Самгук саги Т.1. Летописи Силла - Ким Бусик
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Будучи не в состоянии объяснить происхождения слова исагым, Ким Бусик ограничивался лишь приведением двух мнений, существовавших к его времени. Одно из них, старинное предание, гласило: «Вначале, когда после кончины Намхэ (24 г. н. э.) должен был взойти Юри, он стал отказываться от места в пользу тэбо Тхальхэ из-за известных его добродетелей, Тхальхэ сказал: «Священный сосуд и Великое сокровище нельзя сравнить с подобными мне обычными людьми. Я слышал, что у совершенных и мудрых людей много зубов. Давайте же испытаем, [у кого больше зубов], откусывая хлеб». Больше следов от зубов оказалось у Юри, и тогда окружающие возвели его, дав имя исагым[37]». В этом фантастическом рассказе слово исагым искусственно связывалось с двумя корейскими словами — и (*** зуб) и гым (*** след), а как титул оно произвольно приравнивалось титулу ван. Другое мнение принадлежало Ким Дэмуну, который говорил: «Исагым — слово местного происхождения, обозначавшее [избрание] по возрасту[38]. В старину, перед своей кончиной, Намхэ позвал сына Юри и зятя Тхальхэ и сказал: «По смерти моей остаются две ваши фамилии — Пак и Сок, и старший годами [в ваших родах] должен занять место». Впоследствии возвысился и род Ким. И так как место занимал старший годами из трех фамилий, он назывался исагымом»[39].
Анализируя слово исагым (***) современные корейские исследователи приходят к выводу об общности частицы гым (***) в этом слове со словами кан, ган (***), гам (***) которые в аналогичных же позициях служили для обозначения в вежливой форме вождя, старейшины (хан в тюркских языках). Вторая же часть этого слова — иса — своими корнями связана с современным корейским словом *** «соединять» (разорванное), «продолжать» (прерываемое) и т. д.[40]. В свете этой трактовки корейских лингвистов мы можем сделать вывод о том, что возникновение титула исагым было связано скорее с установлением порядка наследования или закрепления в каких-то определенных родах должности вождя (или старейшины) племени или союза племен. Но во всяком случае здесь не могла идти речь об установлении наследственной монархической власти, как трактуется в Самкук саги. Таким же анахронизмом в Самкук саги являются чрезмерно раннее (в 32 г. н. э.) появление семнадцати чиновных рангов[41] в такое время, когда еще совершенно не было условий для возникновения бюрократически организованного государства, или сообщение о том, что в 10 г. н. э. (седьмой год правления Намхэ) Тхальхэ сделали тэбо (великим министром) и поручили ему управление делами воинственного государства[42], тогда как речь могла идти не больше, чем об избрании военачальника (нечто вроде базилевса) племени или союза племен, возглавляемых общиной Силла (или Саро).
Подтверждение высказанным выше выводам можно найти и в китайских источниках, описывающих положение корейских племен в начале новой эры. Наиболее полные сведения о корейских племенах этой эпохи содержатся в китайских исторических сочинениях Саньго чжи (***, «История троецарствия») и Хоу Хань шу (*** «История поздней Ханьской династии»). Приводимое в Саньгочжи описание племен, населяющих южную часть Корейского полуострова (к югу от реки Ханган), содержит типичные картины эпохи первобытнообщинного строя. Здесь было три племени или, может быть, союза племен (***), называвшиеся Махан (***), Чинхан (***) и Пёнхан (***), которые распадались на отдельные общины во главе со старейшинами (***) — синьчжи (***) и ыпчха (***)[43].
В Махане было пятьдесят четыре общины (они в китайском источнике названы «государствами» — ***[44] хотя в действительности представляли поселения из одного или нескольких родов), а в Чинхане и Пёнхане — по двенадцать общин. Среди двенадцати общин Чинхана находилась и Саро (или Силла). Саньго чжи дает представление и об уровне экономического развития корейских племен.
Южные племена, испытавшие значительно меньшее влияние Китая, хотя и отставали в своем развитии от северных, тем не менее уже находились на той ступени развития производительных сил, когда разложение первобытнообщинного строя сделалось неизбежным. Основным занятием южных племен, так же как и северных, являлось земледелие. Среди зерновых культур был уже рис.
Население занималось шелководством и производством конопляного полотна. По сообщению Саньго чжи, чинханцы поставляли железо своим соседям — маханцам, емэкцам, японцам[45]. Данные археологических раскопок подтверждают применение железа южнокорейскими племенами. При раскопках в Кимхэ, Вивоне, Кёнчжу, Тоннэ и Янсане среди прочих предметов были обнаружены относящиеся к этой эпохе железные наконечники стрел и другие железные изделия. Полагают, что железо применялось тогда и для выделки сельскохозяйственных орудий — сошников, мотыг, серпов, топоров и пил[46].
Таким образом, достигнутый уровень производительных сил явно создавал условия для возникновения классов и государств. Хотя и можно довольно ясно проследить существование первобытнообщинных отношений в древнейший период истории Силла, точно определить время возникновения классового общества и государства весьма трудно. Трудность эта обусловлена прежде всего характером нашего основного источника Самкук саги, автор которого допускает модернизацию явлений дофеодального периода на феодальный лад. Этим же объясняются разногласия среди историков в определении времени складывания Силланского государства.
Одни из них, например Пэк Намун, Лим Гонсан, относят возникновение государства в Силла к концу III в. н. э., подчеркивая, что в этот период происходит перерастание «кланового государства» (*** — термин, который заменяет, очевидно, понятие «военная демократия») в «воинственное» или «воюющее» государство (что должно соответствовать общепринятому пониманию термина «государство»)[47]. Другие считают, что государство появилось в Силла позднее — в начале VI в. (около 502 г.), в период правления вана Чичжына ***[48]. Есть, наконец, и третья точка зрения, принадлежащая Хан Гирёну, который рассматривает возникновение Силланского государства как длительный процесс, растянувшийся примерно с конца IV до начала VI в. н. э.[49].
Чтобы правильно решить эту проблему, при рассмотрении фактических данных нашего источника, порой противоречивых и смутных, мы должны исходить из четкой марксистской постановки вопроса о возникновении государства.
Известно, что неизбежность появления государства как орудия господства одной (небольшой) группы людей над другой (большинством) обусловливается зарождением классов и классовой борьбы, непримиримостью противоречий между образовавшимися в обществе классами. Чтобы ответить на вопрос о том, когда завершается создание того или иного государства в каждой отдельно взятой стране, необходимо выяснить теоретически те общие черты, которые характеризуют
