Охота на ведьму - Алёна Харитонова

— А что вы собираетесь делать с птицей?

— Представления не имею. Вполне возможно, что, посмотрев на эту вашу паэль, я только бессильно разведу руками. Погодите паниковать, — успокоил он просительницу, увидев, как вытянулось её лицо, — обычно из любой ситуации можно найти выход.

Люция решила, что задавать дальнейшие вопросы будет пустой тратой времени, поэтому подняла увесистый узел с намокшим платьем и проследовала к двери. Торой, не ожидавший, видимо, такой покорности, удивлённо вскинул бровь и лёгкими шагами направился следом.

Они быстро спустились по скрипучей лестнице — впереди невзрачная худенькая девушка в чуть великоватом ей платье простолюдинки и с огромным узлом наперевес, следом молодой высокий мужчина.

Оказавшись на залитой солнечным светом улице, дочка королевского птичника с наслаждением вдохнула прогретый пыльный воздух — в сравнении с кислыми запахами таверны он казался просто свежим морским бризом… В следующий момент замешкавшаяся получила ощутимый тычок под рёбра:

— Топайте. И дайте мне ваш узел.

Она с благодарной улыбкой протянула Торою свою ношу:

— Спасибо.

— Не благодарите, я вызвался помочь не потому, что хочу казаться учтивым. Просто незачем не привлекать внимание зевак — худосочная барышня, тягающая ношу и амбал, беззаботно идущий рядом.

Девушка исподлобья смерила Тороя насмешливым взглядом — высокого же он о себе мнения. Даже при очень сильной натяжке её стройного спутника нельзя было назвать амбалом. Высокий, гибкий, но, скорее жилистый, чем мускулистый, и уж точно далеко не мощный.

Почувствовав её взгляд, Торой беспечно перебросил огромный узел через плечо и, не поворачиваясь, спросил:

— Что?

— Простите? — девушка опешила от его вопроса — неужели она сказала то, что думала, вслух?

— Что вы там посмеиваетесь у меня за спиной?

— Я?

— Ну да, вы. Здесь больше никого нет.

— Ах, ну что вы допытываетесь, уж и улыбнуться нельзя! — с досадой выпалила Люция и решительно направилась вперёд.

Её спутник, добродушно усмехнулся и прежними лёгкими шагами направился следом. Знатная барышня в платье простолюдинки смело шагала по мостовой. Впрочем, шагала недолго. Уже через мгновенье кто-то с зычным гиканьем стремительно вылетел на неё из-за поворота, объятый клубами пыли.

Люция увидела рвущихся вперёд стройных коней со вспененными боками и совершенно обезумевшими от скачки глазами. Над жеребцами возвышался широкоплечий кучер, который с остервенелой удалью рассекал знойный воздух длинным хлыстом. Сердце юной искательницы приключений ушло в пятки, ноги отказались повиноваться, и девушка замерла посреди дороги, как верстовой столб. Словно в тумане она почувствовала сомкнувшуюся на запястье хватку чьих-то сильных пальцев, а потом бесцеремонный рывок выдернул её прямо из-под копыт рвущихся лошадей.

Мимо с грохотом промчался безумный экипаж, сверкнув на солнце золотыми гербами. Злой кучер привстал на козлах и, проносясь мимо бледной Люции, изо всей мочи проорал ей в лицо:

— На дорогу смотри, дура! — удар хлыста разорвал воздух, и покрытые пеной скакуны растворились в клубах пыли.

Мужественным избавителем от смерти под копытами лихих рысаков оказался, конечно, Торой. Однако девушка не нашла в себе сил на благодарность. Расширившимися от страха глазами она всё ещё глядела в ту сторону, откуда появился сумасшедший возница. В горле стоял ком, а глаза щипало от подкатывающих слёз. Наконец, первые крупные капли потекли по запорошенным пылью щекам.

Будучи достаточно гордой, Люция поспешно отвернулась от своего спутника, пытаясь скрыть испуг и досаду. Глотая слёзы, дочка королевского птичника попыталась взять себя в руки — нет уж, ни за что она не доставит Торою радости увидеть себя плачущей.

— Прекратите реветь, что вы, право, словно ребёнок, — с плохо скрываемым раздражением бросил мужчина и протянул спутнице безукоризненно чистый носовой платок.

Та с достоинством приняла подношение и, шмыгая носом, утёрла слёзы, оставляя на щеках грязные разводы. Торой тем временем вновь утратил к девушке интерес и свистнул проходящей мимо телеге с глиняными горшками. В отличие от обезумевшего извозчика, несшегося что есть духу, горшечник ехал степенно и неторопливо, его товар — вещь хрупкая. Поравнявшись с молодой парой, возница натянул поводья. Смирная гнедая кобылка остановилась, недовольно скосив карий глаз на попутчиков и подёргивая ухом.

— Эй, любезный, не довезёшь ли нас с сестрой до площади Трёх Фонтанов? — обратился к вознице Торой, сверкнув на солнце несколькими медными монетами.

— Отчего же? — горшечник чинно расправил заправленную за пояс свиты бороду и с достоинством принял пару медяков. — Садитесь.

— Забирайся-ка. — Торой легко подсадил Люцию в телегу, водрузил на колени девчонки узел с платьем, а сам запрыгнул на сиденье рядом с возницей.

Словно нехотя телега тронулась. Гнедая кобылка шла неторопливо, глухо цокая копытами по камням мостовой. Убаюканная неспешной качкой и однообразием похожих одна на другую тенистых улочек, Люция начала успокаиваться. Солнце немилосердно пекло затылок, заунывно скрипели колёса, клонило в сон. Сквозь полудрёму девушка прислушивалась к неспешной беседе сидящих впереди мужчин:

— Уезжаете из города? — спросил возница, перебирая в руках поводья.

— Ну да, сестру замуж выдаю, вон, приданое везём. — Лениво ответил Торой.

«Поздравляем соврамши. — Подумала Люция. — Надо же, как сноровисто лжёт, будто всю жизнь только этим и занимался».

— Чего ж ревёт-то? — вяло поинтересовался горшечник.

— А, поди, пойми этих баб. — Отмахнулся «брат» и тут же предположил. — Радуется, наверное… Ну, её. Лучше скажи, что в городе слышно?

— Да, вот, судачат, будто королевский птичник лежит при смерти. А из питомника Его Величества пропала какая-то редчайшая птица. Люди болтают, что птичник продал её за большие деньги, а сам теперь разыгрывает представление с хворью, дабы в петле не повиснуть.

— Вон оно что… — по-прежнему вяло протянул Торой.

Люция между тем напряглась, как тетива. Девушка сидела, судорожно стиснув узел с одеждой, и в отчаянье кусала губы.

— Да и с магами неразбериха… — тряхнув поводьями, произнёс горшечник.

Торой поддельно заинтересовался:

— Что за неразбериха?

— Дык, табунами, говорят, валят на запад, в Атию.

— А нам-то что? — умело удивился враль.

— Ну, ведь война с атийцами всего пятьдесят лет назад была и вдруг такие дела. Кто их поймёт, вдруг новую армию собирают — магическую, и снова на нас двинут? О, кажись, приехали! — с этими словами возница натянул вожжи, останавливая кобылку.