Слепой дождь - Ульмас Умарбеков

Капитан надел темные очки, пересек улицу, направляясь к шашлычной, потом быстро зашагал по широкому тротуару в сторону Чорсу. Он и сам понимал, что вряд ли сможет там выяснить более того, что ему доложили. Здесь прошло столько людей — все следы затоптаны. Однако привычка взяла верх. Хотя он ясно представил все, выслушав донесение лейтенанта Султанова, все же чувствовал необходимость увидеть это место собственными глазами.

Вот и тот тротуар. Прохожих не счесть.

Капитан остановился у края тротуара около зарослей шиповника. Двое пожилых мужчин стояли, опершись на кетмени, у арыка и негромко беседовали. Капитан закурил. Мужчины не обратили на него внимания.

— Найдут, никуда он не денется, — сказал один. — Убил человека, и чтобы тебя не нашли? Как бы не так!

— Рассуждаешь, будто ты сам милиционер или прорицатель! — с усмешкой заметил второй. — Думаешь, тот, кто убил, так глуп, чтобы не замести следов? Он, злодей, давно унес ноги куда-нибудь подальше!

«Прорицатель» опять сплюнул.

— Куда ему бежать? Попадется рано или поздно.

— А ты не знаешь, кто она?

— Никто не знает. Э, Мамарасул, какая разница! Дитя какого-то несчастного человека — разве этого мало? Представляешь, какое горе у родителей…

К остановке подкатил переполненный трамвай. Из обеих дверей выплеснулся шумный поток пассажиров. А те, кто ожидал на платформе, ринулись в вагоны и снова заполнили их до отказа. Беседовавшие у арыка люди тоже протиснулись в трамвай.

Капитан обвел внимательным взглядом заросли. В небольшой клумбе, отделяющей тротуар от проезжей части улицы, он заметил несколько смятых кустиков райхона. Как раз напротив зарослей шиповника! Снова пришла в голову мысль, промелькнувшая, когда садился в машину: «Может, ее здесь оставили, привезя откуда-то?» Шагнув к клумбе, он сорвал сломанные стебли.

— Эй, что вы делаете? — раздался позади сердитый женский окрик.

К Алиеву направлялась решительная женщина средних лет с метлой в одной руке и совком для мусора в другой.

— Взрослый человек! Не стыдно? Разве для этого их сажали?

— Извините, тетушка, они были сломаны. Кто-то прошел здесь, глядите — следы. Вы здесь работаете? — спросил капитан, пряча улыбку.

— Уже больше месяца, как подметаю эту улицу вместо покойного мужа.

— И до которого часа вы тут наводите лоск?

— Э, братец, думаешь я часы соблюдаю? Я здесь и живу! Домишко мой рядом, вон за той будкой. Как свободная минута выпадет, так я и спешу сюда, подметать да поливать.

— А по вечерам приходите сюда?

— Для меня разве существует вечер или утро? Говорю же: как только освобожусь от хлопот по дому, бегу сюда. И утром и вечером.

— А вы слышали, что вчера произошло на этом месте?

— С тех пор места себе не нахожу, братец. Вчера я как раз отмечала сороковой день смерти мужа. Только один раз не вышла — и уже, видите, что случилось. А сами-то вы откуда?

— Я из милиции, — признался капитан Алиев. — Вы не возражаете, если мы зайдем к вам?

— Прошу, братец, прошу. Обеденное время как раз. Идемте, милый.

Держа в руках обломанные веточки райхона, капитан пошел вслед за женщиной. А перешагнув порог калитки, остановился и прикрыл дверь. Как хозяйка ни приглашала зайти в дом, он отказался. Вынул из кармана фотографию Мунис Саидовой и показал ей:

— Вы встречали где-нибудь эту женщину?

Женщина вгляделась в фотографию:

— Что-то не припомню, братец…

— Попробуйте хорошенько вспомнить. Волосы подстрижены. На левой щеке родинка… Белая сумка, белые туфли.

— Постойте, постойте! Белая сумка, говорите? Волосы подстрижены? Я же ее позавчера видела! Днем. Вон у той будки газводу пила. Я как раз мела около будки. Ну конечно, это она, милый, она… — Женщина оживилась и будто даже обрадовалась. — На лице, вот здесь, правда родинка. С соевое зернышко. И одета с иголочки. Загляденье. Она мне даже что-то сказала. Ага, вспомнила! Видела, что я подметаю, и говорит: «Что же вы так пылите, тетя?» Я рассердилась на нее. «Во-первых, никакая я тебе не тетя, — говорю. — А во-вторых, сама разве не видишь, что убираю?» Она промолчала.

— Напилась воды. А потом?..

— Потом? Что потом? Потом ушла. В сторону Самаркандских ворот направилась. И сумка в самом деле белая, одна сторона будто плетеная…

— Да, именно такая. С ней никого не было?

— Нет, одна была. А там кто знает… Не обратила внимания.

— Тетушка, я вас прошу, о нашем разговоре никому… Хорошо?

