Записки довоенных времен. Без войны и «короны»… - Сатановский Евгений Янович

Раз пошёл у нас сегодня разговор о еде – продолжим. Чего уж там? Где наша ни пропадала… Были 80-е, и была молодость, и уехали родители в отпуск, к друзьям на Оку. В итоге чего, как это часто бывает, оставленный дома на хозяйстве, гулять с собакой и проведывать в больнице бабушку автор встретил будущую жену и вполне счастлив почти уж сорок лет. Но до того он зашёл в замечательную местную кулинарию, на углу, в комплексе зданий завода Хруничева, у Панорамы Бородинской битвы, затариться. И явилось ему там чудо: любимое им до сих пор до самозабвения свежайшее тёплое дрожжевое тесто. Там вообще кулинария была очень и очень хорошая, в том числе по нынешним временам, когда, казалось бы, в магазинах всё есть – бери, не хочу. Но таких, как там ромштексов, тонких, правильных, осыпанных с обеих сторон тонкими длинными хлебными, квадратного сечения, бледно-румяными сухариками, отродясь автор больше нигде не встречал. Оно, конечно, понятно, что венский шницель в городе ВЕНА, где он настоящий, не хуже, а может быть и лучше, но по тем временам чудо была, а не кулинария. И так выручала…

Бывали там котлеты и по семь копеек, и по семнадцать, и всякое разное мясное, рыбное и из птиц небесных, и всё, что можно было измыслить из овощей земных и как-то приготовить, в панировочных сухарях или без, включая то, что автор и не любил особо, но с голодухи, в студенческие времена и молодым специалистом, особенно в отъезд родителей, уминал за обе щёки. Ибо просто это было готовить, как дважды два: брось на сковороду, разогретую, да с маслом, а ещё лучше – со смесью разных масел, сливочного и подсолнечного, а коли такой фарт выпадет, так и топлёного, или смальца, прикрой крышкой, да перевернуть не забудь, и будет тебе через пять минут вкуснейший сытный обед. Напрягать себе мозг не приходится, готовить что-то сложное, капни кетчупа, отрежь хлебушку, по возможности свежего, а если он совсем свежий, так и оторви – так вкуснее, и всё хорошо. В молодости еда на диво вкусна, по себе известно. Воздух тогда был свежее, настроение безоблачней, будущее у всех на загляденье, да и девушки красивее. Хотя не особо автор тогда на них время тратил, не встретив будущей жены, книжки читал, в оперотряды ходил да каратэ занимался. Тоже было дело…

Ну, так, возвращаясь к начатому, увидел он в кулинарии дрожжевое тесто и обомлел – редко оно бывало, да и разбирали его быстро. А тут никого, и зарплата в кармане. Родителей дома в кои-то веки нет, печь некому, а из него и тогда, и сейчас пекарь был, как из слона балерина, и при всём том буквально на рефлексе метнулся он к кассе рысью-пардусом и тесто то выбил. Да не просто выбил, а пять килограммов. Что ОЧЕНЬ много. Но любил очень уж. Причём так любил, что и сырое всю жизнь ел. Нет-нет, а когда пекут что-то дома, что часто бывало и до сих пор бывает, ненароком щипанёт кусочек. Раньше у мамы, теперь у жены. Возмущённые вопли и опасения, что последует за этим у него непременный заворот кишок, обязательны, но ведь ни разу не было такого. А удовольствие колоссальное. Едва ли не больше, чем от самой выпечки, а то и больше. Чёрт его знает, что за вкусовое извращение. Бывает такое. К примеру, папа яйца сырые любил с солью взболтать и мясо сырое ел, тонко нарезав, с перцем и солью. И тоже ничего ему не было. Это теперь мы знаем, что немцы у себя сырой фарш с луком и специями – цвибблметт, или без лука просто метт, едят, а тогда кто про это слыхал?

