Петербургский презент - Андрей Кивинов

– А что же она, «Помогите!» кричала, а?

– Я откуда знаю, да? Зачэм кричать? Я подвез ее и все, клянусь.

– Ты достал своими клятвами, мудила! Тебя с поличным взяли. С поличным! Поэтому насрать мне на твои клятвы. Ты зачем, гнида, в Москву приехал, баб наших трахать и грабить?

– Зачэм так говоришь? Я вино привез.

– Послюшай, да, заткнись, да, – передразнил Юра. – Вино свое себе в задницу засунь, потому что оно тебе больше не понадобится. На зоне за 117-ю из тебя, джигит, девочку сделают, Сулико. Понял? Пошел в камеру, клянись там на параше!

Юра схватил кавказца за шиворот и, подгоняя пинками, потащил в дежурную часть.

– Он что натворил? – спросил Кивинов, когда Юра вернулся.

– А, козел. Девку снял на трассе, в тачку свою посадил, отвез и под ножом трахнул. Потом сумку отобрал и давай потрошить. А девка выскочила и заорала. Джигит сдернуть хотел, да тачка у него заглохла, в общем, граждане задержали. Баба, дура, тоже хороша, нашла с кем в машину садиться. А все равно толку никакого, через день прибежит, скажет, ничего не хочу и что сама дала. Первый раз, что ли? Чтобы эти джигиты дали своему брату из-за какой-то шмары сесть?

– Это точно, – вздохнул Кивинов.

– У вас черных много?

– Хватает. Слушай, подскажи, Волоколамское шоссе, это где?

– В Тушино. На метро недалеко отсюда.

– А перекусить где можно?

– А нигде. Все столовые позакрывали. Хочешь, пойдем – кабак тут есть, правда, там водка в разлив, гопоты много…

– Пожрать-то все равно надо. Пошли.

– С изнасилованиями вообще черти что твориться, – посетовал Юра по дороге в кафе. – Сначала прибежит зареванная – ах-ах-ах, помогите, граждане милиционеры, меня, честную женщину, подлецы, негодяи невинности лишили и не где-нибудь, а в подвале. Как мне теперь людям в глаза смотреть? Мы побегаем, поищем, пару ночей не поспим, поймаем, а она через пару дней приходит, курица. Вы, говорит, извините, но я, знаете ли, ничего не хочу. Я, знаете ли, по обоюдному согласию. А в подвале, потому что больше негде было. А что сразу с тремя, так у нас свободная любовь. Тьфу! Вся работа – коту под хвост.

– У нас тут хохма была с изнасилованием, – поддержал тему Кивинов. – Тоже дамочка прибежала одна, кричит, напали сзади, затащили в подвал, изнасиловали. Я очнулась, а насильник уже брюки натягивает. Мне, говорит, не так обидно, что он со мной это самое сделал, а то, что он всего метр пятьдесят ростом. Я б его одним пальцем, как комара, придавила. Ну, мы этого мужичка быстро вычислили, был у нас на примете такой герой. Сняли его из адреса, раскололи, хотя он не шибко и дергался. Арестовали. Все нормально. А адвокат ему в тюрьме и напел: «Что ты, дурачок делаешь? Признаться никогда не поздно. У следствия, кроме показаний этой бабы, ничего нет. Говори, что ничего не знаю, был дома, спал. А я ходатайство напишу, что дырка, через которую ты ее якобы в подвал затащил, слишком мала, чтобы протащить такую полногрудую мадам». Ну, мужичок так и начал следователю петь. Пришлось следственный эксперимент проводить. Естественно, с потерпевшей. Привезли голубков к подвалу, все конвоем оцепили. В общем, тетка в дырку влезла, с трудом, но влезла, ну, а арестант тем более. А когда очутились они одни в подвале, мужичок не растерялся – прыг на дамочку и давай ее пахать. Она от неожиданности ему снова отдалась. Когда же очухалась немного – в крик: «Помогите! Помогите!» Все возле дырки мечутся, ни-кто залезть не может, адвокат волосы на голове рвет: «Дурак, ты что натворил?!» А мужик и в ус не дует, пашет ее и пашет, благо что без наручников. Потом вылез и говорит: «А пошли вы все… Все равно посадите, а я хоть перед дальней дорогой душу отвел, когда теперь еще доведется…»

Юра засмеялся.

– Да, бывает. Все, пришли – вот эта пульхерия. На ступеньках заведения, носящего красивое название «Черный лебедь», в луже собственной мочи валялся откушавший в нем товарищ. Опера перешагнули через тело и зашли в дверь.

Внутри закусочная представляла собой довольно просторную комнату с развешанными по стенам журнальными портретами русских царей и цариц, со стандартной буфетной стойкой и деревянными скамьями и столами. Какое отношение это убранство имело к названию «Черный лебедь», было абсолютно непонятно. За столами в живописных позах расселись местные любители хорошей водки, большинство любителей, склонив головы, уже тихонько похрапывало, но некоторые еще были в сознании и, нимало не стесняясь продавщицы, на чем свет стоит крыли демократию. В спертом воздухе кабака висел запах водочных паров, никотина и пота. Кивинов поморщился.

