Частные визиты - Михаил Решетников

Это очень неудобно для терапевта, и, несмотря на то, что мои телефонные сессии, при той же оплате, обычно в два раза короче, они требуют гораздо большего напряжения сил и намного утомительнее. Но для нее, в связи с частыми разъездами, эта форма была наиболее удобной и, думаю, более комфортной. Прежде чем позвонить мне, она, как и положено деловой женщине, просмотрела все, что можно было найти обо мне в инете и разузнать другими («окольными») путями, и честно сказала мне об этом. Первые несколько сессий мы провели, по ее просьбе, лицом к лицу, и я не настаивал на кушетке, тем более что она сразу заявила, что ей проще говорить стоя, чем лежа. К тому же она вряд ли поместилась бы на моей старой достаточно узкой и короткой кушетке. Позднее, с учетом этого опыта, я стал подыскивать более габаритную мебель для своего кабинета.

Она была моложе, чем мне показалось при первой встрече, что-то около 25 — крупные женщины всегда выглядят старше. Ее родители развелись, когда ей было всего пять лет. Мать десять лет назад вышла замуж за иностранца и жила в одной из западных стран. Отец женился после развода «еще пару раз» и совсем недавно вступил в очередной брак. Большую часть своей детской и юношеской жизни она провела с родителями отца и матери, так как ее родители были поглощены бизнесом («время было такое, надо было «ковать»»). Девушка получила хорошее образование и рано вошла в бизнес-сообщество. Точнее — родители ввели ее как полноправного биз- нес-партнера, и долгое время их отношения были преимущественно деловыми, как она сказала, «без скидок на возраст». Что примечательно, это нисколько не сблизило их (они работали в разных странах). Она была достаточно успешной (как она отметила, «стала миллионершей, правда рублевой, еще в 22 года») и внешне казалась мощной и предельно устойчивой личностью, но в начале терапии меня не покидало ощущение, что я разговариваю с 14-15-летней девочкой. Все остальное описывать вряд ли умеет- но — рассказ пациентки, как мне кажется, намного ярче и демонстративнее любых описаний. Отмечу только, что она позвонила мне после того, как ее интимную переписку с отцом обнаружила его, насколько я понял, четвертая жена, которая была лет на пять старше моей пациентки.

Я пропущу первые сессии. И перейду к выдержкам из нескольких относящихся к средней части терапии, опуская малозначимые нюансы рассказа об этой, предельно инцестуозной, семье. Многие из сюжетов этой истории повторялись неоднократно, но пациентка вновь и вновь возвращалась к ним, отторгая таким образом мучительные воспоминания и стараясь найти хоть какие- то оправдания всем участникам трагических событий — любимым, ненавистным и презираемым одновременно.

112-я сессия

…Да, у меня действительно была связь с отцом. Всего одну неделю. Но я не чувствую своей вины. В этом не было ничего мерзкого… Это не первый инцест. До этого было с двоюродным братом. Это было хуже… Он помогал мне пережить одиночество. Физически это было всего один раз. Потом он познакомился с моей подругой, и до сих пор с ней… Я много об этом думала и читала. Это такие отношения с родственниками, которые — и так хороши. Но когда есть секс, это что-то большее… Хотя они не дали мне ничего хорошего.

У меня были отношения с молодыми людьми… Я разочаровалась. А когда отец стал оказывать мне знаки внимания, у меня была просто эйфория. Сейчас общение с ним затруднительно. На какой-то период… Мы поехали вместе отдыхать. Моя самооценка… Тогда какие-то обстоятельства сильно понизили мою самооценку… А тут отец. Я поняла, что чего-то стою как женщина.

Мне об отце трудно говорить. Это всегда была запрещенная тема. Мама не разрешала мне с ним общаться, а сама общалась, даже после развода, говорила — «это бизнес». Я и сама не хотела. С ним рядом всегда появлялась неуверенность. Он причинял мне очень большую боль. Я боялась любить его. А тем летом открылась…

Я предполагала что-то подобное с Ликой (новой женой отца)… Когда у меня были отношения с братом, мы смеялись, что, может, это у нас семейное? — Ко мне до этого приставал мой дядя, брат отца. Но отношения с братом отца и с отцом — это другое. Это был какой-то заряд эмоций… С дядей — это другое. И ничего с ним не было. Мне даже вспоминать о нем противно. Я вообще к нему всегда плохо относилась. Он пил. Я с тех пор не люблю пьяных вообще. Он вваливался к нам среди ночи, мы не могли его выпроводить. И этот запах от него — везде… Но потом мы с дядей общались. Он бросил пить… Лечится… Да и я изменилась. Стала спокойнее принимать людей. Больше разумом. Раньше — в основном через сердце, и в нем скопилось столько грязи! Люди видят, что я слушаю, и льют… А я не умела отказывать людям. А если отказывала, получала агрессию. Мама называла меня «тряпкой». Мне это сильно мешало в бизнесе… Я долго писала дневники, стихи, музыку. И я поняла, что больше не могу ничего «впитывать» — становилось плохо… Мне и сейчас не легче, мне понятнее — люди вокруг и в самой себе… Я раньше часто перечитывала свои дневники, те, что писала в 12, 13, 14 лет…

Раньше у меня были истерики, а сейчас я вижу, что уже прошла какой-то путь. Что- то — еще до вас.