В общем, хапнул автор свои пять кило теста свежего, пухлого, растущего, как на дрожжах (а оно и было на дрожжах), и домой принёс. Причём пока покупал и нёс, особых идей, что с тем тестом делать, у него не было. Ну – это до сих пор его фирменное. Сначала вляпаться куда, а уже потом соображать. Так что принёс он это тесто домой, сложил все пять кило в большую эмалированную кастрюлю, в холодильник «ЗИЛ» кухонный поставил и пошёл любимого пса выгуливать. Поскольку через кулинарию он от метро шёл с работы. Короткая была прогулка, минут пятнадцать, хоть сколько-нибудь воздухом подышать и размяться. Ну, сколько его не было дома? Полчаса прогулки с Диком, потом его накормить… В общем, не прошло и часа, как заглянул он в холодильник и обомлел. Поскольку что тесто дрожжевое делает, если его не трогать? Правильно, растёт. Вот оно и росло. В холодильнике!!! Пёрло вовсю, крышка уже на бугре тестяном поднялась над кастрюлей и готова была вот-вот улететь куда-то. Холодильник – холодильником, но пять кило свежего дрожжевого – это пять кило. Не один, не два и не три. Пять. И главное, кто виноват? Бачили очi, що купували…

Ну, автор и сейчас человек решительный, а уж тогда и вовсе сомнений не знал. Так что вынул кастрюлю, отделил ровно килограмм теста (взвесил, между прочим), остальное спрятал туда, где стояло, и решил испечь себе яблочный пирог. То ли детских сказок Киплинга перечитал – там парс вкусный пирог готовил, который у него отобрал и съел невежливый, не умевший себя вести носорог, то ли ещё какие неведомые ассоциации всплыли, Б-г весть. Яблочный не потому, что умел его готовить (напомним, до сих пор никаких готовить не умеет), но был у него дома купленный незадолго до того килограмм его любимого венгерского «Джонатана», с мелкими светло-жёлтыми пятнышками на превосходной тёмно-красной и пурпуровой шкуре, сладкого, ароматного и хрустяще-рассыпчатого. Что, по его тогдашнему пониманию, вместе с тестом должно было дать великолепный эффект. А поскольку вечер был на дворе, не стал он особо заморачиваться, хвостики и сердцевинки удалил, на кусочки яблоки порезал, сахарным песком чуть-чуть их присыпал и решил, что с начинкой всё хорошо. Тесто же (килограмм) в творческом порыве разделил ровно надвое и слепил из него два толстеньких пышных блина…

Разведя в духовке огонь, он начал соображать, на чём или в чём конкретно ему печь пирог. И попалась ему на глаза большая чугунная сковородка с толстым днищем, и понял он, что она в высшей мере для выпечки пирога подходит – прямо-таки изначально создана была для него. И взял автор ту сковородку, и смазал её куском сливочного масла, и положил на неё один из заготовленных им толстых, пышных, замечательных тестяных дисков-блинов, и порадовался на дело рук своих. Потом вывалил он на тесто килограмм яблочных кусочков с сахаром, и это вышло так хорошо и красиво, что душа у него запела. Сверху на них аккуратно положил он второй тестяной блин, и края тщательно защипал. И снова посмотрел со стороны – чудо, что за конструкция вышла. Безукоризненная с конструкторской точки зрения, симметричная и красивая, как летающая тарелка. Только без инопланетян, зато с яблоками. Так что поставил он её ничтоже сумняшеся в духовку и огонь сделал поменьше, поскольку помнил, что ставить на большой ничего нельзя – подгорит. И сел за очередную книгу, ждать, когда испечётся его пирог, и станет ему ясно, что он готов. Правда не слишком представлял, как это будет.

Не боги горшки обжигают! Стоит ли за такие мелочи, как пирог с яблоками, металлургу из ГИПРОМЕЗа переживать, если он настоящие заводы чертить умеет? Кто цеха проектирует, оборудование металлургическое может хоть в карандаше, хоть в чёрной туши изобразить и эпюру сосчитать, что – пирог не испечёт? Испечёт! Чай, не плавку провести. И таки испёкся пирог. Сначала запах по всей квартире пошёл – яблочный, вкусный. Потом корка верхняя дошла до правильного, золотистого цвета. И как она его приобрела, понял автор, что пирог его испёкся, сковородку в руку крепкую, инженера-прокатчика, взял и вынул её из духовки бестрепетно. На подставку поставил и узрел дело рук своих. И очень сильно изумился. А как разрезал свой пирог и на тарелку кусок его поместил, так и вовсе о-уел. Ибо иначе тут и не скажешь… Верхняя корочка была в самый раз, не придерёшься. Только была она отдельно. В смысле, совсем. Оторвалась от основы и нависала, опираясь на толстенный слой запечённых в духовке яблок, словно в фантастическом фильме про будущую ядерную войну крышка бункера, с расположенной по кругу смотровой амбразурой. Зато дно у пирога было толщиной сантиметров в пять…