женщин, детей она была на одну ногу, то есть ни левой, ни правой, а средней. Любую туфлю или сапожок можно было обувать на любую ногу. Однако!

У навеса, с которого торговал кузнец, лежали щиты, мечи, сабли, стояли колья, грудой лежали наконечники стрел, замки и прочие железные предметы. Да, сюда бы милиционера! Вот бы привязался за продажу холодного оружия, да и весь остальной мужской люд привлек бы за ношение оного.

Медленно обошел я торг – было интересно, что продают, что может мне пригодиться, как одеваются люди и, самое главное, где травники. Одного, вернее, одну бабушку преклонного возраста я нашел. По всей видимости, с возрастом здесь склерозом не страдали, бабка была остра и языком, и головою. Приняв меня за покупателя, она показывала травы, нахваливая их чудодейственные силы, я же старался запомнить названия.

После я объяснил бабушке, что покупать не буду, что я лекарь, нахожусь на постоялом дворе и был бы не прочь попрактиковать болящих, а бабушка продавала бы им свои травки. Ага, клюнула, спросила адрес. Я объяснил – оказалось, к ней уже подходил холоп от Игната Лукича. Расстались мы довольные друг другом. На постоялый двор я и мальчонка пришли уже сильно пополудни, проголодавшиеся и пропыленные. На стук входной двери вскинулся с табуретки хозяин:

– И где вас носит? Ужо люди ждут. Прошка, давай пообедать быстро.

На обед была уха с маленькими пескарями, запеченная куриная полть, пареная репа и кувшин холодного кваса, хлеб был свежевыпечен, сам просился в рот.

После недолгого, по местным меркам, обеда я поинтересовался у хозяина:

– А больные-то где?

– Да где ж им ужо быть, наверху, Юрий Григорьевич, они тебя ждут.

В самом деле, в коридоре, у дверей моей комнаты толпилось с десяток человек крестьян. Это живо мне напомнило картину поликлиники, еще не хватало талонов на прием и извечного «Вы здесь не стояли, я очередь занимала за этим дядечкой в шляпе».

Ну что ж, начнем, пожалуй. Первым заскочил тощенький мужчинка с котомкой за плечами:

– Животом маюсь, господин. Чем ни займусь – в нужник тянет.

Пропальпировал живот, назначил отвар коры крушины и древесный уголь. Мужчина, на удивление, выложил на сундук пяток яичек и был таков.

Следующей зашла молодка с лихорадочным румянцем на щеках:

– Родила недавно я, да лихоманка приключилась, грудь как каменная и болит.

После осмотра стало понятно – острый мастит. Я промыл в хлебном вине скальпель, ополоснул им же руки и попросил молодку:

– Сейчас будет немножко больно – потерпи.

Одним движением вскрыл гнойник, оттуда хлынул гной. Молодка взревела дурным голосом, конечно, даже новокаина у меня не было.

По коридору послышался удаляющийся топот, по всей видимости, очередь испугалась и решила вылечиться сама. Оставив рану открытой (эх, жаль, что нет даже резиновой трубки – дренаж поставить), я подбинтовал рану, велел прийти завтра. Молодка ушла, я выглянул в коридор – там осталась только одна женщина. Сложного здесь не было, дал несколько советов. Похоже, сегодня прием окончен. Интересно получается – все случаи здесь это травматология – хирургическая практика. При размышлении стало объяснимо – знахари, травники с терапевтическими заболеваниями кое-как, в меру своих знаний и разумения справляются, а вот оперировать? Я и сам был в затруднении – наркоза нет, о стерилизации инструментов слыхом никто не слыхивал, инструментов остро не хватает. Как же Русь-матушка лечилась?

Я попросил у Игната Лукича несколько плошек побольше, кувшин хлебного вина, замочил в нем для очистки свои инструменты.

Щека у хозяина спала, глаз почти открылся, и, хотя разговор был пока шепеляв, Игнат Лукич не унывал. Глянув на сундук, на котором лежали яички и курица, спросил: «Ты куды девать все собираешься?» Вопрос меня огорошил. Съесть все это сразу я не мог, холодильников здесь нет.

– Давай я заберу, пока не пропало, дам тебе две деньги.

Я согласился, хотя о ценах представления не имел. Так потихоньку начал налаживать свой быт. Крыша над головой, хоть и не своя, имелась, не голодный, ближайшая перспектива есть, ну и ладно.

Прошла неделя, пожитков прибавлялось, начала сказываться нехватка инструментов, да и комнатка для приемов оказалась маловата. Всю натур-оплату: курами, яйцами, медом, сметаной, грибами, ягодами – забирал трактирщик, расплачивался со мной добросовестно. В конце недели я снял швы с раны на лице Игната Лукича.

Рубец получился аккуратным, розовеньким, он почти сливался с красными щеками страдальца. Я оглядел свою работу и остался доволен, ну не хуже, чем в своей больнице.

Игнат Лукич достал из кармана зеркальце и оглядел лицо, судя по тому, что радостно заулыбался, работой остался доволен.

– Молодец, хорошо поработал!

Я понял, что вопрос дармового жилья и еды встает передо мной в полный рост.

– Давай-ка, паря, подумаем, как нам быть. Комнату занимать мне невыгодно. Людишки в коридоре толкаются, мешают. Опять же, деньжат ты маленько уже поднабрал.

– Что делать, подскажи, ты же местный.

Лукич присел на лавку, долго хмыкал, чесал затылок, со стороны было видно, что идет мозговая работа.

– Два выхода есть: или комнату у кого в доме снять, или…

– Что замолчал?

– А ты надолго к нам?

Я пожал плечами – идти мне некуда и жить негде, родственники будущие наверняка где-то есть, иначе как бы я появился в будущем – да только где и как мне их искать? Я представил на секунду, что будет, если я бы их нашел, – здравствуйте, я ваш прапра… внук? Хорошо, если сразу башку не скрутят.

– Ты, похоже, человек серьезный, – молвил трактирщик. – Если надолго к нам, можно в углу двора маленький домик поставить об одной комнате.

– Почему об одной, две хотя бы, в одной принимать, в другой ожидать, пока построим – осень будет, где людям находиться?

– А и верно – не подумал.

Мы хлопнули по рукам. И снова все потянулось по-прежнему – с утра прием пациентов, обед, опять прием. По мере работы количество пациентов росло – если раньше приходили с торга, то сейчас шли из города и окружающих деревень специально.