Извилистый путь - Виталий Вильчинский

А наутро мы отправились в мой «замок». Это сооружение находилось где-то в трех часах езды в расщелинах между гор. Дорога к нему была немного затруднительна: извилистая тропа, местами ужасно узкая, иногда чуть ли не перегорожена обвалами, но я собирался в скором времени все это исправить. Сделать ее более удобной, но, чтобы при необходимости она становилась вовсе непроходимой.

И вот, когда солнце уже почти стало в зенит, мы с урчащими желудками, ведь завтрак наш был очень легким — кружка молока и кусок бисквита, искусно приготовленного кухаркой Бизоной, начали собираться в дорогу вместе с угрюмо ворчащим ноламнийским рыцарем. Утром он проснулся обиженным за навязанный сон, так еще и своих доспехов не нашел!

Вы бы слышали этот вопль, полный ярости, горя и боли по утраченному металлолому! Раненый нарвал по сравнению с ним — скулящий слепой щенок. Бедолага чуть не помешался рассудком, мне насилу удалось ему разъяснить, что доспехи в починке у кузнеца, а мы всей честной компанией едем ко мне в гости и заберем его шмотки, когда через пару дней будем возвращаться назад.

Навьючив на моего коня мешки с необходимыми продуктами для дома, я выехал из конюшни харчевни. Когда Терен увидел мою лошадку для перевозки мешков, сумок и тюков, он чуть не умер от зависти и возмущения, и едва не захлебнулся слюной, ведь к седлу моей тонконогой кобылицы был привязан настоящий боевой рыцарский конь-красавец! Черный, как смоль, с белыми гетрами и озорными лиловыми глазами! И возмущался: как можно так бездарно использовать такого коня!?

И теперь Терен тащился за мной на своей старой кобыле (не знаю, как она носила его в утилизированных доспехах), сглатывал слюну и таращился на черного скакуна, шагавшего на веревочке. Интересно: не вынашивал ли он планы моего убийства и изъятия сего средства передвижения?

Вскоре перед нами раскинулась моя долина. Метрах в ста и немного левее от входа в долину стоял двухэтажный бревенчатый скромный домик, с трубы которого поднимался дым, а недалеко от него располагался длинный барак. За длинным столом, врытом в землю возле барака, сидело на скамьях десятка два рабочих, усердно стучавших ложками по оловянных тарелках. Создавалось впечатление, что это стук инструментов, доносящихся из строящегося замка, возвышавшегося на другом конце долины.

— А вот и мое временное пристанище, — кивнул я в сторону деревянного дома.

Обернувшись к спутникам, я увидел остекленевшие глаза, взгляд которых был устремлен куда-то вдаль. В этом взгляде читалась какая-то животная похоть, или… голод! Я понял, что если я сейчас не накормлю новых друзей, вся вода, находящаяся в их теле превратится в слюну, и они просто стекут с лошади, а мне потом стирай их мокрые тряпки! Э, нет!

— Поехали, я попрошу Кристу накрыть нам с другой стороны дома, чтобы не слышать этих едоков. Лязг стоит страшный!

И чем ближе мы подъезжали к моему дому, тем сильнее мои спутники погоняли коней, такие умопомрачительные запахи витали в воздухе. Благо, к нему было всего метров сто, и мы подъехали быстрым шагом, а не галопом, или, чего доброго, бешеным аллюром.

— Мой господин! — к нам вышла полноватая женщина среднего роста, обтирая руки о фартук. — Я рада вас видеть!

У нее было приятное открытое лицо, лучезарная улыбка, и волосы, покрытые пеплом седины.

— Криста, я тоже рад. — Я искренне улыбнулся.

— Это мои друзья: Терен, Кален… — я по очереди тыкал пальцем, называя имена новых друзей, те кивали, или немного склонялись в приветствии.

— Как вы уже поняли, меня зовут Криста. Глядя на ваши постоянно двигающиеся кадыки и бешеные взгляды, я подозреваю, что вы очень голодны! Ступайте, мойте руки и умывайтесь, а я позову конюха, чтобы он занялся лошадьми. А потом, ступайте за дом, под клен, и усаживайтесь за стол, я сейчас распоряжусь!

Скорость, с которой все вывалились из седел, была умопомрачительной. Через считанные мгновения все сидели за столом, повязав «слюнявчики», висевшие на спинках стульев, судорожно сжимали ложки и ножики, которыми был сервирован стол, и пожирали дверь кухни голодными взглядами. Когда она отворилась, казалось, что все задержали дыхание! Я чуть не ползал со смеху! С измученных грудей вырвался вздох — из кухни вынырнули три молодые кухарки с загруженными снедью подносами в руках, за ними — двое слуг с ягненком на вертеле, затем — Криста с подносом, на котором стояла большая фарфоровая миска с салатом, и четыре графина холодного компота. Кадыки друзей заходили с устрашающей скоростью! Наверное, трубачи столько слюны не сплевывают после каждого пассажа, сколько сглатывали мои друзья за раз!

— Сейчас-сейчас, мои хорошие! — с улыбкой сказала Криста, помогая накрывать на стол, глядя на молодежь, у которой от нетерпения в предвкушении еды мелко дрожали руки, они с трудом находили им управу, чтоб те не начали сгребать с подноса еще не расставленную еду.

— А вот теперь — ату ее! — засмеялась женщина, когда последнее блюдо было водружено на стол.

Затем она отошла в сторонку к стволу огромного старого клена и присела на узенькую лавочку. На ее лице сияла счастливая улыбка, но глубоко в глазах притаилась печаль. Старая дракониха, жившая в облике человека уже больше двадцати лет, что-то или кого-то вспоминала. За кем-то грустило и плакало ее сердце. Потом, внезапно ее зрачки расширились, руки сильнее сжали передник и без того помятый и зажатый в руках. Женщина набрала полные легкие воздуха, и… ничего не произошло. Просто улыбка стала радостней, счастливее, а грусть почти исчезла из глаз.

Доев, все, отвалившись на спинку стула, не сдержали вздох облегчения. Как же это хорошо — чувствовать себя сытым и все еще ощущать вкус изумительной пищи во рту.

— Криста, все было просто потрясающе вкусно! Ты божественно готовишь! После твоей стряпни начинаешь жалеть, что желудок такой маленький!

Мои знакомые нестройно загалдели, высказывая хором свою благодарность и восхваление кулинарных способностей моей поварихи.

— Для меня величайшая благодарность — смотреть, как вы уплетаете за обе щеки, и видеть блаженство на ваших лицах! — мягко улыбнулась дракониха.

После плотного обеда мы пошли осматривать строящийся замок и территорию, прилегающую к нему. Замок уже вознесся на четыре этажа, чего мне было достаточно, только несколько башен возвышалось над ним. Рабочие, отобедав, уже начинали подготавливать перекрытия и поднимать стропила.

— Эх, строится моя нора! — с удовольствием сказал я.

— Ничего себе, нора! — выдохнул Терен, разглядывая громаду из светлого камня.

— Ну да, согласен, норочка! — хмыкнул я. Все удивлённо уставились на меня.