Если бы эта ситуация с Ликой произошла года три назад, она бы меня сломала. Она, конечно, имеет какое-то право… Но это моя жизнь, и я никого не насиловала, не убивала. Я делала все, чтобы всем было хорошо, и мне, и человеку, который мне дорог. Это плохо только с общественной точки зрения. А для меня — нет…

Неправда… Я боюсь Лики. Она очень умная тетка. Но пусть бы злилась на отца. Мне непонятна ее злоба ко мне… Она не любила меня и до этого. Все это неприятно. Включая всю эту мерзость и низость, до которой она опустилась. Перекрыла весь мой бизнес…

Я никогда не называла его папой. Папа — это когда всегда с тобой. Папой был дедушка. Он умер. А он [отец] «изменил» мне, когда мне было пять лет. Как нам было бы хорошо, если бы мы жили с папой, мамой, бабушкой и дедушкой… Дедушка был замечательный мужчина. Никогда ни с кем не ругался, не спорил, не кричал. А бабушка — совсем другое дело: все время в крике, всем недовольна… Когда умер дед, я поняла, что папы у меня нет.

Да и физически его, собственно, не было. Жил всегда отдельно, виделись иногда, раз в 2~3 года. Он осязаемо появился только прошлым летом, после женитьбы на Лике. И я влюбилась. Я и сейчас ищу такого человека, как он.

113-я сессия

…Моего отчима, точнее— мужа мамы, зовут так же, как моего отца, только на итальянский манер. У них такая любовь… Как в книжках. Но они давно живут за океаном. А вначале: он— там, она— здесь.

А мама без него вообще не могла. Впадала в депрессию. Приедет к нам с бабушкой и лежит весь день в темноте, плачет. Со мной вообще не хотела общаться. А когда родила своему «марчеле» ребенка, вообще… — Представляете, сказала мне: «Я еще и второго хочу родить!». То есть я— вообще не в счет…

Я после родов ее тоже года три не видела. И не хотелось. Она про мои дни рождения забывала. Это было обидно… Когда уезжала насовсем, оставила мне свой бизнес, а я тогда в нем ничего не понимала. Такой подарок, типа головной боли. Ну и на том спасибо… Я помню все ее отъезды. Это всегда было плохо. Все плакали. Даже железная бабушка… Сейчас наши отношения с мамой стали еще хуже. Из-за отца. Она тоже — «в курсе»… Вначале не было отца, а теперь и мамы нет… Я в детстве все время надеялась, что однажды она приедет с отцом, и это будет навсегда. Не получилось…

Сны меня мучают. Уже около года. Какие-то кошмары. Я плачу, страдаю, прячусь куда-то… Как на похоронах деда.

Расскажете?

Не хочу. Не сейчас (ко начинает рассказывать)… Мне снится, что умерли все члены моей семьи. Какая-то автокатастрофа. И я — с ними. У меня очень ограниченное понятие семьи — это бабушка, дедушка, мама и я. Первый раз это была паника. А дед после смерти уже не снится. Только нас трое… Нет, не так. Раньше снилось, что я — вместе с ними. А теперь — что я об этом узнаю. И я очень холодно обдумываю эту ситуацию, такое горе — без слез. Потом горе уходит, проходит много времени, и я вдруг начинаю жить какой-то своей жизнью. У меня муж, дети.

Попробуете интерпретировать сами?

Может быть, это желание уйти от семьи? От ее контроля? Я хочу чего-то своего, без них. Хотя мне ничего особенно не запрещалось. Но было чувство постоянного наблюдения за мной… И сны эти очень неприятные. Вы, может, скажете, что я не хочу их видеть?

Ничего не скажу. Это же ваш сон.

Он спонтанный. Но иногда я сама «надумываю» себе сны. И они снятся. Отец практически никогда не снится. Так, 1–2 раза за всю жизнь. Я и думала о нем редко. Так, наверно, было легче. Сейчас много думаю… Его фото у меня появилось только этим летом. Я ребенком не понимала, что он любит меня. Это сейчас я могу понять, а в детстве я всегда плакала, когда он приезжал или уезжал…