— Не дура, понимаю.

— И потом… подумайте еще. Может, еще припомните что-нибудь. Не исключено, что вы ее и раньше видели с кем-нибудь, только забыли, а? Постарайтесь вспомнить. Я через день-два навещу вас.

— Если вспомню, тотчас сама к вам приду, милый, сама.

Капитан кивнул и вышел со двора.

Направляясь в сторону Хадры, он размышлял. Местожительство Саидовой известно. Место работы тоже. Это в разных концах города. Что привело ее к Самаркандским воротам?

К вечеру ему была известна биография Саидовой. Родилась в Коканде. Отец, Убайдулла Халиков, заслуженный учитель, сейчас на пенсии. Мать — домохозяйка, в военное время проработала два года в какой-то артели. Время большей частью проводит дома. Дочь их в 1963 году подала заявление в ТашГУ, но провалилась на экзаменах. После этого отнесла документы в институт иностранных языков. В шестьдесят восьмом году закончила этот вуз и около года преподавала французский язык в школе. Затем около восьми месяцев работала в «Интуристе». А с сентября прошлого года заведовала кабинетом французского языка в институте, который закончила. Муж — биохимик. Старший научный сотрудник Научно-исследовательского института экспериментальной биологии растений. Занимается главным образом проблемами хлопководства. Принимал непосредственное участие в выведении нового сорта хлопчатника «Ташкент». Сейчас работает над созданием препарата для борьбы с вилтом.

Капитан оторвался от бумаг и, устало откинувшись на спинку кресла, обратился к лейтенанту Султанову:

— Кто был на работе у ее мужа?

— Старший лейтенант Абдуллаев.

— Его мнение о нем?

— Саидов — крупный ученый. Работа, которую он нынче ведет, интересует исследовательские институты многих стран. Вилт является бичом хлопководства не только в нашей стране…

— Ваша осведомленность заслуживает похвалы, — улыбнулся Алиев.

— Дело требует, — не без гордости ответил Султанов.

— В таком случае, думается, вы мне можете сказать, где вчера была Саидова?

Султанов посмотрел на старшего лейтенанта Рузиева.

— Вчера в двенадцать ноль-ноль она явилась на работу, — быстро ответил он. — Пробыла час. Затем ушла, оставив ключ от кабинета у библиотекарши. Куда ушла, не сказала, хотя обязана находиться на работе до четырех. Где она была, пока выяснить не удалось.

— А муж?

— Вчера до семи находился на работе, — продолжал лейтенант Рузиев. — По пути домой зашел в ювелирный магазин на Урде и выбрал перстень. Дорогой. С тремя бриллиантовыми камнями. Просил продавца оставить перстень до завтра. Выйдя из магазина, звонил по телефону-автомату.

— Кому?

— Коллеге, заведующему лабораторией института Хафизу Абдуллаеву. Просил взаймы денег. Они встретились у подъезда. Взяв деньги, он на той же машине поехал обратно. Но не успел — магазин закрыли. В половине девятого соседи видели его возвращающимся домой с большим черным портфелем и коробкой торта. Ночью он несколько раз выходил на улицу. Утром лейтенант Султанов застал его в весьма подавленном состоянии. Да, ночью, часа в четыре, звонил в Коканд и разговаривал с тестем — справлялся, не приехала ли к ним дочь.

— Беседовали с его коллегой?

— Да. По его словам, между мужем и женой нередко происходили ссоры. Вчера утром пришел на работу расстроенный. Оказалось, опять поссорились. Признался, что наконец решил развестись… Соседи тоже подтвердили, что они жили в последнее время недружно. Были случаи, что Саидова выезжала в Коканд к родителям. По прошествии трех-четырех дней ее, как правило, обратно привозил отец. О матери мнение соседей весьма сдержанное. Бывая у молодых, она всякий раз заходила к соседям, осуждала зятя и выгораживала дочь. Жаловалась, что ее дочери не посчастливилось, что ей нужен был муж, который хорошо зарабатывает…

— Сколько получает Саидов?

— Двести шестьдесят.

— А какой оклад был у жены?

— Девяносто восемь рублей.

— Дети есть?

— Она не хотела иметь детей.

— Украшения на ней свои?

— Они совсем новые и, скорее всего, ее. Но на какие деньги приобретены — пока загадка.

— По этому адресу живут давно?

— Я побывал в домоуправлении. Эту квартиру Саидову выделил институт. В шестьдесят девятом году. Вселились, как только был отстроен дом. До этого жили у родителей Саидова. Улица Большая Мирабадская, дом три. У Саидова, кроме матери и отца, есть младшая сестра. Еще не замужем. Отец, Саид Мухамедов, до пенсии работал на текстильном комбинате. Был начальником цеха. Мать, Рахима Мухамедова, преподает в начальных классах школы. Она же устроила невестку в свою школу. Но Саидова проработала здесь всего полгода. Сестра Саидова учится на четвертом курсе в Ташкентском университете.