– Что, у вас такого нет? – спросив Юра, кивнув на раскинувшуюся перед ними картину.

– Бывает. В данном вопросе принципиальной разницы между городами-героями не имеется.

– Маша, привет, – обратился Юра к мадам за стойкой, – Нарисуй нам что-нибудь.

– По сто бум?

– По сто бум.

Получив по тощему цыпленку и рюмке водки, коллеги присели за свободный столик. Один из спящих мгновенно проснулся и, аккуратно подсев к Юре, шепотом произнес:

– Друг, оставь пять капель.

– Пошел вон отсюда.

Мужчина без лишних вопросов отсел и снова погрузился в сон.

– А с преступностью тут у вас как? – поинтересовался Кивинов.

– А, – махнул рукой Юра, – и не спрашивай – «заказухи» каждый день. Вообще все с ума посходили. На юго-западе чуть не война вдет. Коллегию МВД собирали, специально. А что толку? Кто убивал, тот и будет убивать, и никакая коллегия его не остановит. Вал бешеный, работать некому. И это в столице! Бандиты, бизнесмены, должники, банкиры, уголовники. Переплелись в клубок, а где узелок вдруг появится, то развязывают его пулями да гранатами. Обидно, что люди посторонние при этом гибнут. А народ что думает? Милиция плохо работает. Эй, мужик, ты милицию уважаешь?

Сидящий напротив в ответ покачал головой.

– Во, – продолжал Юра, на секунду прервавшись, чтобы приложиться к рюмке.

– А дальше что будет? Это ж старая истина – насилие порождает насилие. История по спирали движется – демократия, анархия, террор и снова демократия. А что у нас сегодня, я и сам толком не знаю. Скорей, анархия. Значит потом террор начнется.

– Ты, по-моему, уже на политику перешел.

– Да не. Это только кажется, что преступники особняком стоят. Ни фига. Посмотри – бывшие зеки министрами становятся. Преступность от политики зависит, но и политика от преступности тоже не в стороне стоит. Обрати внимание, о чем сейчас лидеры партий всяких говорят, что в первую очередь обещают. Покончить с преступностью. Непонятно только как. Но думаю, ничего нового они не придумают. А что не получится, на милицию свалят – что ж вы, мол, так? Мы вам помогли, а вы работать не хотите. Да хочу я работать, хочу, и не надо мне подачки вашей в пару кусков. Но я не знаю, как сейчас работать, кого искать. Ловить вот этих клоунов, когда они нажрутся до потери пульса да порежут друг друга или свистнут драную куртку, а на все остальное рукой махнуть? Гори синеньким. Не знаю.

Юра смолк и допил водку.

– Вот ты по убийству приехал. Значит и у вас там палят? Да. Сейчас везде палят. Слишком много зла. Слишком много. А как с ним справиться, не знаю.

Кивинов допил рюмку.

– Мне пора. Я вещички пока у тебя оставлю.

– Валяй. Я кабинет не запираю, так, на всякий случай.

– Да я быстро, до семи успею.

Кивинов заплатил барменше, кивнул Юре и вышел.

ГЛАВА 4

БОМЖ Крылов очнулся в «аквариуме» 1-го отделения милиции Октябрьского района Санкт-Петербурга. Время суток в настоящий момент он не представлял себе даже приблизительно, как и то, каким образом он оказался в «аквариуме», Присев на край нар, Крылов почесал немытую месяца два грудь и стал мучительно вспоминать минувший день. Последнее воспоминание, восстановленное им в ослабевшей памяти, относилось к моменту покупки в кооперативном ларьке бутылки «Русской водки». Деньги на ее покупку были заработаны самым что ни на есть честным путем – продажей церковных газет. Кивинов предупредил как-то, что, если еще раз поймает его на крысятничестве или попрошайничестве, дружбе – конец, поэтому Толик пристроился продавцом религиозной литературы. В редакциях обычных газет ему не доверяли, а в церкви все было нормально. Заработок был не ахти, на «Абсолют», конечно, не тянул, но на кооперативную водку хватало. Где и с кем раздавил вчера этот пузырь, Крылов не помнил напрочь. Но что бы он там ни натворил, в милицию просто так не забирают, поэтому задачей номер один было узнать, за что он сюда влетел. Хорошо бы просто по пьяни, а то, не приведи Господь, за измену Родине.

Крылов встал, подошел к двери и стукнул по ней кулаком.

– Хочу в туалет. Эй, есть там кто?

Дверь со скрипом отворилась, и в камеру заглянул сержант.

– А, очухался, красавец? Давай, выходи.

Крылов, разгладив бороду, вышел.

– Туалет – там, дальше по коридору. Потом сюда сядешь.